Охота на духов - Пейвер Мишель - Страница 18

• Предыдущая
• 18/53
• Следующая

«Но кто? Не медведь — это ясно. Медведи уже залегли спать на всю зиму. Может, рысь? Или волк? Вряд ли, — подумал Фин-Кединн. Он не заметил ни желтых пахучих отметин на снегу, ни царапин на коре деревьев, оставленных когтями рыси. — Наверное, — решил он, — это все же был какой-то одинокий охотник; скорее всего, это он заставил оленя спасаться бегством».

Спускались сумерки. Вскоре зажгутся первые звезды, а вот луна, уже наполовину съеденная небесным медведем, взойдет не раньше полуночи. Фин-Кединн прошел еще несколько шагов и остановился, услышав вдали предупреждающий крик сойки. А чуть позже прямо у него над головой раздался сухой шелест крыльев, и сойка, будя дребезжащее эхо, завопила еще громче.

А ведь она была высоко над вершиной холма, когда закричала в первый раз; там она его никак увидеть не могла, и Фин-Кединн догадывался: то, что ее вспугнуло, где-то там, ближе к вершине. Он хорошо знал эти холмы. Вон впереди скалистый утес — отличное место, чтобы, спрятавшись, следить за всеми, кто приближается к этому холму. Ну а если он ошибается, если там никого нет, то утес пригодится и ему самому в качестве места для ночлега.

Поднимаясь на утес, он уловил запах древесного дыма. Костер?

Потом услышал, как треснула ветка. А может, трещали дрова в костре?

Быстро спрятавшись за развесистым падубом, Фин-Кединн внимательно огляделся.

Ага. Весьма разумно. Чуть ниже утеса, в расщелине, шагах в тридцати от тропы, за валуном костер был почти незаметен. Его выдавало лишь неяркое свечение. Впрочем, Фин-Кединн иного и не ожидал. Тот, кого он искал, отлично умел прятаться.

Очень осторожно, почти беззвучно он стал спускаться в эту расщелину.

В темноте виднелась некая тень, которую, впрочем, можно было принять и за валун. Но это был не валун. Человек сидел, сгорбившись, над останками косули и держал в руке топор.

Фин-Кединн вытащил из ножен нож и приблизился еще на один шаг. Остановился. Потом сделал еще пару шагов.

Тень поднялась, перехватила топор другой рукой и замахнулась.

Но Фин-Кединн успел схватить руку нападавшего, крепко стиснув его запястье.

Вдруг рука, сжимавшая топор, совершенно расслабилась.

И Фин-Кединн тоже ослабил хватку.

— Пора платить по долгам, старый дружище, — только и сказал он.

На лески ничего не поймалось, а силки за ночь опустошила росомаха.

— Значит, сегодня поесть не удастся, — сказал Торак, сматывая лески.

Ренн, хлопая глазами, смотрела на пустые крючки.

— Придется есть мох, — сказала она.

Торак глянул на нее с сомнением:

— Разве люди его едят?

— Наверно. — Но голос ее звучал не слишком уверенно.

Торак помог Ренн выковырять несколько горстей мха из-под ледяной корки. Все это они положили в бурдюк — отмокать, и Ренн принялась разводить костер, а Торак пошел поискать еще чего-нибудь съедобного. И после долгих поисков на заледенелом холме ему удалось найти несколько ягод клюквы и немного побитого морозом щавеля.

Ренн все это сунула в тот же, подвешенный над костром, бурдюк, где мох уже разварился в темную слизистую кашицу.

— Ты уверена, что людям это можно есть? — снова спросил Торак, делая первый глоток.

— Горные племена едят. Когда настают плохие времена.

— Да уж, времена тогда должны быть очень плохими. Очень-очень!

— Возможно, Волку больше повезет. И нам от его добычи немного достанется.

Тораку совсем не хотелось отнимать у Волка часть его добычи, но Ренн была права. Прошло уже два дня с тех пор, как они ели в последний раз — доедали белую куропатку. И теперь для них жизненно важно было отыскать северных оленей: и не только для того, чтобы встретиться с горными племенами, но и для того, чтобы просто поесть.

Ближе к полудню они добрались до какой-то реки, которая, как ни странно, до сих пор не замерзла и с шумом бежала меж каменистых берегов. Возле реки на холмах высились еще три такие же странные человеческие фигуры из дерна. Эта река даже на мелководье была свободна ото льда. Торак и Ренн пучками выдирали из земли ярко-зеленый речной хвощ и с жадностью, прямо сырыми, жевали сочные клубеньки корней.

Но стоило Тораку выпрямиться, и он чуть не упал — так сильно у него закружилась голова. Этих хвощей ему оказалось явно недостаточно, чтобы утолить голод, зато у него сильно разболелся живот.

Ренн устало шлепнулась на какой-то валун и стащила с лица защитную маску. Глаза у нее запали, и вокруг них появились синие круги.

— Вообще-то, наверное, в этой реке и рыба есть, — сказала она, — правда, я пока ни одной не видела.

Они посмотрели друг на друга. Надолго ли их еще хватит?

— Когда мы найдем северных оленей, — сказал Торак, — то одного я точно съем целиком. Начну с шеи и постепенно буду продвигаться дальше. А второго убью специально для тебя.

Ренн слабо улыбнулась.

Торак присел на корточки и стал набирать в бурдюк воду.

— Кстати, что это за река?

— Не знаю. Да и какая разница? Если мне в ближайшее время не удастся съесть хоть кусочек мяса, то я съем свой мешочек со снадобьями.

Но Торак ее уже не слушал. Стащив рукавицу, он сунул руку в воду и что-то там вылавливал.

— Что там у тебя? — спросила Ренн.

Он показал ей светло-коричневый волосок длиной примерно с его большой палец.

Северный олень!

— Они, должно быть, там, выше по течению, — сказала Ренн.

Оба прислушались. Но река болтала чересчур громко.

Дальше оба ее берега были настолько завалены камнями, что стали почти непроходимыми. Нужно было либо делать здоровенный крюк по холмам, либо как-то пробираться сквозь эти завалы. Они решили пробираться. Так все равно получится быстрее, и к тому же даст возможность постоянно видеть, что происходит на противоположном берегу.

Однако идти вдоль реки оказалось куда сложнее, чем они рассчитывали. Торак просто в ужас пришел от того, как сильно он ослабел: перед глазами то и дело расплывались черные круги, каждый шаг давался с трудом. Ренн старалась не отставать, но тоже еле пыхтела.

Волк, как всегда, появился совершенно неожиданно и прямо над ними; сперва он остановился возле одной из загадочных фигур из дерна, постоял немного, а потом ринулся вниз, к Тораку, сообщая на ходу: «Северные олени! Скорей! Будет отличная охота!»Шерсть у Волка от возбуждения стояла дыбом.

Торак передал это Ренн, и ее глаза под защитной маской радостно блеснули:

— Пошли скорей!

Торак быстро объяснил Волку, что тот должен охотиться без них, в одиночку; так у него будет куда больше возможностей убить оленя. Волк спорить не стал и мгновенно исчез за холмом.

Предвкушение охоты придало Ренн и Тораку сил. Ближе к вершине холма они легли на землю и дальше осторожно поползли на животе. У северных оленей чуткие уши и острый нюх. Если они действительно по ту сторону холма, то теперь главное — ни в коем случае их не спугнуть.

Бесшумно скинув с плеча лук, Торак достал из колчана стрелу и заметил, что Ренн успела уже и стрелу достать, и вложить ее в лук, и стянуть свои рыжие волосы тесемкой, и засунуть их под капюшон, чтобы олени не заметили на снегу столь яркого рыжего пятна. Поймав взгляд Торака, она коснулась перьев ворона — своего хранителя, — нашитых на куртку, и улыбнулась знакомой, ободряющей, острозубой улыбкой.

Ледяной ветер дохнул Тораку прямо в лицо, но это его только обрадовало: значит, ветер им поможет, отнесет их запах в противоположную от оленей сторону.

Торак, крадучись, добрался до вершины холма, глянул вниз и невольно затаил дыхание.

Внизу расстилалась сверкающая излучина реки, через которую… текла другая река: река из оленей! Облачка морозного дыхания, позолоченные солнцем, вырывались из тысяч ноздрей. Воздух звенел от блеяния детенышей, ворчливых голосов самок и гортанных криков самцов. И все это — на фоне дробного, похожего на барабанный бой стука тысяч копыт.

• Предыдущая
• 18/53
• Следующая