В аду шансов нет - Кварри Ник - Страница 12

• Предыдущая
• 12/31
• Следующая

А этот шел у меня под шестым номером. Наверняка, у него имелись в запасе и другие гангстеры.

Они направились к «бьюику» каштанового цвета, стоявшему у тротуара.

Они сошли на мостовую и обошли машину спереди. Телохранитель взялся за ручку двери, чтобы открыть ее для Кью, как вдруг со стороны парка, из-за кустов, грянул сухой гром выстрела. Стекло машины, рядом с которой находился Кью, разлетелось вдребезги...

Гарвей Кью и его телохранитель повернулись в сторону выстрела. В тот же миг грянул второй выстрел.

Кью покачнулся и схватился за бедро. Телохранитель выхватил из кармана револьвер и выстрелил. Кью пополз к водосточному желобу, чтобы спрятаться за машиной. Но выстрелов больше не последовало. Кью окончательно свалился, и ноги его лежали в водосточном желобе...

Из соседних домов выбежали люди, чтобы узнать о случившемся. Я подождал, пока телохранитель с разочарованным и озлобленным видом не вернулся из парка. Стрелка он не обнаружил. Между тем вокруг Гарвея уже собралась толпа любопытных. Я нажал на педаль и направился отсюда подальше, пока еще не прибыла полиция.

Проехав восемь кварталов, я остановился возле таксофона. Человек, стрелявший в Гарвея Кью, нарушил все мои планы; я хотел, чтобы сам Кью показал мне, где живет этот гаденыш Хэнкс.

Но узнать это можно было еще и другим способом...

Я позвонил своему приятелю, работающему в бюро выдачи номерных знаков, и назвал ему номер «линкольна», на котором блондинка и Кью приезжали тогда на склад.

Оказалось, номер был выдан на имя Розмари Мей Тобин, проживающей в Манхэттене. Мой приятель дал мне также и ее адрес.

Квартира находилась в маленьком, но роскошном домике на Парк-авеню. Я вышел из лифта в коридор с мягким и приятным освещением и толстой ковровой дорожкой. В конце коридора находилась единственная дверь. Я нажал на кнопку звонка. Из квартиры доносились приглушенные голоса.

Дверь открыла женщина. В одной руке она держала большой бокал виски. Она устремила на меня взгляд своих круглых голубых глаз и нежно проворковала:

— Хэлло!

Голубые глаза смотрели холодно. Щеки были покрыты румянцем. Вероятно, она изрядно выпила. Это вполне меня устраивало. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы как следует меня рассмотреть. В ее безразличных и холодных голубых глазах неожиданно проснулся интерес. Она еще раз внимательно осмотрела меня с головы до ног. На ее пухлых красных губках возникла соблазняющая улыбка. Она еще раз проворковала:

— Хэлло... — но уже совсем с иной интонацией.

— Розмари Мей Тобин? — спросил я, делая вид, будто вижу ее в первый раз.

В ее волосах был красивый бант, поддерживающий ее «конский хвост», на плечах — мужская рубашка, доходившая до ее пышных бедер и застегнутая впереди лишь на две пуговицы. Насколько я мог полагаться на свое зрение, больше на ней ничего не было. Маленькие ножки и длинные щиколотки также не были ничем прикрыты. Но она казалась даже выше, чем тогда в норковом пальто, сидя за рулем «линкольна». Рубашка плотно облегала ее плечи и очаровательные припухлости ее тела. Она была воплощением самой женственности и сексуальности.

— Вы представитель? — произнесла она голосом, в котором чувствовался небольшой акцент.

Голос был плавный и густой, как сироп, который стал еще более густым из-за алкоголя, поглощенного ей в немалом количестве.

— Нет... Я...

— Все так говорят, — протянула она и вновь оглядела меня с головы до ног испытующим взглядом. — Но это ничего не значит. Входите и попытайтесь мне что-нибудь всучить... Я чувствую себя больной от одиночества.

Она отступила на шаг и распахнула дверь. В богато обставленной комнате господствовала большая темно-красная кушетка и два огромных красных кресла в тон остальной мебели. Между ними стоял стол красного дерева, на котором валялась стопка комиксов. Я сразу понял, почему она среди зимы разгуливает в одной рубашке: пол комнаты был полностью укрыт толстым, пушистым ковром и в комнате держалась такая температура, как в оранжерее для выращивания орхидей. Она захлопнула дверь и прошла по комнате к бару, находившемуся за кушеткой. На ней не было бюстгальтера, так как при ее немного танцующей походке, груди ее плавно колыхались, вызывая жажду.

— Хотите что-нибудь выпить? — спросила она, открывая бутылку «бурбона» и наливая себе очередную порцию.

Я покачал головой и постепенно начал запотевать. Пришлось расстегнуть пальто.

— Отчего вы вообще его не снимете? — поинтересовалась она, выходя из-за кушетки.

Ее бедра плавно колыхались...

— Я люблю, когда в комнате тепло, тогда я забываю о холоде на улице, — продолжала она.

Я снял пальто, положил его на кресло и провел по лбу тыльной стороной ладони.

— Можете снять и куртку — заметила Розмари, опускаясь на кушетку и поджимая под себя ноги. — Устраивайтесь поудобнее. Отдохните как следует. От одиночества у меня мигрень и мерещатся призраки.

Куртку я пока не снял.

— Такая чудесная девушка и вдруг одна, — вступил я в игру.

Она хихикнула.

— Давайте продолжим эту тему.

Розмари отпила хороший глоток из своего бокала и вновь оценивающе посмотрела на меня.

— Дома, в горах, за мной увивались все парни. Но здесь, на севере, я никого не знаю.

— Даже Бена Хэнкса и Гарвея Кью?

Ее голубые глаза удивленно смотрели на меня.

— Значит, вы не представитель...

— Нет, и я вам уже это говорил. Я приятель Бена из Чикаго. Я только что прибыл.

— Что? Ах, так... Ну, тогда... если вы приятель Бена, то, конечно, принадлежите к семейному кругу... — она прихлопнула по надувной подушке рядом с собой. — Присаживайтесь ко мне поближе, чувствуйте себя как дома.

Я послушно сел. Она находилась от меня так близко, что меня ударило в жар и не только от температуры в комнате. Розмари выпила еще глоток, после которого в бокале осталась точно половина, и глаза ее еще больше заблестели. Она придвинулась еще ближе и притулилась ко мне. Вырез ее рубашки распахнулся еще шире и открыл мне перспективу на ее белые груди — пышные и упругие, с твердыми сосками, подобными спелым сливам.

— Вся беда в том, — проговорила она протяжно, — что Бен и Гарвей не мальчики... Бен — мой двоюродный брат, а Гарвей приходит только ночью.

— Вся беда в том, сказали вы... В чем же именно? Если бы я был на его месте, то я бы вообще не уходил от вас.

— От Гарвея мало толку. Он уже стар и часто бывает полностью вымотан... А я... я здоровая девушка, и мне хочется большой любви каждую ночь. Временами мне даже кажется, что меня разорвет на части от избытка чувств.

Розмари еще раз приложилась к бокалу и придвинулась ко мне так близко, что я ощутил все прелести ее молодого цветущего тела. Я судорожно сглотнул и заставил себя взять в руки все свое хваленое хладнокровие, а это было тяжким испытанием для нормального мужчины.

— Ваш брат и я были большими друзьями в Чикаго. Пару недель назад я созвонился с ним, и он сказал, что будет рад видеть меня, если я выберусь в Нью-Йорк.

— Бен действительно милый парень, — пролепетала Розмари серьезным тоном и вжимаясь в меня до отказа. — У нас дома многие люди считали, что он плохой человек. Но со мной он всегда был очень мил. Как только он здесь недурно устроился, он написал мне, чтобы я приехала к нему. Он знал, что я давно мечтала побывать в Нью-Йорке.

Внезапно ее рука оказалась под моей курткой и прошлась по кобуре с пистолетом. Она усмехнулась.

— Так я и думала, что вы не желаете снимать свою куртку по этой причине. У Бена только такие друзья. Раздевайтесь же! Я не боюсь револьверов... — ее рука скользнула выше и погладила меня по плечу. — Вы кажетесь таким добрым и сильным, — хрипло прошептала она, все больше возбуждаясь.

А я мысленно старался представить себе айсберги, холодный душ или холодильник, но ничего не помогало.

— Бен сообщил мне, что постоянно бывает в бегах и не знает точно, где бы я мог его найти, когда приеду сюда. А мне необходимо обязательно его повидать. Вы не знаете, где бы я мог его найти?

• Предыдущая
• 12/31
• Следующая