Вторжение в рай - Ратерфорд Алекс - Страница 57

• Предыдущая
• 57/109
• Следующая

Бабуру уже давно не доводилось видеть столь пышно разодетого человека, как этот посол: в ярком, лазоревом халате, с пышным, скрепленным драгоценной застежкой плюмажем из перьев, венчавшим темно-синий тюрбан. Двое его сопровождающих были в синих, с золотой каймой, одеяниях. «Должно быть, — с улыбкой подумал Бабур, — успели переодеться, пока его люди бегали за ним. Никто не станет разъезжать по предгорьям, вырядившись, словно павлин». А вот его вид, — осознал он впервые за долгое время, оставляет желать лучшего — отросшие волосы, простая желтая туника и штаны из оленьей кожи.

Но посла это, похоже, не смутило: на его лице было написано явное облегчение в связи с окончанием затянувшихся поисков. При виде Бабура он низко поклонился.

— Приветствую, повелитель.

— Добро пожаловать. Мне сказали, что ты прибыл из Кабула. Какое у тебя ко мне дело?

— Повелитель, я привез тебе весть печальную, но имеющую чрезвычайную важность. Двоюродный брат твоего отца, наш владыка Улугбек-мирза, скончался этой зимой, не оставив наследника. Придворный совет Кабула уполномочил меня передать следующее послание: трон твой, если ты соблаговолишь явиться и занять его. Совет уверен, что население с радостью примет нового правителя, являющегося потомком Тимура, особенно если он, несмотря на молодые годы, уже успел стяжать воинскую славу. А при поддержке совета, оказывать которую его члены поклялись на Священном Коране, соперников у тебя не будет.

Бабур не мог скрыть изумления. Никогда, даже в самых безумных своих мечтаниях, он не видел себя на троне Кабула. То был далекий край. Чтобы попасть туда, требовалось преодолеть более пятисот миль, переправиться через широкий, полноводный Окс и по извилистым горным тропам, высокими перевалами, перебраться за вздымающий к небесам свои остроконечные, заснеженные вершины хребет Гиндукуш. И несмотря на приглашение, затея оставалась рискованной: за время долгого путешествия многое могло измениться. Если сейчас члены совета, по только им известным причинам, столь великодушно предлагали трон ему, то кто мог поручиться, что завтра их не склонит на свою сторону подкупом или чем еще другой претендент?

«Но, — подумал Бабур, с возрастающим воодушевлением и подъемом, — не оставаться же здесь, охотясь на кроликов да зайцев, растрачивая время впустую?» Кабул далеко от алчного, неуемного Шейбани-хана, он богат и силен. К тому же едва станет известно о случившейся с ним перемене, как к нему снова начнут стекаться воины. Он сможет восстановить силы и обдумать дальнейшие шаги.

— Благодарю, — сказал он посланцу. — Я дам тебе ответ в ближайшее время.

Но сам Бабур уже знал: он отправляется в Кабул.

— Вы последовали за мной так далеко от ваших домов, пренебрегая всеми опасностями и трудностями, движимые верностью мне и ненавистью к нашим кровным врагам, диким узбекам. Я вел вас по ледяным перевалам через высокие горы. Студеными ночами мы телами согревали друг друга в продуваемых ветрами палатках и по-братски делили между собой скудную еду. Никогда за все девять лет, с тех пор как взошел на трон, я не был так горд. Может быть, вас немного, но духом каждый из вас подобен тигру.

Зеленые глаза Бабура горели, когда он озирал лица окружавших его воинов. Их было так немного, что он знал каждого по имени, знал, кто из какого клана и где получил свои шрамы. И говорил Бабур чистую правду: он действительно гордился этим маленьким, оборванным войском.

— Скоро у меня появится возможность вознаградить вас за вашу преданность. Двоюродный брат моего отца, владыка Кабула умер, и, принимая во внимание как мое происхождение, так и славу отважного, доблестного вождя, добытую в боях с вашей помощью, народ Кабула предложил мне прибыть к ним и стать их новым правителем. И я иду туда, даже если мне придется отправиться в путь одному. Но не сомневаюсь, что вы поверите в меня и последуете за мной. Более того, предлагаю вам разослать эту весть по своим селениям, чтобы и другие могли присоединиться к нам, и разделить с нами славу и удачу, и исполнить то, что предначертано нам судьбой.

Бабур воздел руки, словно уже праздновал величайшую победу, и его слова были встречены дружным хором восторженных голосов. Кто бы мог подумать, что всего несколько дюжин голосов способны произвести такой рев? Бабур взглянул на Байсангара, Бабури и Касима, ликовавших вместе с остальными, и ощутил мощный прилив обновленных сил…

Спустя месяц эмир находился в своем шатре: полог был поднят, пропуская солнце и свежий, теплый ветерок. Как он и рассчитывал, весть о его неожиданной удаче быстро разнеслась повсюду и теперь его окружала не кучка оборванцев, ушедших с ним из Ферганы, а более чем четырехтысячное войско. Под его знамена собрались воины всех мастей: от кочевников-монголов, сражавшихся под бунчуками из хвостов яков, до вождей из владений Тимуридов, лишенных земель и власти Шейбани-ханом. Бабур был не столь наивен, чтобы верить, будто всеми ими движет преданность ему, многие явились исключительно в расчете на награду. Однако готовность всех этих бойцов пуститься с ним в опасный, дальний поход говорила о том, что они верят в его успех. Было приятно сознавать, что его репутация говорит сама за себя.

Золоту, которое доставил ему посланник придворного совета из Кабула, Бабур нашел достойное применение, пустив его на закупку оружия, крепких коней, отар откормленных овец, походных шатров с кожаным верхом и войлочной подкладкой, надежно защищавших от дождей и ветров. Через широкий, полноводный Окс он и его воинство переправились без затруднений, погрузив коней, вьючных мулов, верблюдов и провиантские подводы на плоскодонные баржи и плоты. Умелые местные речники более двух дней и ночей без устали гоняли свои суденышки туда-сюда, упираясь в дно длинными шестами, а по окончании переправы иные из них, под впечатлением от войска нового владыки Кабула, решили и сами присоединиться к походу. Его марш на юго-запад отчасти походил на триумфальное шествие, но он знал, что самодовольство неуместно. Хотя Шейбани-хан и его узбеки остались далеко позади, Бабур, по отчетам о походах Тимура и по рассказу старой Реханы, знал, какие опасности таятся среди заснеженных пиков Гиндукуша, отделявшего его от Кабула. Радовало то, что бабушку и мать, выделив сильный отряд для их охраны, он оставил за крепкими стенами крепости Кишм, переданной ему одним из его новых союзников. Утвердившись в Кабуле, он непременно пошлет за ними, но сейчас лучше оставить их в безопасном месте. Но как бы хотелось ему того же и для Ханзады, чье лицо он так часто видит во снах…

— Повелитель, — промолвил вошедший в шатер страж, — твой совет ждет.

За время скитаний он отвык проводить советы, пора было привыкать снова. Советники собрались под раскидистой кроной чинары — Касим, в длинном, стеганом зеленом халате, Байсангар и Бабури в новых туниках из тонкой шерсти, Хуссейн-Мазид, прибывший из Сайрама с пятьюдесятью воинами и трое новых. Двое из них были монгольскими вождями в круглых шапках из черной овчины, чьи широкие лица покрывали боевые шрамы, а третий, Мирза-хан, доводился Бабуру дальним родственником. То был дородный, средних лет мужчина с косившим левым глазом, изгнанный из своих владений узбеками. Он явился во главе трех сотен отменно экипированных всадников, с запасными лошадьми и продовольственным обозом, и хотя Бабур был не слишком высокого мнения о его уме и доблести, происхождение и богатство обеспечили ему место в совете.

Жестом велев советникам рассесться на ковре под деревом, Бабур сразу перешел к делу.

— От нас до Кабула пока еще почти двести миль, причем путь в город лежит через Гиндукуш. Никто из нас до сих пор даже не видел этого хребта, не то чтобы пересекать его. Мы представляем его себе лишь по описаниям, в соответствии с которыми он опасен даже летом. Вопрос в том, двинемся мы через горы или будем искать другой путь?

— А какой у нас выбор? — спросил Мирза-хан.

• Предыдущая
• 57/109
• Следующая