Утренние прогулки - Воскобойников Валерий Михайлович - Страница 18

• Предыдущая
• 18/29
• Следующая

- Какой тебе адрес?! Вам всем лишь бы адрес узнать!

Евдокимов посмотрел на меня и отошел в сторону.

А я побежал дальше к соснам. Я задыхался, но все бежал, несколько раз споткнулся о корни, потом упал и не хотел вставать.

Я лежал так долго, уткнулся головой в землю, подо лбом у меня был твердый корень, я стукнул лбом об него, чтоб стало мне больно, и стукнул еще несколько раз, и еще.

Потом я услышал тихие шаги и сжался, чтобы меня не заметили.

Это была Света.

Она остановилась около меня, но я лежал, уткнувшись в сухую землю, и к ней не поворачивался.

- Коля, я больше не буду с тобой ссориться, - сказала она тихо. Но я ей не ответил. - Я пойду, Коля, - сказала она и пошла назад.

Когда я вернулся к даче, там было пусто. Все пошли в лес.

И хорошо, что меня не видели. Потому что некоторые, быть может, прочитали ту открытку, и что я бы стал им говорить?

***

Я больше не думал ни о маме, ни о папе, ни о себе. И ни о чем я не думал. Мне все время хотелось спать.

В тихий час у нас в палате всегда рассказывали смешные истории. Но сегодня я как лег, так сразу заснул и ничего не слышал. И вечером после линейки я тоже заснул сразу.

На другое утро ко мне подошел врач.

- Ты не болен? - спросил он. - Ваш воспитатель просил тебя посмотреть.

Врач отвел меня в медпункт, проверил мое горло, измерил температуру.

- Сам-то ты на что жалуешься? - спросил он.

А я вдруг подумал о папе с мамой и сжал зубы, чтобы не заплакать.

- Болит у тебя что-нибудь? - снова спрашивал врач.

- Нет, - сказал я и отвернулся к окну.

- Я тебя все-таки положу на день в изолятор, а там посмотрим. Вид у тебя очень странный.

Я лег в пустом изоляторе в углу, чтобы не мешало окно, и проспал весь день. И ночью я тоже спал. Утром врач отпустил меня в отряд.

Все наши как раз строились, чтобы идти на совхозное поле.

И я тоже пошел в строю.

- Я к тебе вчера хотела прийти, а меня врач не пустил, - сказала Света.

- И меня тоже, - сказал Евдокимов.

Мы шли по дороге строем мимо совхозных рабочих, и пионервожатый запел песню. И весь отряд тоже запел.

- Куда это они маршируют? - спросил один рабочий.

- Да нам помогать, на турнепс, - объяснил другой.

А мы шли мимо них, как солдаты, пели маршевую песню и четко ставили шаг.

- Вот перед нами поле турнепса, все в сорняках, - сказал пионервожатый, когда мы пришли. - Сорняки выполоть, турнепс оставить. Одна гряда на двоих.

Мы стояли в начале поля, а конец гряды был далеко.

- Это все сегодня надо сделать? - спросил Евдокимов удивленным голосом.

- Да, сегодня. Разбирайтесь по парам и выбирайте себе гряды.

- Давай эту возьмем, - сказала мне Света.

И мы выбрали себе гряду. А рядом с нами выбрали Евдокимов с Корниловым.

Солнце грело жарко, вокруг летали шмели, садились на плечи и больно кусали.

Все работали сначала медленно. И мы со Светой тоже еле продвигались.

А потом я представил, что как будто идет война. И турнепс - это наши войска, засевшие в крепостях. А к ним со всех сторон подступают враги. Наши обороняются, но врагов страшное множество. И только мы можем спасти наших.

- Ребята! Наши окружены в крепостях сорняками! - закричал я. - В атаку! Спасай наши войска! - И стал быстрей вырывать сорняки и отбрасывать их в сторону. - Ура! Первая крепость спасена! - кричал я.

И все тоже стали освобождать крепости от окружающих вражеских войск.

- Вперед! Догоняй отступающего врага! - кричал Евдокимов.

Мы пололи со Светой нашу гряду, с одной стороны - она, с другой - я. Иногда она отставала, и тогда я перебегал на ее сторону и помогал ей.

- Враг отступает, не дадим ему скрыться! - кричал Корнилов. - Бей его!

Я оглянулся на начало поля и увидел, что оно уже очень далеко: к нам идет красивая чистая земля, и на ней ровными линиями выстроились наши войска - турнепс. А до конца осталось чуть-чуть.

- Победа рядом! - закричал я и снова бросился на сорняки.

Мы со Светой и Евдокимов с Корниловым первые освободили турнепс от вражеских войск.

- Идем на помощь! - крикнул я, и мы бросились к другим грядам, где еще некоторые наши крепости были окружены.

Когда пионервожатый привел бригадира в черном пиджаке и черной кепке, мы уже победили всюду.

Бригадир не поверил сначала, что мы справились так быстро.

- Может, с вами вместе еще какая бригада работала? - спрашивал он.

А пионервожатый только смеялся в ответ. Потом мы выстроились, и бригадир от лица дирекции совхоза объявил нам благодарность.

Мы шли назад, и Света вдруг сказала мне:

- Я смотрела весной фильм про гражданскую войну, там был молодой комиссар, он очень на тебя похож.

- Почему похож? - удивился я, хоть мне и было приятно слышать такие слова.

- Правда. Если бы ты жил в гражданскую войну, ты бы, наверно, тоже был таким.

Но в эту минуту я опять вспомнил про открытку Бабенкова и уже не хотел радоваться.

А после полдника я увидел маму.

Она шла вместе с начальником к нашей даче. Я даже не поверил сначала.

Но мама шла и смеялась, а начальник рассказывал ей о чем-то и тоже улыбался.

- Ты что же навстречу не бежишь? - сказал мне начальник. - Ты когда-нибудь видел таких загорелых людей? Или свою маму не узнаешь?

- А я за тобой, - сказала мама.

- Конечно, нехорошо это - забирать детей за день до конца смены, не положено. - И начальник вздохнул. - Но в порядке исключения…

- И не похудел! - удивлялась мама. - А я думала - отощаешь.

- У нас питание превосходное, за питанием я слежу пристально, - отвечал начальник. - Что поделаешь, собирай свои вещи, раз за тобой приехали, - сказал он мне и снова повернулся к маме. - Может, передумаете, оставите его нам?

- Нет, - сказала мама и засмеялась. - Он мой сын. И я очень по нему соскучилась.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Если долго не живешь дома, то, когда возвращаешься, все кажется другим, не похожим на то, как помнил.

Рядом с нашим домом я вдруг увидел дом, у которого кирпичами на стене был выложен василек. Всю жизнь ходил мимо и не замечал. Ведь василек конечно и раньше был, если этот дом стоит давным-давно. Не перекладывали же строители стену, пока я ездил в лагерь.

Даже наша квартира показалась мне сначала немного другой. И диван в моей комнате как будто был раньше длиннее.

Вечером мы с мамой пошли в магазин.

Мы шли молча, потому что я все хотел спросить о папе и не мог начать.

Потом я увидел мать Бабенкова. Она тоже увидела нас, замахала руками, чтоб мы подождали ее, и даже побежала - так захотелось ей нас догнать.

- Вернулись уже? - спросила она, хотя тут и спрашивать нечего: раз она видит нас в городе - значит, вернулись.

- Да, - сказала мама и свернула налево к дальнему магазину, хотя мы собирались в другой - в ближний.

- И мне с вами по пути, - проговорила Бабенкова и снова пошла рядом с нами. - А мой болван в деревне у сестры, - сказала она про Бабенкова, - они там хорошо живут, в деревне теперь лучше, чем в городе.

- Да-да, конечно лучше, - ответила мама. - Знаешь, я деньги забыла, - сказала она мне, - пошли-ка назад.

- Как же вы забыли? - спросила Бабенкова. - Вон в сетке у вас кошелек. Совсем от несчастья голову потеряли.

Она так сказала - и мне стало страшно и захотелось убежать куда-нибудь, спрятаться.

- Кошелек пустой, - сказала мама, и мы пошли назад, к дому.

Но Бабенкова тоже повернула вместе с нами и тоже пошла назад.

- Чудные, да вы хоть раскройте кошелек-то, проверьте - может, там деньги.

- Нет, я точно знаю, что оставила их в комнате.

- Дома на рояле забыли?

- Может быть, и на пианино.

- Я, пожалуй, вас провожу. Такая хорошая погода… Весь день на работе - и лета не видишь.

• Предыдущая
• 18/29
• Следующая