Ароматы - Кингсли (Кингслей) Джоанна - Страница 4
- Предыдущая
- 4/89
- Следующая
— О, извините…
— Ничего, — сказал он мягким, но решительным тоном, желая прекратить расспросы.
Она поняла и начала рассказывать о себе: — Я вдова. Дети взрослые, я с ними почти не вижусь…
— Это печально, — посочувствовал он, возликовав в душе. Одинокая старомодная женщина скучает без детей, заинтересовалась им — это он улавливал безошибочно. Что может быть удачнее?
— А чем вы занимаетесь, миссис Мэрфи? — спросил он вежливо. Арман слышал, что в Америке принято расспрашивать о работе.
— Я веду дом, у меня четыре жильца. Кроме того, я ухаживаю за престарелыми больными, несколько часов в день… — Она остановилась, боясь ему наскучить.
— О, какая вы добрая женщина, мадам. Ваша работа благородна, вы делаете доброе дело… — Он верно догадался по ее туфлям об ее унылой жизни при лежачих больных с искалеченными артритом суставами, возне с подкладными суднами и т. п.
— Да, наверное, вы правы, — удивленно отозвалась она.
Она сняла очки и несколько мгновений пристально смотрела на него, потом скромно опустила глаза. — Не хотите ли чашечку кофе? А детям шоколад с молоком? — спросила она с запинкой.
— О, вы слишком добры, слишком добры, — вкрадчиво прошептал Арман, вставая вслед за ней с софы. Он заметил, что движения ее некрасивы и лишены женственности. Он снова почувствовал прилив уверенности: его обаяние подействует на этот раз.
Идя на кухню, Френсис Мэрфи, удивлялась самой себе — прежде она никогда не угощала постояльцев. Но этот мужчина произвел на нее впечатление. В нем что-то было… Рот, выдающий повышенную чувственность, с тонкими длинными губами; сильные скулы; скрытый огонь во взгляде. Его близость во время разговора… Она ощущала запах лаванды, исходящий от маленького платочка в верхнем кармане его строгого европейского костюма, такого необычного и элегантного.
Дрожащими руками она поставила чайник. Если он останется, она сдаст ему комнату Юргенса… Романтическое воспоминание юности… Рассказы Юргенса о снежных пиках Альпов, золотистые волоски на его запястьях… Если этот элегантный человек поселится в комнате Юргенса, она будет заходить к нему… Френсис закрыла глаза и улыбнулась.
Когда она вошла в гостиную, Арман встал и взял поднос из ее рук. Он глядел на нее, пока она, взмахнув ресницами, не опустила глаза.
Они в молчании выпили кофе; девочки вполне прилично вели себя за столом, занятые шоколадом.
— Хотите посмотреть комнаты наверху? — решительно сказала Френсис Мэрфи.
Он улыбнулся про себя: дело сделано, комнаты за ним. Теперь еще надо попросить ее отсрочить выплату положенного двухмесячного аванса. Таких денег у него не было, а переехать надо было немедленно — пребывание в отеле съедало остатки его скудных ресурсов. И надо надежно устроить девочек, чтобы отправиться на поиски работы. Он больше не мог справляться с ними один — это были адские муки и тяжкие оковы.
— Ну что ж, малышки, — позвал он дочек, — пойдемте наверх с этой любезной леди.
Они послушно последовали за старшими. Стена вдоль лестницы была увешана выцветшими черно-белыми фотографиями безлюдных морских видов. — Это я снимала в Атлантик-Сити, — сказала Френсис, — я ездила туда с матерью, очень давно.
На лестничной площадке стояла огромная белая керамическая раковина. «Уродливая вещь», — подумал Арман, но почувствовал, что должен выразить восхищение. — Какая интересная скульптура, — сказал он.
Френсис просияла, ее щеки порозовели: — Правда? Вам нравится? Я купила ее три недели назад, как бы сделала себе подарок. А до того как я смогла ее купить, я несколько недель ходила мимо магазина, чтобы убедиться, что она не продана. Я просто в восторге от нее! Как приятно, что она вам понравилась!
«Ужасно», — подумал Арман. Комнатки на втором этаже были небольшие, но солнечные, цена — 58 долларов в месяц — вполне приемлемая. «Нечего делать, — вздохнул Арман, — придется привыкнуть к атмосфере вопиющей вульгарности».
Френсис нерешительно спросила: — Можете ли вы заплатить двухнедельный аванс, мистер Нувель?
Он заверил, что заплатит и переедет завтра же. Арман был в восторге: 29 долларов вместо 116 — двухмесячного аванса. Сияя, он распростился с хозяйкой и повел девочек к отелю.
Оставшись одна, Френсис задержала дыхание. Прекрасный принц поселится в ее доме!
Ви подняла к Арману лицо и сказала: — Ну и платье на ней, словно мешок!
— По-моему, она добрая женщина, — возразил Арман.
— Все равно, выглядит как чучело. И пахнет кислятиной.
«Да, — подумал Арман, — семилетняя девчушка имеет свои критерии, она унаследовала он меня и Анны строгий художественный вкус. Но удастся ли ему уберечь ее от вульгарной нищенской жизни?» — Что поделаешь, со многим приходится мириться, наверное, все к лучшему… — неубедительно возразил он.
— А мороженое? — Мартина дергала Армана за руку.
— Сейчас купим, ты его заслужила.
— Два!
— Ладно, два. И тебе два, Ви.
Ведя детей в аптеку и наделяя их там мороженым и содовой, Арман думал о молчаливом соглашении, которое он заключил с миссис Мэрфи. Она рассчитывает на его внимание, потом — на любовную связь. Сначала она будет скромницей, и он должен будет добиваться ее милостей. Если он будет настойчив, она неожиданно уступит, будет нежна и, может быть, даже экспансивна. И станет требовать более того, что он намерен ей дать. Он не в первый раз был действующим лицом этой комедии жизни.
С юношеских лет его волновали женщины, и они легко поддавались его чарам, находили его очаровательным и даже неотразимым. Он льстил каждой из них, а потом использовал результаты своего таланта. Но на этот раз он призывал себя к осмотрительности.
Когда на следующий день он вернулся, комнаты показались ему еще более тесными и убогими, чем накануне. «Все-таки есть где жить», — утешил он себя.
Когда год назад в Марселе он стал думать о жизни в Америке, то воображал себе большую квартиру в Манхэттене, в современном стиле, с интерьером в духе Фрэнка Ллойда Райта, с большими стеклянными панелями и светильниками дневного света под потолком, с видом на Гудзон, или хорошенький загородный коттедж с помещением для лаборатории, с цветущими деревьями в саду, с собакой, радостно встречающей его у ворот по вечерам, с конюшней для верховых прогулок Ви и Мартины.
Так воображали свою жизнь в Америке многие эмигранты: у каждого индивидуализированный вариант Великой Американской Мечты о расцвете личности благодаря таланту и трудолюбию. Но Арман был не только эмигрант — он был беглец. И хотя он был уверен в своем таланте, продемонстрировать его он не мог.
Вместо загородного коттеджа или манхэттенской квартиры он должен был поселиться с дочерьми в грязном бруклинском предместье. «Мечты окончились в тесном курятнике, — язвительно резюмировал Арман. — Пансион, убогие комнатушки с дверями в темный коридор, скрипучая лестница, уродливая раковина на площадке».
Обливаясь потом, он втащил по лестнице свой багаж. Открыв дверь в комнату Ви и Мартины, он увидел, что постели уже в беспорядке — девочки спорили, кому достанется какая кровать и кидали друг в друга подушками.
— Уйми ее, — сердито приказала Ви.
Он устал и хотел отдохнуть, но рыцарь должен был внять призыву своей принцессы. Он поглядел на две одинаково застеленные кровати под уже смятыми розовыми покрывалами. На одной лежала игрушечная панда, на другой — тигренок. Это были игрушки Мартины.
— Ну, сейчас мы это уладим. Какую кровать ты хочешь, Мартина?
— Все равно.
— А ты, малютка Ви?
Она презрительно пожала плечами. Он узнал чисто парижский жест — «Наплевать!»
Он вынул из кармана пенни и зажал в кулаке за спиной. Ви подошла первая, выбрала руку с пенни и показала на кровать у окна.
— Нет! Это моя! — завопила Мартина и шлепнулась на кровать, сжимая в руке медвежонка.
— Ну ладно, пусть твоя. Ви, другая будет твоей. — Арман отвел взгляд от устремленных на него газельих глаз старшей дочери и опустил голову, как бы извиняясь за неизбежное маленькое предательство.
- Предыдущая
- 4/89
- Следующая
