Тайна гибели Есенина - Кузнецов Виктор - Страница 57
- Предыдущая
- 57/84
- Следующая
В раскрытии последней загадки «Англетера» должно помочь следственное дело Блюмкина октября – ноября 1929 года, хранящееся в бывшем Центральном архиве КГБ. Нам эти бумаги не удалось прочитать. Журнал «Отечественная история» (1992. №4) печатал документальный очерк о чекисте-авантюристе, но нужной нам информации там не содержится.
Для нас были бы особенно важны те показания Блюмкина, в которых он называет своих сообщников троцкистов по Ленинграду. Если среди них фигурируют К.Г. Аршавский, С.А. Гарин-Гарфильд, Г.Е. Горбачев, Я.Р. Елькович, В.В. Князев, П.П. Петров, А.Я. Рубинштейн, В.И. Эрлих и другие наши «знакомые», право назвать Блюмкина убийцей Есенина возрастет.
Есть и другие каналы недостающей пока информации, но они труднодоступны. Надеяться на официальную поддержку в разысканиях не приходится. Если сегодня многие тома следственного дела об убийстве С. М. Кирова остаются засекреченными, не надо удивляться, что так сложно распутывать «англетеровский клубок».
Есенина давно вели к гибели, с января 1920 года Лубянка систематически занималась его «делами», а стукачи не выпускали его из своего поля зрения. Доброхот Марк Родкин (Роткин), подслушав в столовой-пивной разговор Есенина с друзьями, в ноябре 1923 года сигналил в 46-е отделение милиции г. Москвы: «…когда они с неслыханной наглостью и цинизмом позволили себе оскорбить вождей русской революции, я понял, что это такие интеллигенты и „литераторы“, которые сознательно стараются при удобном случае дискредитировать и подорвать авторитет советской властии ее вождей…» (цит. по кн.: Сидорина Н. Златоглавый: Тайны жизни и гибели Сергея Есенина. М., 1995).
Доносчик Родкин имел безошибочное классовое чутье. Он мог бы потащить поэта в кутузку за такие его строки из поэмы «Страна негодяев»:
В плен взяли всю страну. Есенин взошел на голгофу за любимую свою Россию. Но открыто убивать его временщики не посмели. Понадобилась грязная провокация. Так возникла фальсификация XX века. Наконец-то в основных своих чертах сделан решительный шаг к ее окончательному разоблачению. К нам возвращается чистым и гордым имя великого русского поэта Сергея Александровича Есенина.
ПРИЛОЖЕНИЯ
НЕИЗВЕСТНЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ О ПОЭТЕ
Иннокентий ОКСЕНОВ
«НИКТО ДРУГОЙ НАМ ТАК НЕ УЛЫБНЕТСЯ»[25]
(Из дневника)
20 апреля 1924 года. У Шимановского[26] всегда было очень людно, светло, шумно – по-студенчески. Есенина я не видел уже шесть лет, и внешних перемен в нем немного, если не считать морщин на лбу… <… > …а читать он стал превосходно, вдохновенно, с широкими волнующими жестами, владея голосом вполне. Когда читает – рязанский паренек, замолчит – московский бродяга, непременно отмеченный роком (так мне кажется). Перед стихами он сказал несколько слов в защиту петербургского поэтического языка, оклеветанного Эрлихом[27] [ «В Петербурге есть писатели Чапыгин, Зощенко, Никитин, есть поэты – Садофьев[28], Полонская [29], Тихонов[30]». Позже Есенин мне говорил, что он действительно ценит Садофьева, что Садофьев за последнее время «поправел» и много борется.], затем о времени – «время сейчас текучее, я ничего в нем не понимаю», говорил о роли художника, как мог бы сказать Блок. Когда его Лебедев (это уже за кулисами) спросил, бывает ли он у себя в деревне, Есенин ответил: «Мне тяжело с ними. Отец сядет под деревом, а я чувствую всю трагедию, которая произошла с Россией».
Припоминаю свой разговор с Клюевым, когда я нынче пил у него чай под «песенным Спасом». Я спросил, что он думает о смерти Ленина.
Роковая смерть. До сих пор глину месили, а теперь кладут.
А какое уже здание строится? Уж не луна-парк ли?
– А как же? Зеркала из чистого пивного стекла! Посмотри кругом, разве не так?
26 апреля 1924 года. Есенин живет так, как он должен жить. Старая роскошь прежде богатой квартиры (я заметил превосходный книжный шкаф с бронзовыми барельефами – в стилях я плохо разбираюсь), вереница пивных бутылок в углу, томная хозяйка Анна Ивановна – вероятно, не последний пример национальной породы, хозяин – Сахаров[31], читающий вирши по поводу, кажется, учиненного вчерашними гостями; собутыльник «командует» (нечто вроде Степ. Петровича, только ступенькой выше), бесконечные полутрезвые разговоры о выеденном яйце. После 3-4 бокалов пива (выпитых при мне) Есенин захотел читать Языкова[32]. Жаль, что книжку не принесли.
– В России чувствую себя, как в чужой стране. За границей было еще хуже.
Говорил о «расчленении» России, о своих чувствах «великоросса-завоевателя», делавшего революцию[33].
О Клюеве: Клюев два года был коммунистом, получил мандат на реквизицию икон по церквам, набрал себе этих икон полную избу, вследствие чего и был исключен из партии[34].
О Чернявском[35] (с большой любовью), говорил о гамлетизме внутри аристократизма Чернявского.
Трехлетний мальчишка пел нам «Колю и Олю», «Марусю». Есенин по-детски хохотал и спрашивал: «А тебе жалко Марусю? Жалко?» – а сам ронял штопор, не мог открыть ни одной бутылки.
Шарф на шее, повязанный галстуком, на ногах гетры, лицо изрытое, плохо выбритый и синие-синие васильковые глаза. «Жизнь моя с авантюристической подкладкой, но все это идет мимо меня».
28 апреля 1924 года. Слонимский говорит, что Воронский[36] одной фразой «Дайте нам о разложении офицерства строк на триста» отучил его писать на эту тему.
Страшное, могильное впечатление от Союза писателей. Какие-то выходцы с того света. Никто даже не знает друг друга в лицо. Никого из нового правления, кстати, не было тогда. Что-то старчески шамкает Сологуб[37]. Гнило, смрадно, отвратительно. В тот вечер мы сбежали к Слонимскому.
У Слонимского говорили о происшествии у Ходотова (все это было в прошлый вторник). Выяснилась незавидная роль Никитина[38].
20 июля 1924 года. Вчера был настоящий именинный день. Денежный, пьяный, полный хороших известий.
В Госиздате встретил Клюева и Есенина, а вечером они были у меня.
Клюев жалуется, что его заставляют писать «веселые песни»[39], а это, говорит, все равно что Иоанна Гуса заставить в Кельнском соборе плясать трепака или протопопа Аввакума на костре петь «Интернационал». Кстати, Аввакума он числит в ряду своих предков. Клюев – родом – новгородец…[40]
25
Настоящая публикация озаглавлена строкой из стихотворения И. А. Оксенова «Памяти Есенина». В дальнейшем, за единичными исключениями, заголовки мемуаров даются подобным же образом.
Оксенов Иннокентий Александрович (1897—1942), врач-рентгенолог, поэт, литературный критик. Автор стихотворных сборников «Зажженная свеча» (1917), «Роща» (1922) и др. Отлично владея немецким и французским языками, выступал как переводчик, составитель и автор предисловий к произведениям Мартен дю Гара, Луиджи Пиранделло и др. Член ленинградской литературной группы «Содружество» (1925—1929), в которую входили Б. Лавренев, А. Чапыгин и др.
И. А. Оксенов – автор ряда статей, посвященных жизни и творчеству Есенина, наиболее последовательный и смелый его защитник. Одну из своих книг Есенин подарил ему с надписью: «Милому Оксенову…»
В статье «О порнографии в советской литературе» (1926) Оксенов резко критиковал Льва Сосновского, главного организатора травли Есенина.
«Дневник» Оксенова (хранится в частной коллекции) представляет собой несколько толстых рукописных тетрадей. В них глубокие и честные наблюдения о политической и литературной жизни Ленинграда 20-х годов, меткие характеристики писателей-современников.
В сборнике «Памяти Есенина» (1926), в ряде газетных выступлений мемуарист опубликовал отдельные фрагменты своих записей о встречах с поэтом. Среди многих конъюнктурных и тенденциозных воспоминаний об авторе «Анны Снегиной» слово Оксенова выделяется своей правдивостью и памятливостью.
26
У Шимановского всегда было очень людно… – Виктор Владиславович Шимановский (1890—1954), актер, театральный режиссер. Поэтический авторский вечер Есенина в Ленинграде состоялся 15 апреля 1924 г. в театре-студии Шимановского (ул. Стремянная, 10).
27
Перед стихами он сказал несколько слов в защиту петербургского поэтического языка, оклеветанного Эрлихом. – Вольф Иосифович Эрлих (1902—1937), стихотворец, секретный сотрудник ЧК-ГПУ-НКВД.
28
В Петербурге… есть поэты – Садофьев, Полонская, Тихонов. – Садофьев Илья Иванович (1889—1965), поэт пролеткультовско-социологического толка. Его биография периода 1905—1922 годов исследована недостаточно и поверхностно. В 1916 году за принадлежность к РСДРП(б) и участие в антиправительственных выступлениях был сослан на 6 лет в Якутский край. В годы Гражданской войны служил в Политотделе Юго-Западного фронта, не исключено, в органах ВЧК. С 1922 года фактический главный редактор ленинградской вечерней «Красной газеты» (отв. секретарь А. Я. Рубинштейн). Белоэмигрантская печать не без оснований подозревала его в сотрудничестве с ГПУ, что отчасти подтверждается воспоминаниями современников (см. соответствующую главу настоящей книги).
29
Елизавета Григорьевна Полонская (1890—1969), поэтесса, автор ряда стихотворных сборников. В 1921—1929 годах входила в литературную группу «Серапионовы братья» (М. Зощенко, Вс. Иванов, К. Федин и др.).
30
Николай Семенович Тихонов (1896—1979), поэт, прозаик, общественный деятель.
31
…хозяин Сахаров… – Александр Михайлович Сахаров (1894—1952?), издательский работник. Подробнее о нем см. в примечаниях к его воспоминаниям в настоящей книге.
32
…Есенин захотел читать Языкова. – Николай Михайлович Языков (1803—1846), русский поэт.
33
Говорил (Есенин) о «расчленении» России, о своих чувства х «великоросса-завоевателя», делавшего революцию. – Известно, что политика большевиков-интернационалистов официально-формально была направлена на «самоопределение наций» и способствовала разжиганию межэтнических конфликтов. Под руководством Л. Д. Троцкого и его сторонников, радетелей мировой революции, в 1924 году был принят план формирования военных национальных частей (латышских, татарских, еврейских, армянских и т. п.). Чреватая опасными последствиями идея не была реализована, так как вскоре состоялось политическое падение Троцкого. В свете сказанного понятно беспокойство Есенина-патриота, наблюдавшего раздробление великой еще недавно России. Возможно, размышления поэта о своей роли в революции и пр. переданы Оксеновым эскизно-прямолинейно.
34
О Клюеве… два года был коммунистом… – Поэт Н. А. Клюев вступил в РКП(б) весной 1918 года в Вытегре (Вологодская губерния). Проявил себя активным большевиком, пропагандистом «красного террора», автором первого в советской поэзии стихотворения о Ленине; некоторое время был секретарем парторганизации в Вытегре. Исключен из РКП(б) в марте 1920 года. Основанием для исключения послужили религиозные убеждения поэта, причудливо сочетавшиеся с коммунистическим воззрением. Эта сторона биографии Клюева исследована недостаточно.
35
О Чернявском… – Чернявский Владимир Степанович (1889—1948), поэт, артист.
36
Слонимский говорит, что Баронский… – Михаил Леонидович Слонимский (1897—1972), писатель, искренний почитатель таланта Есенина. Александр Константинович Веронский (1884—1943?), литературный критик, писатель, редактор журнала «Красная новь».
37
Что-то старчески шамкает Сологуб. – Федор Кузьмич Сологуб (Тетерников) (1863—1927), писатель. Известны его одобрительные отзывы о поэзии Есенина.
38
У Слонимского говорили о происшествии у Ходотова… – Конфликт Есенина с актером Н. Н. Ходотовым освещался не раз в мемуарной литературе, но на неблаговидную роль прозаика Н. Н. Никитина указывается впервые.
39
Клюев жалуется, что его заставляют писать «веселые песни»… – Н. А. Клюев явно лукавил. Его проникнутые революционным и т. п. пафосом стихотворения печатались во многих периодических изданиях, в том числе в 1918 году в газете «Красный набат» (Урал, орган 3-й армии).
41
Троцкого… Сергей любит… – Оксенов явно спрямляет отношение Есенина к «демону революции». Ставшие за последние годы известными мемуарные и другие источники свидетельствуют о глубоком внутреннем неприятии Есениным взглядов и практической деятельности Троцкого. Подробнее см. об этом в последней главе настоящей книги.
- Предыдущая
- 57/84
- Следующая
