Испытание медными трубами (сборник) - Метлицкая Мария - Страница 9
- Предыдущая
- 9/41
- Следующая
Умерла бабка ночью. Соседи говорили, что слышали громкие крики. Вызвали милицию. А когда она приехала, уже все стихло. Было это в 93-м, ей стукнуло девяносто пять лет. Пришлось ломать дверь – ключи она мне так и не доверила. Похоронили ее в одной могиле с мужем. Отпевали в церкви, хотя не знаю, хотела бы она этого или нет. Мы стали разбирать ее квартиру, чтобы начать делать ремонт, и представь – без всякого труда и сноровки нашли драгоценности. Знаешь где? В ночном горшке под кроватью. Зеленый такой эмалированный горшок с ручкой и крышкой. Отбитый по бокам. А в нем мешочек – двойной, сшитый из наволочки, перетянутый обычной бельевой резинкой. Довольно увесистый. Когда открыли – упали в обморок. Нет, ценности всего этого мы не представляли – откуда нам, молодым дуракам, это знать? Мы обалдели от красоты. Пасхальное яичко – эмалевое, в камнях. Серьги – жуки с изумрудами. Брошь-ландыш, цветочки из белого опала качаются, как живые. Булавка для галстука – желудь из топаза. В общем, много всего. И даже нам стало понятно, что мы в одночасье стали богатыми людьми. Только я сидела над всем этим добром и ревела – маму вспоминала, ее болезнь и всю нашу с ней жизнь. И бабку люто возненавидела.
Сделали мы ремонт, выкинули старую бабкину бронзовую люстру – она нам показалась слишком помпезной и громоздкой. И у меня был бзик – мне все казалось, что крючок не выдержит – такая она была огромная, – и она в конце концов рухнет и погребет под собой кого-нибудь из нас. Цацки мы спрятали – сделали тайник. Продавать боялись – это дело такое, надо знать кому, а то можно влипнуть. Не понесешь же такое в комиссионку. Хоть это мы, два дурака, сообразили. А продать был большой соблазн – много чего хотелось. Но мы держались, сколько могли. А потом решили перебираться в Москву – в Питере мне жить не хотелось, слишком много воспоминаний, да и в бабкиной квартире было как-то неуютно. В общем, ту квартиру мы продали, хорошо продали, за большие деньги – самый центр все-таки. Купили сначала двушку в Орехове. Потом муж открыл свою галерею. Тогда был большой спрос на русское искусство. Дела пошли. Муж оказался хорошим менеджером – отыскивал талантливых ребят, вывозил их работы за рубеж. Стал в этой среде уважаемым человеком. Но разбогатели мы, конечно, не на этом – вложили деньги в очень прибыльный бизнес, связанный со строительством. Вот тогда и появились настоящие деньги, правда, пришлось залезть в бабкин мешочек. Жалко было до слез: каждая вещь такой красоты, что выбрать, с чем не жалко расстаться, было почти невозможно. Но надо было давать огромные взятки. Одних гениальных способностей мужа и связей было явно маловато. С самыми любимыми вещами я все-таки не рассталась.
– Это тоже оттуда? – спросила Лена, показывая на Славины кольца.
– Ну естественно. – Она сняла кольца и положила их на стол.
– Можно? – спросила Лена и осторожно, словно музейную ценность, взяла в руки одно из них. Впрочем, это и была наверняка музейная ценность – полураскрывшийся розовый бутон, как будто с капельками росы. Второе кольцо было с плоским овальным черным камнем, который оплетали тонюсенькие золотые нити, или ветви, усеянные бриллиантами.
– Эти два мои самые любимые, – сказала Слава. Потом она вынула из ушей серьги – маленькие виноградные гроздья с веточками и ягодами фиолетового и зеленого цвета. – Аметисты и изумруды, – объяснила она.
Лена бережно положила серьги на стол.
– Не боишься носить такую красоту?
Слава усмехнулась.
– Я уже ничего не боюсь. Хватит, отбоялась. Ты думаешь, мы мало за эти годы пережили? В смысле бизнеса? Такое было, что вспомнить страшно. Но ничего, выстояли. Так что, подруга, я теперь смелая стала. Аж самой противно. Клейма видела? – Продолжала она, опять надевая драгоценности.
– А что мне клейма? – удивилась Лена. – Можно подумать, я что-то в этом понимаю.
Слава затянулась сигаретой и сказала:
– Знаешь, как говорится, человеку удается либо первая половина жизни, либо вторая. Первая у меня была – господи не приведи. А второй я довольна вполне. С мужем у нас брак честный, партнерский. Вместе столько прошли – уже ничего нас не разведет, даже стучать по столу и плевать через левое плечо не буду. Сын тоже неплохой парень, хотя избалованный, конечно. А как я могла его не баловать после своего «сладкого» детства. Но вырос не наглым, всему цену понимает. И учится неплохо, и с девочкой хорошей уже год встречается. В общем, жаловаться грех.
– А у меня вся жизнь была ровной, – с грустью сказала Лена, – без приключений. Эта наша поездка – пожалуй, самое яркое впечатление. – Она вздохнула и улыбнулась. – Обычная советская среднестатистическая семья. Жили от зарплаты до зарплаты, но не голодали, суп и котлеты с компотом в холодильнике всегда были. В коммуналке я не жила – отцу на работе дали двушку в Черемушках, правда, в хрущевке. Но я помню, как родители радовались: своя кухня, свой туалет. Летом ходили в походы – палатки, рыбалка, грибы. Пару раз ездили на Азовское море – там было дешевле. Потом институт, свадьба в кафе – сняли зал, а готовили дома, тоже из экономии. Платье свадебное мама мне сшила сама – в магазине оказалось дороже. Подарки на свадьбу подарили чудные – чеканку на стену, банки для крупы, металлические такие, знаешь, в красный горох? Я тогда заплакала даже, когда дома развернула. А свекровь подарила пижаму, на два размера больше моего. В общем, всю первую брачную ночь я проревела. Казалось, что меня обманули. И представляла я себе это все не так. Не знаю как, но точно – не так. Наверно, почувствовала всю убогость происходящего. Не то чтобы знала, как надо, а просто почувствовала – на уровне интуиции. Хотя Сережу я очень любила, и замуж за него хотела очень, а вот счастливой себя не чувствовала. Странно, да?
– А я таким, как ты, в детстве завидовала: отдельная квартира, есть и мама и папа, в холодильнике обед, отдых на море, с родителями. Гости, наверно, по субботам. Пироги, холодец, – сказала Слава.
– Это да, – отозвалась Лена. – Все именно так, как ты говоришь. И родители у меня чудесные, дай им бог здоровья. И муж неплохой, хороший даже, на фоне других. Сколько теток одиноких вокруг! И детки замечательные – сын и дочь. Полный комплект. Работа любимая. Нервная, но любимая. Квартира хорошая – кухня десять метров. Машина. Пусть «Жигули», но свои колеса. Только знаешь, – Лена замолчала, – иногда мне кажется, что все у меня как-то не так. В смысле, могло быть по-другому. Ярче, что ли. Интересней. Не знаю, правда, как. Или я бога гневлю? Не приведи господи! – Она испугалась и поспешно добавила: – Я не завидую, нет, нет, ты не подумай!
– А мне всегда чего-то не хватает – зимою лета, осенью весны, – пропела Слава. – Да это нормально все. Не переживай! Где ты встречала человека, полностью довольного своей жизнью? Все мы думаем, что где-то и в чем-то нас обделили. Несправедливо обделили. И самая главная мудрость – научиться так не думать и постараться быть довольным своей судьбой. Знаешь ли, в каждом домушке свои погремушки и свои скелеты в шкафах. И у других, поверь мне, гораздо хуже, чем у тебя.
– Ты просто кладезь мудрости, Слава!
– Это да! – рассмеялась та и посмотрела на часы. – А не пора ли нам спать? Завтра, между прочим, собираться. Ты ведь наверняка захочешь на пляж, а на три у нас уже заказано такси. Так что давай, подруга, наверх и баиньки!
Лена взяла со стола бокалы и тарелку с недоеденной клубникой, отнесла все это на кухню, помыла бокалы и пошла к себе. Она широко раскрыла окно – последнюю ночь подышать морским воздухом, – бросила взгляд на пакеты с подарками, улыбнулась и улеглась в кровать. И только блаженно вытянув ноги, поняла, как сильно устала она за этот такой длинный, бесконечный день. «Вот и окончился праздник», – подумала она. Почему-то ей стало грустно, просто до слез. Но она вспомнила про разговор с мудрой Славой и подумала, что действительно, самое главное – научиться быть довольной своей судьбой и уметь радоваться неожиданным подаркам этой самой, не очень щедрой, судьбы. С этим и уснула.
- Предыдущая
- 9/41
- Следующая
