Эти синие глаза - Кэбот Патриция - Страница 37

• Предыдущая
• 37/72
• Следующая

И как ни грустно ей было признаться в этом, но участившиеся удары сердца теперь отдавались у нее в ушах при одной только мысли о том, что его губы могут прикоснуться к ее губам. Она не носила корсета, потому что у нее не было горничной, которая могла бы его зашнуровать, но внезапно ей стало трудно дышать, будто одежда намертво сковала ее.

Как она могла так забыться, как она могла позволить себе поддаться чувству, ощутить такое волнение от одной только мысли, что он мог поцеловать ее? Ей следовало бы возмутиться, рассвирепеть от одного только подозрения, что он способен на подобную дерзость.

Но потом она почувствовала, как его рука обвилась вокруг ее талии и…

У нее возникло такое ощущение, будто взошло яркое солнце после целого месяца непрерывного дождя. Ее кожа стала будто необыкновенно чувствительной, или по крайней мере так ей показалось, и она вдруг ощутила части тела, о которых обычно не думала.

Лорд Гленденинг неоднократно пытался обнять ее и обвивал ее талию рукой десятки раз. Лорд Гленденинг даже целовал ее.

Но ее тело никогда так не откликалось на прикосновения лорда Гленденинга, как откликнулось на близость Рейли Стэнтона. Сердце ее забилось так громко, что она встревожилась, вдруг он услышит его биение и поймет, чем это вызвано, распознает, что она питает к нему слабость.

Ведь что уж было греха таить! Она питала слабость к Рейли Стэнтону, и это было довольно сильное чувство, если считать его слабостью.

И было это не потому, что у него были самые нежные руки, какие она когда-либо встречала, это были руки, так ловко и умело прикасавшиеся к маленькому Хемишу Макгрегору, лежавшему без сознания. Это были ловкие и умелые руки, лежавшие на клавишах фортепьяно поверх ее рук и направлявшие ее пальцы.

Нет, Рейли Стэнтон с его быстрой улыбкой и быстрой способностью соображать, с его нежными руками и еще более нежными темными глазами был самым привлекательным мужчиной, какого ей довелось встретить в жизни, и она хотела, чтобы он поцеловал ее. И эта сила томления и тяги к нему испугала ее чуть ли не до обморока.

И потому она запела самую идиотскую песню, какую только могла вспомнить, чтобы заставить его забыть о своем намерении поцеловать ее.

Только все это не помогло. Он все-таки поцеловал ее — и в этом поцелуе было все, на что она надеялась и чего ожидала, а также все, чего она опасалась.

Приняв решение не поддаваться искушению, она встретила его поцелуй со стиснутыми губами, стараясь не позволить им приоткрыться. Но хватило только пары легчайших прикосновений его языка к ее сжатым губам, как ее желание сопротивляться пропало. Если бы его сильные руки не обнимали и не поддерживали ее, она не сомневалась, что соскользнула бы с пуфика, стоявшего у фортепьяно, и растеклась бы лужей по полу.

Все в этом поцелуе было восхитительным, начиная от вкуса губ Рейли Стэнтона, сладких, как вино, и до его сильных рук, крепко прижимавших ее к себе, до горячей кожи его ладоней, столь горячей, что она обжигала ее сквозь шелковый корсаж платья. Ну как тут было устоять? Она не сомневалась, что ни у одной женщины не хватило бы на это сил.

Она повернулась к Рейли на круглом пуфе, подняв руки, чтобы было удобнее обнять его за шею, и пальцы ее запутались в волосах у него на затылке, теперь освободившихся от постоянно стягивавшего их кожаного шнурка. Возможно, моральные устои Бренны были не столь свободными, как у Флоры, но она не воспротивилась, когда почувствовала, что его руки, покоившиеся раньше на ее талии, передвинулись выше и оказались как раз под ее левой грудью.

Господи, да она оказалась фривольной особой! Это поразило Бренну, потому что она всегда считала себя в высшей степени рациональным и холодным существом. Для нее было полной неожиданностью понять, что она, всегда подчинявшаяся только холодному рассудку, может целиком отдаться своим эмоциям и желаниям.

И главное, сердцу. Теперь она была в этом совершенно уверена.

— Бренна, — Рейли прервал свой поцелуй, чтобы пробормотать ее имя, — Бренна…

Зачем, мысленно негодовала она, он тратит драгоценное время на болтовню? Не было никакого смысла в словах. Они уже говорили слишком много. Теперь настало время поцелуев.

И она потянулась к нему, ее ладони охватили его лицо, и в этом жесте был вполне определенный и единственный смысл. Он издал глухой стон и еще сильнее сжал ее талию. Его рука, оказавшаяся под ее левой грудью, производила какие-то непонятные ей действия, нечто совершенно неожиданное и тем не менее чрезвычайно приятное. Его ладонь легла на ее грудь и охватила ее целиком.

Теперь ей стало совершенно ясно то, чего она не могла понять раньше, почему Флора, несмотря на то что граф обращался с ней отвратительно, не могла расстаться с ним. Должно быть, Флора испытывала нечто подобное, когда к ее телу прикасались руки лорда Гленденинга. И неудивительно, что она никогда не отвечала ему отказом, потому что это ощущение было божественным…

И как раз когда она подумала, что лучше не может быть уже ничего, чем поцелуи Рейли Стэнтона, рука, лежавшая на ее груди, повела себя еще более дерзко: нежные и ловкие пальцы проникли за ее декольте под кружевную косынку. Секундой позже Бренна поняла, что значит соприкосновение собственной обнаженной кожи с телом мужчины.

И это ощущение оказалось столь сильным и острым, что она издала приглушенный стон. Рейли целовал ее лицо и шею, и губы его скользили все ниже и ниже. К несчастью, на пуфе для игры на фортепьяно было слишком мало места. Тогда Рейли просто сгреб ее в объятия и прижал спиной к клавиатуре инструмента так, что Бренна оказалась на самих клавишах, и это соприкосновение вызвало какофонию разнородных и несогласованных звуков в доселе тихом бальном зале…

Этот звук вывел Бренну из блаженного забвения. Что она делает? Она позволила Рейли Стэнтону соблазнить ее в заброшенном облупленном бальном зале лорда Гленденинга? Неужели она и вправду рехнулась? Несомненно. Она лишилась ума под влиянием похоти. К счастью, она вовремя осознала, что с ней происходит. Одним отчаянным движением она уперлась обоими кулачками в грудь Стэнтона и с силой оттолкнула его. Рейли, увлеченный своим занятием, не ожидал этого и откинулся на спину, перелетев через пуф и приземлившись на полу.

— Зачем вы это сделали? — спросил он прерывающимися голосом.

— Вы прекрасно знаете зачем, — ответила Бренна.

Все еще сидя на полу, но теперь уже не столько смущенный, сколько разгневанный, Рейли упрекнул ее:

— Мне показалось, что вам это было приятно, если, конечно, я не ошибся.

Она почувствовала, как кровь прилила к ее щекам. Не было смысла отрицать очевидное. Да, она получала наслаждение от его поцелуев и ласк, и он, разумеется, не сомневался в этом. Ее соски до сих пор оставались возбужденными и отвердевшими, и это не имело ни малейшего отношения к тому, что в комнате было холодно.

— Конечно, мне это было приятно, — прошептала она. — В том-то и дело.

Рейли нахмурился:

— Почему вы говорите шепотом?

— Да вы в своем уме? Потому что лорд Гленденинг в любую минуту может войти сюда… Вы не можете… мы не можем… заниматься этим в его доме, под его кровом. Господи! Если бы он узнал об этом, он убил бы вас!

Рейли пожал плечами и поднялся на ноги.

— Он мог бы попытаться это сделать, — сказал он, стряхивая пыль с бриджей.

— Попытаться? Вы полагаете, он носит на поясе свой меч для красоты?

— Откровенно говоря, — ответил Рейли, — я думал именно так.

— Это не так. Он отлично умеет с ним обращаться! Право же, — продолжала Бренна уже мягче, — мы не должны этого делать. А как же ваша невеста?

— Моя — кто? — озадаченно спросил Рейли.

— Ваша невеста, — повторила Бренна, и в ее голосе зазвенели льдинки.

Господи! А она-то вообразила, что его поцелуи лишили ее способности рассуждать здраво. Этот человек даже не помнил о своей будущей жене!

— Вы о ней помните или нет? Ведь из-за нее вы приехали на остров Скай, или так по крайней мере вы объяснили мне свое появление здесь.

• Предыдущая
• 37/72
• Следующая