Вторжение в рай - Ратерфорд Алекс - Страница 44

• Предыдущая
• 44/109
• Следующая

— Скорее! — закричал какой-то мужчина. — Сюда! Я видел, туда побежали узбеки!

Он указал на узкий проулок, где на пыльной земле были видны следы крови. Прежде чем Бабур успел отрядить туда для проверки воинов, как двое горожан, один, судя по дородству, мясник, а другой, низкорослый и жилистый, с бородавкой на носу, помчались в том направлении, пропали из виду, а спустя несколько мгновений появились снова, таща за собой за ноги, так что голова билась о землю, молодого узбека. Из груди у него торчала арбалетная стрела, но он был жив и, с трудом дыша, молил о пощаде. Однако, прежде чем Бабур успел вмешаться, толстяк полоснул мальчишку ножом по горлу и расплылся в ухмылке, когда поток крови хлынул ему на сапоги.

Горожане вокруг вооружались кто чем мог — вилами, кузнечными инструментами, просто камнями… С горящими, как у диких псов, глазами, они вместе с его воинами принялись прочесывать улицы в поисках узбеков, и если находили, то забивали на месте до смерти — так натерпелись они от захватчиков и успели их возненавидеть.

Однако, не считая раненых на стенах, которые не могли далеко убежать, врагов попадалось мало, так что сопротивления люди Бабура фактически не встречали. Должно быть, узбеки бежали перед ними. Добравшись до площади Регистан, правитель приказал воинам остановиться. Возможно, враги решили, что силы штурмующих гораздо больше, чем на самом деле, не исключено, что их бегство было притворным и сейчас они затаились, чтобы ударить из засады. Проведя краткий совет с командирами, Бабур направил в каждую из трех сторон — на север, восток и запад по отдельному отряду с приказом осторожно прочесать город.

Солнце уже давно взошло, и под сияющим небом с тонкими полосками облаков на площади собиралось все больше и больше народу. Люди несли угощение — хлеб, фрукты, курдюки с вином, протягивая все это воинам Бабура. Повсюду вокруг него слышались возбужденные голоса. Вокруг царил хаос — а что, если узбеки опомнятся, перегруппируются и пойдут в контратаку? В этакой толчее воины Ферганы не смогут толком защищаться.

Бабур приказал вытеснить ликующую толпу, и его воины, выстроив барьер из древков копий, встали плечом к плечу и, медленно оттесняя народ назад, расчистили подходы к площади, что было уже лучше.

— Все эти дома, — распорядился Бабур, — надо обыскать, на всех подходящих наблюдательных и опорных пунктах вокруг площади разместить людей.

Даже сейчас сохранялась опасность того, что узбекские лучники затаились среди окружавших площадь мечетей, с выложенными голубой плиткой куполами дворцов и медресе, и выжидают своего часа.

— Повелитель…

Рядом с Бабуром появился молодой воин. Судя по вспотевшему лицу и тяжелому дыханию, он бежал со всех ног.

— Что у тебя?

— Повелитель, главные силы узбеков бегут из города на север через ворота Шейхзада, в надежде присоединиться к Шейбани-хану. Наши лучники обстреливают их со стен. А горожане осадили некоторых из них в караулке у Железных ворот.

— Превосходно. Мы должны полностью очистить город от врагов и занять позиции на стенах до возвращения Шейбани-хана.

Он велел подать коня и, сопровождаемый личной стражей, поскакал к Железным воротам. По дороге его внимание привлек сказочный голубой купол мечети Тимура, но не своей красотой, а тем, что откуда-то из-за него валил дым и доносились крики. Приблизившись к воротам, он увидел, что полыхает крыша надвратной караулки, а вопят изо всей мочи оказавшиеся внутри, в западне, узбеки. Подъехав ближе, он увидел, как одного из них, пытавшегося выбраться через окошко, местные жители затолкали обратно, после чего закрыли снаружи ставни, а двери подперли кольями. Еще один узбек в горящей одежде все же спрыгнул с башни, упал на землю и разбился, но окружившая его тут же толпа продолжала яростно бить и пинать тело, пока кто-то не отсек ему голову и не показал этот кровавый трофей ликующему народу.

При появлении Бабура один из горожан, с почерневшим от копоти лицом, узнав стяг правителя Ферганы, который вез за владыкой один из стражей, пал на колени.

— Повелитель, мы накрыли их в караулке и теперь сжигаем. Пусть помучаются, как мучались мы при их власти. Клянусь, ни один из них не умрет легкой смертью.

Его горящие ненасытной жаждой мести глаза взирали на владыку в ожидании одобрения, но от него так разило горелой плотью, что Бабура чуть не стошнило, и он, ограничившись кивком, махнул рукой, повелевая горожанину удалиться. Затем молодой эмир повернулся спиной к горящей надстройке, где вопли умирающих начали уже стихать, и поехал обратно, к площади Регистан. Судя по всему, Самарканд снова был в его власти, но ему до сих пор было трудно поверить в то, что этого удалось добиться так легко и быстро.

Впереди послышался цокот копыт, и показалась знакомая фигура. То был Байсангар, а среди сопровождавших его всадников эмир приметил и Бабури.

— Да здравствует Бабур, владыка Самарканда! — воскликнул Байсангар, и воины позади него подхватили этот клич.

Бабур поднял руку и медленно проехал мимо строя всадников, постепенно осознавая, что же произошло. Наверное, он должен бы испытывать восторг, но вместо того ощущал непонятную отстраненность. Неожиданно сильнее, чем когда бы то ни было, у него возникла потребность побыть одному и подумать.

В ту ночь, в Кок-Сарае, Бабур распорядился, чтобы ему принесли перо и бумагу, а когда слуга спросил, не вызвать ли заодно и писца, покачал головой. Он кое-что для себя решил. Ему девятнадцать лет, он уже вполне взрослый мужчина и добился немалых успехов. С настоящего момента он начинает вести дневник, записывая то, что говорит его сердце. И строки эти будут предназначены лишь для него самого.

Макнув перо в чернильницу, Бабур чуть задумался, а потом начал писать, сначала медленно, потом быстрее и свободнее, изливая на бумаге свои чувства.

«Из поколения в поколение Самарканд принадлежал потомкам Тимура. Затем узбеки, чужаки и дикари, кочующие где-то на границах обитаемых земель, захватили его и подвергли ужасному разорению. Ныне город, выскользнувший было из наших рук, милостью Аллаха возвращен обратно. Золотой Самарканд снова мой».

С глубоким вздохом он отложил перо, задул свечу, лег — и спустя мгновение уже крепко спал.

Первые морозы добавили изящества самаркандским куполам, стройным минаретам и выложенным изразцами воротам, ибо подернутые изморозью они стали казаться посеребренными. Сейчас, когда в облетевших садах гулял пронизывающий ветер, неся с собой снежные метели, город казался Бабуру похожим на невесту, укутанную в вуаль — ее красота вроде бы и скрыта от мужских глаз — но не совсем.

Его любимый гнедой скакун выдыхал клубы тумана, высоко переступая копытами по мягком снегу. В волчьем треухе на голове, плотно запахнутом, подбитом мехом халате и сапогах из овчины, Бабур возвращался с наружного осмотра городских стен. Личная стража ехала позади, но Вазир-хан, уже две недели как слегший с лихорадкой, на сей раз не сопровождал его. А вот Бабури, укутавший лицо от холода ярко-зеленым платком, был здесь.

Такой холод не располагал к разговорам, даже если бы они могли докричаться друг до друга сквозь вой ветра и расслышать сквозь плотные меха и ткани. У Бабура от стужи онемели губы, и любое слово далось бы ему непросто, однако, подъехав к обледенелым Бирюзовым воротам, он напрочь позабыл о стуже. Радость от достигнутого успеха наполнила его внутренним теплом, как дуновение жаркого ветра. Однако стоило ему и его свите проехать под аркой, направляясь на запад, к цитадели, как он снова ощутил ноющее беспокойство, не оставлявшее его все три месяца, прошедшие после освобождения Самарканда.

Пока студеная хватка зимы обеспечивала защиту от нападения, но что будет, когда снега растают? Хотя Шейбани-хан, обманом выманенный из города, не взял его тут же в осаду, а предпочел вернуться на зимовку в свои северные твердыни, наивно было бы надеяться, что этот воинственный правитель просто так смирится с утратой. Бабур отчетливо понимал, что при его ограниченных ресурсах удержать город против Шейбани-хана может оказаться труднее, чем его захватить. Сразу после победы он усиленно занялся укреплением оборонительных сооружений, возведением дополнительных сторожевых башен и надстройкой стен до большей высоты, пока фортификационные работы не были остановлены ударившими морозами.

• Предыдущая
• 44/109
• Следующая