Сердце Волка - Пейвер Мишель - Страница 60
- Предыдущая
- 60/61
- Следующая
Забросив связку коры на плечо, он вошел в ручей и пристроил кору под большой камень — отмокать.
— Со времени нашей совместной учебы прошло десять лет, но мы по-прежнему оставались добрыми друзьями. А вот одиннадцатая зима все перевернула. — Вода журчала, обтекая его лодыжки. Он наклонился и вытащил другую связку коры, которая мокла здесь уже несколько дней. — Твоего отца избрали колдуном племени Волка, — продолжал он, вытащив связку на берег, — а его брата нет. Хотя он был и старше, и, как считали некоторые, умнее и способнее. — Фин-Кединн покачал головой. — Для него это был жестокий удар. Но никто из нас даже не догадывался, насколько жестокий, пока не оказалось слишком поздно: он покинул свое племя и стал одиноким скитальцем.
— Куда же он пошел? — спросил Торак.
Печаль окутала лицо Фин-Кединна.
— Не знаю. Я больше никогда его не видел. Но лет через шесть от твоего отца я узнал, что брат его вновь объявился и присоединился к группе колдунов, называвших себя Целителями.
— Но… он-то ведь колдуном не был! — удивился Торак.
Фин-Кединн усмехнулся:
— Зато он умел убеждать. И уж тебе-то больше чем кому-либо другому должно быть это известно. — Устроившись повыше на берегу, Фин-Кединн уселся возле связки готового лыка. — Помнишь, я однажды рассказывал тебе, как Целители превратились в Пожирателей Душ? Как они принесли в Лес Страх… — Он помолчал. — А потом случился великий пожар, который их уничтожил. Одни сильно обгорели, другие разбрелись, кто куда… И все они скрывались.
— У него лицо и бок были обожжены… — прошептал Торак.
— Да, — сказал Фин-Кединн, — но никто из нас не знал, что он как-то сумел вернуться в свое племя. Правда, всем было известно, что племя Тюленя с некоторых пор как бы отделилось ото всех. И в первую очередь прекратило всякие отношения с Лесом. Обменом они стали заниматься только с морскими племенами. И мы узнали, что у них появился новый колдун.
Торак бросил пучок травы в ручей, глядя, как травинки уносит течением. Перед глазами у него вновь возникла страшная картина: Тенрис, увлекаемый Охотником в морскую пучину.
— Он охотился за мной из-за моей блуждающей души, — сказал он, по-прежнему глядя на воду. — Он хотел обрести эту душу и ту силу, которая с ней связана. И другие Пожиратели Душ тоже наверняка захотят отнять ее у меня…
Фин-Кединн явно колебался, но потом все же сказал:
— Возможно, они еще не знают о твоем существовании. Возможно, колдун племени Тюленя действовал в одиночку.
— А возможно, и нет, — сказал Торак, — Возможно, у него были помощники.
Лес вдруг словно сомкнулся вокруг него. Жужжание пчел стало казаться странно зловещим. Он вспомнил, какими желтыми, нечеловеческими стали глаза Тенриса в те последние часы. И подумал о том, что где-то выжидают и другие Пожиратели Душ — пока что безликие, с неизвестными ему именами. Но они есть, они ждут, они придут за ним…
— Все равно они рано или поздно узнают, — сказал он вслух. — И тоже начнут на меня охоту.
Вождь кивнул:
— Да, конечно, ведь ты можешь сделать их такими могущественными, что они и представить себе не могут. Но ты же и способен полностью уничтожить их.
И Торак, глядя ему прямо в глаза, спросил:
— Так ты поэтому никогда не выражал желания усыновить меня? Потому что я слишком опасен?
Что-то мелькнуло в синих глазах вождя.
— Я должен заботиться о безопасности своего племени, Торак. Ты мог бы помочь нам победить их. Но ты же мог стать и причиной нашей гибели.
— Но я бы никогда не стал вредить племени Ворона! — вскричал Торак, вскакивая с земли.
— Откуда тебе это знать? — В голосе Фин-Кединна звучала даже некая свирепость. — Ты же не знаешь, кем станешь впоследствии. И никто из нас этого не знает!
— Но…
— Зло есть во всех нас, Торак. Некоторые с ним борются. Некоторые его лелеют. Так было всегда.
Торак вскрикнул и со слезами на глазах отвернулся.
Но Фин-Кединн и не думал его утешать. Вместо этого он развязал связку вымоченной коры, вытащил один кусок и принялся отдирать с него лыко.
Тораку было страшно, голова у него кружилась. Ему казалось, что он стоит на краю утеса, собираясь прыгнуть куда-то… в неизвестность.
Но, собрав все свое мужество, он все же задал Фин-Кединну вопрос, что не давал ему покоя с тех пор, как погиб Тенрис:
— Прошлой зимой, когда ты рассказывал мне о Пожирателях Душ, ты сказал, что их было семеро. Но описал ты только пятерых.
Сильные руки вождя замерли.
— Колдун племени Тюленя был шестым, — сказал Торак. — Мне нужно знать, кто седьмой. — Кулаки его сжались. — У моего отца был большой шрам на груди. Вот здесь. — Он коснулся грудинной кости. — Оказалось нелегко нанести на его тело Метки Смерти… — Горло ему сдавило. — Колдун племени Тюленя кое-что сказал мне, и это заставило меня думать, что… что седьмым Пожирателем Душ…
Фин-Кединн потер рукой лицо и положил лыко на траву.
— Был мой отец, — договорил Торак. — Это правда?
Вздохнул ветер, затрепетали ветви деревьев, наполняя воздух сладостными ароматами Леса. Деревья пытались смягчить этот удар.
— Нет, этого не может быть! — прошептал Торак и упал на колени. — НЕТ!
И прочел ответ в глазах Фин-Кединна.
Некоторое время вождь не трогал его, потом подошел и сел рядом.
— Помнишь, — сказал он, — я рассказывал тебе, что сперва они не имели злых намерений? И твой отец верил в благородство их целей. Потому-то он к ним и присоединился. Он хотел с ними вместе исцелять больных, отгонять от людей злых духов… — Взгляд Фин-Кединна стал далеким, исполненным неизъяснимой печали. — Твоя мать никогда в это не верила. Она знала. Но к тому времени, когда и он понял все, было уже слишком поздно. — Он беспомощно развел руками. — Он попытался уйти от них. Но они ни за что не хотели отпускать его.
— Так они поэтому его и убили? — спросил Торак.
И Фин-Кединн медленно склонил голову в знак согласия.
Торак уткнулся лицом в колени, содрогаясь от сухих изматывающих рыданий. Вождь сидел с ним рядом — не прикасаясь к нему, не говоря ни слова. Но уже одно его присутствие действовало на Торака успокаивающе.
Наконец Фин-Кединн поднялся и самым обыденным тоном сказал:
— Мне нужно сходить на стоянку, а ты пока побудь здесь. Обдери лыко в этой связке и промой в ручье. А потом повесь на просушку.
Торак молча кивнул.
— Завтра, — прибавил Фин-Кединн, — я научу тебя плести веревку.
Торак бежал, пока хватило сил, но буря в душе не утихала. Его отец — Пожиратель Душ! Его отец, его родной отец…
Грудь что-то теснило, не давая дышать. Гнев, печаль, страх рвались наружу.
Он остановился у шумливого ручья, пробиравшегося меж крупных, поросших мхом валунов. Совсем рядом на сикомору стрелой взлетела белка. Выдра, перестав при его появлении лакомиться пойманной форелью, скрылась в папоротниках.
Торак опустился на колени, чтобы напиться, и увидел, что на него из воды смотрит его отражение, его телесная душа. Душа Торака из племени Волка. Его блуждающая душа…
С яростным воплем он вырвал из земли целый пучок желтых цветов и разорвал их в клочья. Нет, он не может стать членом племени Ворона! Он не принадлежит ни одному племени в Лесу…
Через некоторое время выдра вернулась к недоеденной форели, устроившись поудобнее. А белка на сикоморе принялась выгрызать дырку в коре, чтобы добраться до сладкого липкого сока.
Торак сидел, прислонившись спиной к стволу, и наблюдал за ними — и отчего-то напряжение немного отпустило его. Им-то все равно, кто его отец — Пожиратель Душ или обыкновенный охотник. Им все равно, какая у него душа — блуждающая или нет. Пока он их не трогает, и они вполне готовы мириться с его существованием.
Он положил ладонь на шершавую кору дерева, чувствуя, как в него вливается его сила. Сила Леса.
Где-то глубоко в душе пробуждалась решимость. Вот его дом; он родом отсюда, из Леса. Что бы с ним ни случалось, Лес всегда давал ему силы. Лес помог ему победить того медведя, выжить в схватке с Тенрисом и с Морем. Он дал ему силы лицом к лицу встретиться со своей судьбой. И, может быть, дух отца — если он где-то здесь — видит все это и гордится им, Тораком.
- Предыдущая
- 60/61
- Следующая
