Эти синие глаза - Кэбот Патриция - Страница 26

• Предыдущая
• 26/72
• Следующая

— Вчера в замке вы сами это сказали. Вы приехали в Лайминг, чтобы доказать ей, что вы не бездельник, не пустой человек, каким она вас сочла. По-моему, это гораздо более странно, чем то, что дочь пытается доказать вашему пресловутому медицинскому сообществу, что теория возникновения этой болезни, выдвинутая ее отцом, вполне здравая.

Рейли продолжал во все глаза смотреть на нее. И только тут Бренна вдруг осознала, что на ней лишь ночная сорочка, пара шлепанцев да изъеденная молью шаль. Если молодой доктор Стэнтон и заметил это, то не подал виду.

Он продолжал смотреть на нее.

— Какая теория? — спросил он. — О чем вы? Мысленно она выбранила себя. Какого черта она выболтала ему то, чего говорить не следовало? Вслух же ответила вопросом на вопрос:

— А почему я должна рассказывать вам об этом? Чтобы вы опубликовали ее, выдав за свою, и снискали бы славу? Не думаю, что это правильно. А теперь, доктор Стэнтон, думаю, вам лучше уйти.

Она направилась к двери, открыла створку, и в комнату ворвался холодный утренний воздух.

— Всего хорошего.

Рейли Стэнтон продолжал стоять, все еще сердито глядя на нее. Жилка у него на лбу по-прежнему пульсировала. Он был в ярости, и она это ясно видела. Но почему так распалился доктор, она не могла взять в толк. Право же, ее дела и то, как она вела их, не касались никого, уж тем более Рейли Стэнтона.

— Я ухожу, — наконец сказал он.

Она заметила, что теперь и мускул на его щеке тоже задергался.

— Но мы еще продолжим с вами разговор на эту тему, мисс Доннегал. И будь я проклят, если стану стоять и смотреть, как вы подвергаете свою жизнь опасности, чтобы подтвердить какую-то идиотскую теорию своего отца.

— Вон отсюда! — рявкнула Бренна. Она не могла припомнить случая, когда испытывала такую ярость. — Убирайтесь немедленно!

— Охотно, — отозвался Рейли Стэнтон. Он нахлобучил шляпу и скрылся за дверью, даже не взглянув на нее.

Но она не собиралась предоставить ему последнее слово.

— Теория моего отца, — закричала она ему вдогонку, — вовсе не идиотская. И я это докажу. Подождите, увидите сами!

Захлопнув за гостем дверь, она подумала, что больше он не станет посещать ее не только наяву, но и в снах.

— Прошу прощения, мэм, — проговорил Рейли, должно быть, уже в десятый раз, — но я не лечу животных.

Женщина, жена Адама Макадамса, точно соответствовавшая описанию графа, выпятила пухлую нижнюю губу и сказала:

— Но она уже так давно не несется, а ведь была моей лучшей несушкой. Несла яйца будто по часам. Уж не меньше одного яйца в день.

Рейли посмотрел на жирную коричневую курицу, расположившуюся на его смотровом столе.

— Уверен, что она скоро поправится, раз не отказывается от корма.

— Да в том-то все и дело! — сказала миссис Макадамс, выпячивая объемистую грудь. — В том-то и дело, сэр! Она отказывается от пищи. Пожалуйста, осмотрите ее!

Рейли, печально моргая, смотрел на представительницу семейства куриных.

Он предполагал, что это именно курица. Ведь куры, если он был правильно информирован, — это представительницы женского пола, в отличие от петухов — мужского. Так это была курица, а не петух? Он не был уверен.

Его невежество в области сельского хозяйства за последние несколько недель стало особенно очевидным, потому что к нему постоянно обращались с просьбами полечить овец, лошадей, коров и даже ежа. До сих пор ему довелось принять всего одного пациента, представлявшего человеческий род, который едва ли шел в счет, потому что это был лорд Гленденинг, страдавший от того, что у него на ногах ногти вросли в тело. Рейли, несмотря на то что занял место в амбулатории и жил там в надежде избавиться от общества графа, превратился как раз в того, кем отчаянно не хотел быть, а именно в личного врача Йена Маклауда.

И дело было вовсе не в том, что жители деревни Лайминг были особенно здоровым народом. Вовсе нет. Они были довольно хворыми. Но, судя по всему, никто из них не питал доверия к новому врачу и не обращался к нему за помощью. Немногие из них доверяли ему настолько, чтобы привести своих хворых домашних животных. Единственный раз, когда к нему обратились за советом…

— Мисс Бренна сказала, что ее надо кормить теплым суслом, — сообщила ему миссис Макадамс. — Но сусло такое дорогое. Не можете ли вы посоветовать чего-нибудь подешевле? Говорят, чем больше мнений, тем лучше.

— Если мисс Доннегал считает, что теплое сусло поможет, — сказал Рейли, передавая курицу ее владелице, — то, боюсь, теплое сусло — это как раз то, что надо. Мисс Доннегал разбирается в курах гораздо лучше меня.

Он любезно отворил дверь для своей пациентки и ее владелицы, и его приветствовал подувший ему в лицо теплый ветерок. Приближалась весна, на деревьях появлялись листочки, а в глазах животных на склонах холмов — живой блеск, особенно у баранов или тех, кого Рейли принимал за баранов. Впрочем, в овцах Рейли разбирался не лучше, чем в курах. Во всяком случае, наступал сезон, когда должны были появиться ягнята, и все мужчины, если только они не забросили сети в озеро, находились в холмах, разыскивая ярочек. Рейли с самого начала сезона не видел Бренны Доннегал. По-видимому, ее маленькие руки, столь ловко скользившие по родовым путям, теперь были особенно необходимы.

В то время как мужчины следили за приплодом в своих отарах, деревенские женщины пользовались рано наступившим теплом, чтобы продавать самодельные товары на рынке под открытым небом, в двух шагах от амбулатории Рейли.

Деревушка Лайминг была мала и находилась вдалеке от проезжей дороги, поэтому в нее редко кто заглядывал мимоходом, почти у каждого ее жителя было место в торговых рядах. Рейли получал истинное удовольствие, разглядывая выставленные на продажу товары.

Здесь можно было купить вкуснейшие пироги с мясом у миссис Макгрегор, лук-порей и редис у миссис Мердок, роскошные пышные караваи хлеба у миссис Конелл и божественно пахнущее мыло у досточтимой миссис Мерфи.

Даже у Флоры был свой прилавок, хотя она торговала только элем — по пенни за кружку. И все-таки Рейли повадился по нескольку раз в день наведываться к ее прилавку. Если она бывала занята с покупателями, то, как он полагал, не находила времени, чтобы грустить о графе и жаловаться на жизнь. Эту привычку она приобрела после последнего его отказа сделать ее честной женщиной.

Теперь, подходя к ее прилавку и заранее позаботившись вывесить на двери амбулатории записку со словами «Вернусь через пять минут», что было, разумеется, лишнее, потому что очень немногие жители деревни Лайминг умели читать, он заметил, что Флора снова тоскует.

Она мечтательно созерцала замок, примостившийся на утесе высоко над их головами. Только когда он деликатно покашлял, Флора встрепенулась и сказала безрадостно:

— О, доктор Стэнтон. Это вы. Привет.

— Отличное приветствие, — сказал Рейли гораздо теплее, чем собирался, — для вашего первого покупателя. Пожалуйста, пинту, Флора, и на этот раз проявите внимание к пене.

Флора вздохнула и повернулась к своему крану. Впрочем, скорее это был кран миссис Мерфи, потому что именно она любезно разрешила Флоре продавать эль из «Истерзанного зайца».

— Простите меня, — сказала Флора все тем же безжизненным голосом. — Только не могу не думать о нем. Думаю, это и значит любить.

Рейли все с той же наигранной бодростью принялся журить ее:

— Мисс Флора, вы ведь знаете, что он вас не стоит.

— Знаю, — вздохнула Флора, и ее худенькие плечики под поношенной кружевной шалью опустились. — На прошлой неделе Том Финни попросил меня выйти за него замуж.

Искренне и приятно удивленный, Рейли тотчас же откликнулся:

— Но это же превосходно. Флора! Том — славный малый. Почему бы вам не согласиться?

Флора покачала головой, и все ее бледно-золотые локоны взметнулись:

— Это было бы нечестно по отношению к Тому. Он женится на мне, зная, что я люблю другого. К тому же его мать меня не выносит.

• Предыдущая
• 26/72
• Следующая