Другой взгляд - Квик Аманда - Страница 26

• Предыдущая
• 26/57
• Следующая

Венеция не знала, как реагировать на такой вопрос, поэтому пустилась в дальнейшие объяснения:

– Теперь ты понимаешь, почему я не стала рассказывать об этом офицеру из Скотленд-Ярда? Я сомневаюсь, что он бы мне поверил. Ты сам видел, как он со мной разговаривал. Он решил, что я испытала шок и находилась на грани истерики.

– Да уж! – Гейбриел прислонился к столу. – Пожалуй, он даже больше говорил со мной.

– Потому что ты мужчина.

– И потому, что он считал меня твоим мужем.

– И поэтому тоже, – поморщилась Венеция. – Даже если бы я рассказала об ауре, детективу это бы не помогло. Какой смысл рассказывать о психической энергии личности тому, кому это понятие совершенно недоступно.

Гейбриел молча взглянул на молодую женщину.

– Ауры у всех индивидуальные?

– Да. Они даже имеют цвет, но я не могу назвать оттенки, потому что они отличаются от тех, что я вижу обычным зрением. Я составила свой собственный словарик, но тебе он ничего не даст. Кроме того, плотность и состав ауры у всех людей индивидуальные.

– Ты можешь определить пол человека по его ауре?

– Нет, поэтому-то я и не знаю, был ли убийца мужчиной или женщиной.

– А можно что-либо сказать о характере или личностных свойствах?

«Очень хороший вопрос», – подумала Венеция.

– Да, потому что иногда эти самые свойства весьма очевидны.

– И что ты можешь сказать о человеке, которого видела сегодня вечером в коридоре? – осведомился Гейбриел.

Венеция сделала глубокий вдох.

– Если бы речь шла о животном, я бы сказала, что это хищник, который легко может убить свою жертву, если это необходимо. В царстве зверей такие животные занимают свое место по праву. Они убивают ради того, чтобы жить. Но человека с такими наклонностями обычно называют монстром.

Гейбриел похолодел. С его лица пропало всякое выражение.

– Я понял, – проговорил он. – Монстр, значит?

– Так, во всяком случае, мне показалось. Это хладнокровный и очень страшный человек. Если честно, я надеюсь, что мне никогда больше не придется встретиться с ним или с ней.

Гейбриел ничего не ответил.

От его облика исходила какая-то темная неподвижность. Это же Венеция почувствовала и тогда, когда наблюдала за убийцей, как тот покидал место преступления.

– Спокойной ночи, мистер Джонс, – сказала она.

– Спокойной ночи, Венеция.

Она вышла в коридор и бросилась к лестнице, а потом полетела наверх по ступенькам, словно ее преследовал тот самый хищник, о котором она только что рассказывала Гейбриелу.

Добравшись до спальни, она с трудом перевела дух. Собственное отражение в зеркале потрясло ее. Волосы в беспорядке, платье расстегнуто, глаза превратились в темные бездонные озера.

Такая откровенная чувственность могла шокировать кого угодно. А ведь такой ее видел Гейбриел!

Венеция отвернулась от зеркала, поспешно разделась, облачилась в ночную рубашку, скользнула под одеяло и выключила свет. Прислушалась, не раздастся ли каких-то звуков в тишине дома.

Она так и не услышала, как Гейбриел поднялся по лестнице. Но до нее донесся легкий шум сверху, и она поняла, что мужчина лег спать.

Уже проваливаясь в глубокий беспокойный сон, она все-таки решила задать себе вопрос, мучивший ее с тех самых пор, как Гейбриел появился на пороге ее дома.

Он ясно дал понять, что нуждается в ее помощи в каком-то темном деле. Может, попытка соблазнить ее – это лишний метод убеждения?

В этот момент мучивший ее клубок эмоций неожиданно распутался, приняв строгие ясные очертания.

Их отношения с Гейбриелом Джонсом приняли такое развитие, потому что она утратила полный контроль над ними.

В Аркейн-Хаусе игра шла полностью по ее правилам. Она соблазнила Гейбриела, чтобы исполнить свою заветную мечту о романтической ночи.

Теперь же Гейбриел сам пытается устанавливать правила. Нужно вести себя крайне осторожно.

На лестнице послышались шаги. Гейбриел вытер с лица пену для бритья, отложил в сторону полотенце и прошел через крохотную комнатушку, заставленную вещами, чтобы открыть дверь.

На пороге стоял Эдвард. Он уже занес руку, чтобы вежливо постучаться.

– Доброе утро, – поздоровался Гейбриел.

– Доброе утро, сэр. – Эдвард взглянул на него с неприкрытым любопытством. – Я смотрю, вы еще не успели одеться?

– Да, не успел.

– Миссис Тренч послала меня сообщить вам, что завтрак будет готов через несколько минут.

– Спасибо. Так хочется полакомиться домашней едой! Я сейчас спущусь.

Отвернувшись, он снял с крючка свежую сорочку.

– Я вас подожду, – предложил Эдвард, протиснувшись в комнату. – Провожу в столовую.

– Большое спасибо, – отозвался Гейбриел. – Боюсь, сам бы я ее не нашел.

Застегивая рубашку, он наблюдал в зеркало за Эдвардом.

Мальчик вертел головой, рассматривая вещи Гейбриела. Особенно его заинтересовали бритвенные принадлежности на умывальнике.

– Папа хранил свои бритвенные принадлежности в кожаном футляре, очень похожем на ваш, – сказал Эдвард.

– Правда? – Покончив с сорочкой, Гейбриел задумался, стоит ли ему повязывать галстук. Дома он обычно спускался к завтраку в рубашке с засученными рукавами, но то было холостяцкое жилье.

– Да, – подтвердил Эдвард.

– Ты, наверное, очень по нему скучаешь?

Эдвард кивнул и ненадолго замолчал. Гейбриел надел шелковый галстук и завязал его красивым узлом. Эдвард внимательно наблюдал за процессом.

– Папа был инвестором, – неожиданно выпалил он.

– Правда?

– Он часто путешествовал в Америку, а когда бывал дома, брал меня с собой на рыбалку и показывал много интересных вещей.

– Для этого и существуют отцы, – сказал Гейбриел.

– А зять тоже может так делать?

Гейбриел взглянул на мальчика.

– Да, может.

Эдвард просиял.

– Я знаю, что вы не мой настоящий зять, это секрет. Но раз уж мы все равно притворяемся, не могли бы вы показать мне те вещи, которые папа не успел?

– Почему бы и нет? – отозвался Гейбриел.

– Отлично, – улыбнулся Эдвард. – Вы не беспокойтесь, сэр. Как я уже говорил, я умею хранить секреты.

– Да, я знаю.

– С тех пор как умерли мама с папой, я научился как следует притворяться, скрывая папин секрет, – с гордостью проговорил Эдвард. – Так что теперь мне будет несложно.

– Ясно.

– Папа жил на два дома.

– Что-что? – переспросил Гейбриел.

– Ну, так говорят о человеке, у которого две жены.

– Ах, он был двоеженцем? – мягко проговорил Гейбриел, вспомнив фотографию этого великана, висевшую в кабинете у Венеции.

«Это многое объясняет», – подумал он.

– У папы были жена и несколько детей в Нью-Йорке, куда он ездил дважды в год. Мы узнали об этом только после того, как папа с мамой погибли во время крушения поезда. А раз папа был двоеженцем, то мы с Венецией и Амелией не его настоящие дети.

– Так нельзя говорить, Эдвард. Каковы бы ни были отношения между вашими родителями, вы, несомненно, их настоящие дети.

– Тетя Беатрис говорит, что мы какие-то… нелегальные, что ли, – запнулся Эдвард.

– Незаконнорожденные?

– Да, точно. Так вот, после того как мама с папой погибли, мистер Клитон сбежал с причитавшимися нам деньгами. Тетя Беатрис говорит, что это настоящая катастрофа, потому что приличный стабильный доход мог бы смягчить позор в глазах общественности. Она еще говорит, что если бы не талант Венеции, мы оказались бы на улице.

Гейбриел и так знал, что Венеция содержит всю семью, но теперь он понял, почему на нее легла такая огромная ответственность.

– Кто такой мистер Клитон? – осведомился он.

– Папин управляющий. Он украл наше наследство. Папа всегда говорил, что, если с ним что-нибудь случится, мы сможем быть спокойны хотя бы в финансовом отношении. Но вышло совсем не так, потому что мистер Клитон забрал все наши деньги и исчез.

– Ублюдок! – выругался Гейбриел.

• Предыдущая
• 26/57
• Следующая