Целомудрие и соблазн - Кэбот Патриция - Страница 53
- Предыдущая
- 53/85
- Следующая
И почему каждый раз получалось так, что в присутствии этой девушки, на которую ему очень хотелось произвести хорошее впечатление, он вел себя как последний идиот? Самый свежий пример — его вчерашняя выходка в карете. Ну о чем, о чем он думал, когда стал тискать ее на ходу, как будто это была какая-то портовая потаскушка? Ведь Кэролайн Линфорд была настоящей леди — одной из тех редких женщин, которые полностью соответствуют этому определению. И тем не менее стоило Брейдену оказаться возле нее ближе чем на два фута, как его обуревало единственное желание — сорвать с нее как можно больше предметов одежды за то короткое время, что они проводили вдвоем. Ничего не скажешь, отличный способ обращения с настоящей леди!
И все же Брейден ничего не мог с собой поделать. Отказаться от Кэролайн было для него равносильно тому, чтобы отказаться дышать. Может, так даже лучше: пусть Кэролайн сама положит конец этому безумию. Если он не способен в ее присутствии вести себя прилично, он вообще ее не заслуживает. Может, Жаклин все-таки говорила правду? Как волка ни корми, а он все равно в лес смотрит!
Тем не менее Брейдену пришлось подбодрить себя решением, что он не уступит ее просьбам и даже мольбам. То есть не позволит Кэролайн положить конец их встречам именно сегодня и именно этим письмом. Теперь ему хватило храбрости поддеть ногтем восковую печать на конверте и развернуть письмо. «Дорогой мистер Грэнвилл!» — бросилось ему в глаза. Ну да, конечно. Ей еще предстоит научиться звать его по имени.
Но то, что было написано после приветствия, оказалось для Брейдена Грэнвилла совершенной неожиданностью. Он нетерпеливо пробежал глазами все ровные, аккуратные строчки — вплоть до заключительного «Искренне ваша, К. Линфорд», — и тут же принялся читать письмо сначала, все еще не веря своим глазам.
Ошибки быть не могло. Он ничего не пропустил и понял все правильно. В письме не содержалось отказа продолжать их уроки: как ни старался, Брейден не обнаружил даже намека на ее желание прекратить дальнейшие встречи. Ни слова упрека или обвинения. Ни малейшего признака обиды или оскорбленного самолюбия. Вместо отповеди он получил просьбу. Просьбу весьма необычного свойства, но как раз такую, которую Брейден мог бы выполнить без особого труда.
Не тратя времени даром, он взял чистый лист бумаги и написал ответ. Если повезет, Кэролайн получит его с обратной почтой.
Брейден и сам не ожидал, какое удовольствие доставит ему одна лишь мысль о том, что он может оказаться ей полезным. Причем в таком деликатном деле, с которым она не решилась обратиться к кому-то другому. Хотя в глубине души ему становилось тошно от сознания того, какую власть забрала над ним эта девчонка. Брейден был даже рад, что Проныра получил дырку в ноге и не ходит в офис. Старый приятель наверняка не похвалил бы своего хозяина за такое слюнтяйство. Тем более что никогда прежде за Брейденом не замечалось ничего похожего. Брейден Грэнвилл никогда не лез из кожи вон, чтобы заслужить благосклонный взгляд какой-то женщины.
До последнего времени.
Но это было сильнее его. Достаточно было разок посмотреть в эти удивительные карие глаза, чтобы утратить и решимость, и железную волю, бывшие некогда неотъемлемыми чертами его характера.
Солнце уже успело перевалить за полдень, когда он приехал в парк верхом на смирной чалой кобыле. С высоты своего седла он внимательно осмотрел посыпанную мелким песком дорожку, на которой совершали утреннюю прогулку немногочисленные джентльмены. В более ранние часы на «Грязной дорожке» всегда царит оживление, но Кэролайн ясно написала в своем письме, что после ранения ее брат редко выбирается из дому раньше полудня. Тем не менее граф Бартлетт никогда не упускал случая прокатиться по парку — пусть даже в неурочный час. Бомонд должен был видеть, что никакие раны не способны изменить привычек настоящего лондонского денди.
Не прошло и пяти минут, как Брейден заметил графа Бартлетта на чудесном жеребчике мышиной масти. Он ехал в сопровождении пожилого лакея. Но то ли молодого джентльмена раздражала эта навязчивая опека, то ли сам слуга предпочитал держаться в стороне, но Брейден не заметил, чтобы эти двое общались во время прогулки. Граф ехал немного впереди, подставляя лицо яркому солнцу.
Легким нажатием колен Брейден послал свою лошадь вперед неспешной рысью. Вскоре его кобыла поравнялась с жеребцом графа, и Грэнвилл натянул удила.
— Добрый день, милорд, — вежливо произнес он.
Мальчишка вздрогнул от неожиданности и оглянулся. Но как только до него дошло, кто его приветствует, граф стал пунцовым от волнения. Просто поразительно, как он походил на свою сестру в способности моментально краснеть по малейшему поводу.
— Грэн… я хотел сказать, здравствуйте, мистер Грэнвилл! — восторженно отозвался Томас Линфорд. — Вот так неожиданность! Я никак не думал встретить вас в этом парке!
— Верно, я здесь почти не бываю, — кивнул Брейден. — У меня нет времени для прогулок.
— Конечно, конечно, — подхватил Томас. — Надо полагать, бизнес отнимает все ваше свободное время!
— Совершенно верно. — Брейден оглянулся и посмотрел на лакея. Он ехал следом, делая вид, что смотрит куда-то в сторону. Но это ничуть не мешало ему подслушивать, о чем говорит его хозяин. — Вы не находите, что нам гораздо удобнее было бы побеседовать наедине, милорд?
Юноша энергично кивнул, повернулся в седле и приказал лакею подождать его у ворот парка. Он желает прокатиться вдвоем с мистером Грэнвиллом и вернется домой, как только побеседует с ним.
Лакей развернул лошадь и уехал, а Брейден и граф поехали дальше, не торопясь нарушить неловкое молчание. Впрочем, неловкость ощущал только граф, потому что его прямо-таки распирало от любопытства. Однако он считал невежливым спрашивать Грэнвилла, что ему нужно от него. А Грэнвилл старался найти способ повести разговор так, чтобы не выдать Кэролайн. В своем письме она специально предупредила Брейдена, что Томми не должен догадаться, откуда он узнал о его планах.
Наконец они обогнали одного господина, накануне явно перебравшего лишку на дружеской вечеринке и теперь дремавшего в седле. Вышколенный конь будет возить и возить его по кругу, пока не выбьется из сил или сам не найдет дорогу домой. Эта картина напомнила Брейдену его юность, и он заговорил:
— Я часто наведывался сюда, когда был мальчишкой.
— На «Грязную дорожку», сэр? — Звонкий голос юного графа дрогнул от удивления — явно против его воли, как заметил Брейден. — То есть я хотел сказать…
— Я знаю, что вы хотели сказать. Конечно, мне было не до прогулок верхом. У меня и лошади тогда не было. Но мы с друзьями приходили сюда, чтобы подкараулить кого-нибудь похожего на того господина, которого мы только что обогнали.
— Того пьяницу, сэр?
— Да, именно его. Он представляет собой довольно легкую мишень. Мы ждали, пока он не окажется на обочине, поближе к деревьям, и стаскивали его с седла, чтобы забрать бумажник. — Брейден описывал свои похождения таким ровным тоном, как будто речь шла о научном химическом эксперименте. — Должен признаться, что это довольно опасный способ зарабатывать себе на жизнь. Но в ту пору иные пути нам были неведомы.
Томас молчал, о чем-то размышляя.
— Но, — наконец заговорил он, — вы ведь никогда не стреляли в них, правда? Ну, в тех людей, которых грабили?
— Конечно, нет! — Брейдену пришлось отвлечься, чтобы аккуратно объехать лужу на дорожке. — Ни у кого из нас не было пистолета. Такое оружие было нам не по карману. Вот почему меня весьма удивили обстоятельства вашего ранения, полученного от какого-то уличного бродяги.
Он заметил, как упрямо выпятился острый подбородок, и сразу узнал этот дерзкий жест. Брат в точности повторял поведение своей сестры в те минуты, когда она собиралась показать кому-то свой крутой нрав.
— Уж не считаете ли вы меня лжецом, сэр? — запальчиво осведомился Томас.
— Что вы! Конечно, нет! Я просто позволил себе предположить, что история, рассказанная вами матери и сестре, специально сфабрикована с целью скрыть истинную причину того, почему в вас стреляли. — Брейден старательно следил за тем, чтобы его голос звучал нейтрально. — И не мне судить вас за эту ложь. Будь у меня мать и сестра, я изложил бы им точно такую же версию. Ибо им вовсе ни к чему знать — в отличие от нас с вами, — что у простых уличных бродяг не принято таскать с собой пистолеты. Если даже им и попадется случайно такая вещь, они скорее всего постараются немедленно сбыть ее с рук. Потому что ни один воришка за год не наворует столько, сколько стоит один пистолет.
- Предыдущая
- 53/85
- Следующая
