Мастер сновидений - Ниоткудина Алинна - Страница 43

— Вставай, чего разлегся? На берег я тебя, так и быть, вытащил. Но носить твою тушку мы не договаривались.

Воровской глава кое–как на четвереньках выполз на сухое место, сел на траву и поднял взгляд на своего спасителя. Особой остротой зрения он похвастаться не мог, но перепутать было нельзя. Один раз этот человек уже спасал ему жизнь, и не потому что был его телохранителем, не потому что ожидал от него вознаграждения или какой–то услуги, просто он тогда пожалел тощего подростка. На нем была все та же одежда, и возраст тот же, все точно также, хотя прошло уже много лет.

— Макс? — неуверенно обратился мэтр к человеку, разводившему костер.

— Никак не признаешь, старый пьяница, — усмехнулся человек.

— Макс! — Олирко даже обрадовался, вскочил, и хотел было обнять спасителя.

— Не стоит! Ты еще не понял? — умерил его радость Макс, выбросив перед собой ладонь.

— Что я должен понять? Макс ведь это ты! Но… Но как?

— В том–то и дело, что НО. Вспоминай!

Память его нехотя со скрежетом шевельнулась, достав из своих глубин одно из самых горьких воспоминаний.

— А я так надеялся, вдруг там был не ты.

— Но это был именно я, но я не за этим пришел. Вспоминай, где ты сейчас.

— Ты пришел…. А где я? Я тут, — и метр обвел глазами местность.

— Вот болван! С кьянто в таких количествах завязывать надо, совсем уже отупел! Если мы по разные стороны черты, то что?! Мне к тебе удалось пробраться, можно сказать, по знакомству, а ты придуриваешься.

— Я во сне! — с ужасом и с облегчением понял мэтр. Теперь все начало становиться на свои места. Из–за черты даже в сон просто так не приходят, на это должны быть весомые причины, — Да, я просил сон про Джогимп–Лотт, и парень мне его сплел.

— Ты видел ЕГО?! Ты говорил с НИМ?! — Выкрикнул Макс дрожащим голосом, подскочив к Олирко, он готов был схватить того за плечи, но вовремя отдернул руки, людям по разные стороны черты даже во сне не стоит обниматься. Но Макс взглянул близорукому мэтру в лицо в упор. Олирко охнул, и присел на оказавшийся, очень кстати рядом пенек. Вот откуда он знает эти шоколадные глаза на пару с соломенными волосами, и по годам все сходится. У серьезного и уважаемого главы воровской гильдии, на глаза навернулись слезы.

— Я действительно тупая скотина, как же я мог забыть! Пора, пора завязывать хлебать столько. Да, я видел его.

— Ну, говори! — Макс нагнулся к метру и смотрел просто умоляюще.

— Он так на тебя похож. Вас даже перепутать можно, только он ка–а–пельку повыше, и немного худоват. Вообще–то симпатичный парень, девчонки должны за ним бегать, — сделал заключение мэтр и хмыкнул носом.

— Тебе все девчонки. Ты не сказал что–то важное.

— Что я еще забыл? Что еще? — спрашивал мэтр сам себя и вдруг вскрикнул от неожиданной догадки. — Пресветлая богиня, в городе легионер!

— Так! Прав был Гаарх.

— А когда Гаарх ошибался? — обиженно произнес кто–то из леса.

— Можно я ему расскажу? — спросил Макс у леса.

— Валяй, рассказывай… — последовал ответ.

Макс повернулся к обалдело озирающемуся воровскому главе.

— Кто там? — шепотом спросил Олирко.

— Там свои, — успокоил его старый друг, навечно оставшийся молодым, собравшийся что–то поведать ему.

— Мне разрешено говорить. Тебе передают: не читай письма, там смерть. Уничтожить его тоже нельзя, на нем заклятие, смертельное заклятие.

— Откуда ты знаешь? — подскочил мэтр как ужаленный.

— Ниоткуда я не знаю, я просто передаю.

— Но как быть: читать нельзя, не читать тоже нельзя?

— На нем не указано имя, оно направлено главе воровской гильдии вообще.

— Хм, действительно, что же я раньше не догадался.

— Мне пора уходить, — сказал Макс и стал затаптывать костер. — Тебе все ясно? Та рука, что послала письмо, та же направила и легионера.

— Яснее не бывает. Сделаю все, что в моих силах, и даже сверх этого. Я обязан тебе очень многим.

— Вот и вернешь должок. — Макс раскрыл ладонь для прощального рукопожатия, но вспомнил и отдернул руку. Он уходил вниз вдоль протоки к следующему озеру, из леса к нему вышел долговязый нечесаный тип в драном плаще. Макс обернулся и крикнул:

— А ты знаешь, как помириться со своей интуицией?

Мэтр Олирко замотал головой.

— Угости ее полуденницей, она же все–таки женщина.

И воровской голова услышал, как долговязый тип рассмеялся, мороз прошел по спине бывалого ворюги от его смеха…..

Пока наш замечательный сентиментальный вор решал насущные проблемы во сне, в полумраке трактира сидел человек, проблемы которого прогнали сон вконец. Это заведение вообще никогда не закрывалось, Джавругу пришла в голову идея, что слишком накладно будет оплачивать сон ночному сторожу, пусть трактир вообще не закрывается. И даже зимой у них в Караваче находились полуночные посетители, немного, но находились, а про лето и говорить не стоит. Неплохая коммерческая жилка досталась Джавругу от предков, но он и сам ее исправно тренировал.

Когда услужливый Джавруг, потешая постояльца, выговорил имя Дьо–Магро, человек вздрогнул, как будто ему всадили кинжал в спину. Имя командира заставило слушать сладенькое жужжание дальше, потому что это касалось его самого напрямую.

Его, тайного стража Сигвара, теперь уже бывшего. БЫВШЕГО…. Вся это история, которую так боялись в Караваче, но о которой так любили пошушукаться с многозначительной гримасой, выдавая очередные бредни за чистейшую правду. Он был одним из тех трех стражей, которые видели все и молчали. Даже по прошествии времени молчали именно потому, что знали. Но сейчас один из его соратников замолчал навсегда, странная нелепая смерть, а другой просто пропал, только просто так ничего не бывает.

Молчать одному было еще мучительней, чем молчать втроем. Сигвар считал себя виновным, хотя все убеждали его в неотвратимости случившегося, что они столкнулись тогда с чем–то зверским и неизвестным никому. А как можно противостоять тому, чего не знаешь? Но он же был охранником, он должен был спасать даже ценой своей жизни, а он ничего не смог. Даже тот мальчишка смог, а он, тайный страж — НЕТ. Про того парня Джавруг тоже разболтал постояльцу, трепло базарное. Ну, куда лезет, его же там не было даже среди зевак, там, где Сигвар был «на сцене». А кто он теперь? Да никто, бледная тень прошлого. Разговор трактирщика снова разодрал старую рану, хотя, если честно, она и не затягивалась. Но ему показалось, что–то неладно. Может быть, старое позабытое чутье охранника проснулось, когда лучший способ борьбы с опасностью — предвидеть и избежать ее. Его все равно никто не ждал, и Сигвар решил дождаться рассвета.

Смех долговязого уже стих, а Олирко сидел и смотрел на воду укачиваемый каруселью мыслей. Из задумчивости его выдернул раскат грома и не заставивший себя ждать дождь. Листья на деревьях скорчились и почернели как обожженные, в шаге от себя уже ничего нельзя было разглядеть. Ливень почему–то был из какой–то грязи, мутный, как в уличная лужа. Пыль попала в глаза, скрипела на зубах, не давала дышать…

— А?! Что?! Кто?! Почему я ничего не вижу? Антонин!

— Мэтр, это я.

— О, Пресветлая богиня, где мы? Антонин, где? Почему так темно?

— Мэтр, это я Вас будил, Вы кричали во сне. Такого за Вами я не припомню. Я сейчас зажгу светильник. Еще ночь и до рассвета далеко.

— А этот вой?

— За окном, мэтр. Там снег метет, вьюга. Гаарх бы побрал эту каравачскую погоду.

— Антонин! Больше никогда, ни за что не поминай при мне Гаарха.

Слуга зажег масляный светильник. Ненастье через окно просачивалось в комнату, вьюжный сквозняк трепал листочек пламени, силясь сорвать и его, как посрывал все случайно уцелевшие на деревьях. Комната осветилась воспаленным перепуганным светом. Антонин налил в бокал воды и подал своему, казалось, несокрушимому хозяину. Но сам он знал, где у того тончайшие струны воровской души, пользовался этим в случае крайней необходимости. А сейчас на мэтре кто–то хорошо поиграл, за долгие годы совместного проживания Антонин позволял себе так судить. Только кто это мог проделать, да еще во сне, это заставляло крепко задуматься.