Безоглядная страсть - Кэнхем Марша - Страница 49

• Предыдущая
• 49/68
• Следующая

Дуглас понимал, что дядя его в чем-то прав: если арестовать Чарльза Стюарта, кровавой резни можно избежать. Понимал умом, но сердце его говорило другое. Гордая, самобытная Шотландия заслуживает лучшей участи, чем быть английской колонией. Кто такой его дядя, или Камберленд, или Лудун, чтобы решать, как жить этому маленькому, но смелому и гордому народу? Да и для Англии, одерживавшей в свое время блестящие победы над такими могущественными, воинственными державами, как Франция или Испания, быть победительницей каких-то мирных пастухов и фермеров весьма сомнительная честь. Кто давал англичанам право решать, каким богам молиться, какие песни петь, какие одежды носить шотландцам, ирландцам, валлийцам?

Дуглас знал, что многие назовут такой образ мыслей предательским. Но разве сочувствовать угнетенным, а не завоевателям — предательство? Дуглас машинально погонял коня, не замечая дороги, пока не оказался у дверей особняка в конце Черч-стрит. Леди Драммур — единственная, кто может помочь. Она сообразит, как передать весть леди Энни…

После короткого объяснения с лакеем, что ему безотлагательно нужно увидеть леди Драммур, Дуглас был препровожден в комнату на втором этаже. Десять минут ожидания показались ему вечностью. Наконец, заслышав в коридоре шуршание юбок, Дуглас нетерпеливо обернулся. Черный берет и суровое выражение лица придавали вдове какой-то торжественно-траурный вид.

— Надеюсь, молодой человек, — без формальностей начала она, — вы не зря прервали мой ужин! Моя кухарка будет недовольна, когда я велю ей по новой разогревать судака!

— Простите за вторжение, леди Драммур, но я просто не знал, что делать… Вы кажетесь мне единственным человеком, который может помочь…

— Господи, — взгляд леди Драммур смягчился, — да что случилось, приятель, ты весь дрожишь… Садись же… нет, сюда, поближе к огню! Эгги, — обратилась она к служанке, — принеси нам вина.

Исполнив приказ, девушка удалилась.

— Так что произошло, приятель? — повторила вдова свой вопрос.

Отпив несколько глотков, Дуглас начал излагать ей суть дела.

— Дядя обещал лорду Макинтошу обеспечить безопасность леди Энни, — закончил молодой человек свой сбивчивый рассказ, — но, похоже, лишь до тех пор, пока тот ему служит. Как только ваш сын вернется с войны, он будет больше не нужен дяде и…

— Ваш дядя обещал Ангусу безопасность? — Леди Драммур удивленно вскинула бровь.

— В письменной форме, с государственной печатью… Я сам видел!

Леди Драммур, отвернувшись, посмотрела в окно.

— Что ж, — проговорила она после недолгой паузы, — теперь мне многое стало ясным! Что же он молчал, идиот…

— Умоляю вас, леди Драммур, скажите, чем я могу вам помочь? Я покинул дом дяди… и я полностью в вашем распоряжении.

С минуту вдова пристально изучала его лицо, очевидно, решая, стоит ли доверять племяннику Форбса. Наконец, позвонив в колокольчик, она потребовала от явившейся служанки перо и бумагу. После того как их принесли, вдова написала две записки — одной из них предстояло отправиться с курьером в Данмагласс, другую леди Драммур вручила Дугласу.

— С этим пропуском, — произнесла она, — тебя должны пустить к леди Энни. Скажи ей, что я известила Макгиливрея, и, если только он не в Клунасе, он сразу приедет к ней. — Старая леди на минуту задумалась. — Нет, не надо, скажи лишь, что я известила его. Езжай через болото — не такое уж оно топкое, выдержит. Главное, чтобы ты успел раньше этого проклятого Блэкни. И будь осторожен, приятель, тебя могли запросто пристрелить по пути сюда. — Она похлопала парня по плечу. — Удачи тебе, сынок, да хранит тебя Бог!

Энни сидела в гостиной, когда два суровых великана охранника ввели раскрасневшегося от мороза и от быстрой езды, потерявшего по пути шляпу Дугласа. На столе перед ней лежал целый арсенал пистолей и мушкетов, которые она заряжала. Не отрываясь отдела, Энни пробежала глазами записку от леди Драммур.

— Спасибо, приятель, — все так же не отрываясь, обратилась она к Дугласу, — но ты опоздал на двадцать минуг. Деревенский мальчишка заметил приближающихся солдат, прибежал к нам, мы подняли принца с постели, и Харди отвел его и женщин в одно безопасное место в горах. Ты умеешь заряжать пистолеты?

— Я? Д-да, к-конечно…

— Боюсь, правда, — усмехнулась она, — что у нас тут больше пистолетов, чем людей, но на всякий случай…

— Вы действительно уверены, леди Энни, что надежно защищены? — насторожился молодой человек.

— Мои кузены, Робби и Джеми с дюжиной человек ушли сейчас на разведку. В доме человек двенадцать больных и раненых, которые не в силах дойти со своими отрядами до Лохабера и остались здесь, чтобы предложить помощь. Кое-кто из моих слуг умеет обращаться с оружием, а у двоих служанок отцы — контрабандисты.

Дуглас невольно залюбовался ловкими, умелыми движениями молодой женщины. В отблесках свечи волосы Энни, колыхавшиеся при малейшем движении, казались языками фантастического пламени.

— Что вы смотрите на меня, мистер Форбс? — улыбнулась она.

— Простите, мэм, — смутился молодой человек. — Я все-таки не пойму, как так получилось, что принц остался почти без охраны? Какой идиот послал его армию в Лохабер?

— Этот идиот — сам его высочество. Что меня удивляет, Дуглас, так это почему вы вдруг решили перейти на сторону бунтовщиков?

— Прошу поверить мне, мэм, это решение не было скоропалительным: мое сердце всегда с теми, кто борется за свободу и независимость. Об одном лишь жалею — что принял его так поздно.

— Что ж, — улыбнулась она, — лучше поздно, чем никогда…

Зарядив последний пистолет, Энни приказала всем спуститься вместе с ней во двор, где на перевернутой корзине сидел Ферчар Фаркарсон, отдававший приказания суетившимся вокруг него мужчинам и женщинам.

— Так сколько у нас человек, дедушка? — спросила его Энни.

— Двенадцать отправились в разведку с Джеми и Робби. Еще человек десять — в засадах вокруг дома. С десяток в доме и на крыше. Из них всего лишь половина умеют как следует стрелять, ..

— Шел бы ты в дом, дед, — проворчала Энни, — там все-таки безопаснее…

— Ха! Мне ли бояться красных мундиров? Да мимо меня ни одному из них не проскочить!

— Знаю, — фыркнула Энни, — даже если он на нашей стороне. Питерса ты уже чуть было не пристрелил!

— Было темно, я принял его за англичанина. Этот Питерс у нас недавно, я еще не успел к нему привыкнуть…

— Он и есть англичанин, но он на нашей стороне.

— Подождите… — напрягся вдруг Дуглас. — О каком Питерсе вы говорите? Полковник Джеффри Питерс?

— Он самый. Ты его знаешь? — удивилась Энни.

— Нет, но Блэкни говорил, что у него есть шпион в лагере принца, очень близкий к его высочеству. Некий полковник Джеффри Питерс.

— Ну, что, — горячо воскликнул Ферчар, — кто оказался прав? Чуяло мое сердце, что этот Питерс — малый опасный! Неспроста этот гад всегда смотрит на жену Камерона так, словно готов с нее шкуру спустить? Где он? Где эта сволочь? Придушу собственными руками!

Энни похолодела.

— Он там, — прошептала она, глядя в направлении, в котором ушел принц. — Там, с ними…

— Ну так не стой столбом! — прикрикнул на нее Ферчар. — Бери людей, седлай лошадей…

Слова старика были прерваны выстрелами, послышавшимися из долины, сначала единичными, затем все более частыми, сливавшимися в сплошной оружейный треск…

— Матерь Божия! — одними губами прошептала Энни. — Англичане!.. Они здесь!..

Джон Макгиливрей рассеянно почесал шею, но странное ощущение зуда не проходило. Летом бы Джон решил, что под воротник заползло какое-то насекомое, но сейчас на дворе трескучий мороз. Должно быть, просто нервное…

Закурив сигару, Джон молча смотрел, как его люди загоняют краденых коров в загон — каменный, в форме бутылки с узким горлышком, откуда коровам самим уже не выбраться. Загон был древним как мир, наверняка помнил бесчисленное количество стад, принадлежавших многочисленным поколениям Макгиливреев и Макбинов. За несколько лет Джону удалось сколотить довольно приличное состояние, прибавив кое-что к наследству, доставшемуся от отца. Да и много ли человеку, в сущности, надо? Хорошая лошадь, теплая одежда, сытое брюхо, крыша над головой… Если со всем этим нет проблем, то все в порядке. Джон Мак-гиливрей вполне может считать себя счастливым человеком… Да только вот человек — упрямое создание: имея, казалось бы, все необходимое для полного счастья, непременно придумает себе что-нибудь… Вот и сейчас перед мысленным взором Джона встало лицо Рыжей Энни… Джон скрипнул зубами, отгоняя непрошеное видение. Нет, он не должен думать о ней. Он собирался сразу же, как только закончит со скотом, ехать в Клунас, к невесте. Если только его конь или он сам по дороге не сломает себе шею, к завтрашнему утру он уже будет там и в страстных объятиях Элизабет забудет наконец о чужой жене…

• Предыдущая
• 49/68
• Следующая