Опаленные страстью - Кэнхем Марша - Страница 38

• Предыдущая
• 38/62
• Следующая

Граф Луттон увлекался азартными играми и лошадиными скачками, Эмори же сам черт не брат. Таких, как Эмори Олторп, она никогда не встречала, никто не мог с ним сравниться. Жизнь вынуждала его идти на «насилие, чтобы самому выжить, защитить себя. При этом он способен на настоящую страсть и необычайную нежность. А сколько в нем благородства! Настоящего, не напускного.

Он не считается с мнением окружающих. Справедливость для него — превыше всего.

Память постепенно возвращалась к нему, и это делало его сильнее, увереннее, спокойнее. Кто знает, будет ли ему нужна Аннели, когда к нему полностью вернется память? Захочет ли он жить так, как жила Аннели до их встречи? Быть может, он снова отправится странствовать и даже любовь к ней не удержит его?

Она сознательно следовала за Эмори, таким свободным, чистым, простым. Рядом с ним она буквально преобразилась, стала смелой, решительной, способной даже взяться за оружие, как это было сегодня, когда возникла угроза. Остались в прошлом те времена, когда другие решали ее судьбу, а она вынуждена была подчиняться.

Аннели подняла глаза на Эмори.

— Прежде всего тебе надо найти свой корабль. Затем поговорить с лордом Уэстфордом, сообщить, что готовится план по спасению Бонапарта.

— Я уже решил ехать в Лондон, — сказал Эмори.

— И что ты там собираешься делать? Войдешь в Вестминстерский дворец и потребуешь аудиенции с лордом Уэстфордом?

— Я еще не думал об этом, — признался он.

— Придется подумать, потому что парламент окружен королевской конной гвардией. Сомневаюсь, что можно подобраться к железной ограде и выкрикнуть приветствие. — Она посмотрела на часы, стоявшие на камине. Их, видимо, давно не заводили. Стрелки не двигались. — Какой сегодня день?

— Понедельник. — Он оторвал взгляд от пистолетов. — Вообще-то уже вторник. А что?

— В эту пятницу состоится бал-маскарад в Карлтон-Хаусе.

— Бал? Несмотря на то что Наполеон Бонапарт на корабле в английском порту, а парламент, окруженный гвардией, решает его участь?

— У леди Шарлотты Каррингтон день рождения. Ей исполнится двадцать один год. Она вдова, наследница приличного состояния, веселая, красивая; в данный момент за ней ухаживает регент. Бал в ее честь состоится, если даже еще одна Испанская армада появится на Ла-Манше. Чтобы не впасть в немилость регента, не говоря уже о немедленном изгнании из общества, там будут все, включая и лорда Уэстфорда. Именно поэтому мама и послала за мной брата.

Эмори криво усмехнулся.

— Полагаю, ты говоришь это не для того, чтобы сообщить мне о светских приемах, которые ждут тебя в Лондоне.

— Разумеется, нет. Однако нам представляется прекрасная возможность добраться до лорда Уэстфорда. Там тебя никто не узнает. Главная резиденция регента — последнее место, где тебя стали бы искать.

— Почему ты думаешь, что легче попасть на королевский бал, где каждый гость на учете, чем в Вестминстерский дворец? — блеснув глазами, спросил Эмори.

— Потому что на бал у меня есть приглашение. И мне придется пойти туда вместе с тобой.

Он смотрел на нее целую минуту. Тишину нарушало лишь потрескивание огня в камине. Эмори не собирался и дальше подвергать Аннели риску и решил оставить ее в ближайшей деревне. Но с появлением Киприани этот вариант отпал сам собой. Негодяй найдет Аннели и лишит ее жизни — Эмори в этом не сомневался. Даже отсутствие пальцев на обеих руках не помешает ему сделать свое черное дело. Но как везти Аннели с собой в Лондон? Путь неблизкий.

— Ты хорошенько обдумала свое предложение? — спросил он. — Представляешь себе, с каким оно связано риском? А если узнают, что ты со мной заодно? Ты подумала о последствиях?

— Я тебе доверяю. Надеюсь, и ты мне тоже. А что касается последствий, мне будет гораздо хуже, если я ничего не сделаю. Знаешь, ты здесь не единственный патриот. На моем лбу, может, и нет флага, но я предпочитаю, чтобы над Англией реял красно-сине-белый флаг, а не белые лилии Бурбонов.

— Напрасно ты мне так доверяешь, Аннели, — сказал Эмори. — Может, я и не заслуживаю твоего доверия.

Он снова повернулся к пистолетам, и теперь Аннели видела только его широкую спину.

— Будь я умнее, — сказала она так тихо, что он не услышал, — я бы ни за что в тебя не влюбилась.

— Искать будут элегантно одетую молодую женщину в красивом шелковом платье, — объяснил Эмори, передавая ей бриджи, белье, чулки, пиджак и простое коричневое пальто. Все это он нашел в одном из шкафов. — А мы сделаем из тебя мальчишку-сорванца.

Это оказалось нетрудно. Чулки и бриджи были Аннели впору, но рубашка; жилет и пиджак болтались на ней, и их пришлось стянуть ремнем, а рукава подвернуть.

Эмори помог ей облачиться в эту непривычную для нее одежду, то и дело поправляя ее, даже пустил в ход ножницы. Затем повязал Аннели шейный платок. Волосы Аннели с большим трудом собрала в пучок на затылке. Запасные рубашку и белье Эмори затолкал в сумку, прихватил пару шерстяных одеял, скатав их и обвязав шнуром. Пистолеты из Уиддиком-Хауса, картечь и порох засунул в сумку. Свои собственные пистолеты заткнул за пояс. Прежде чем выйти из дома, подошел к Киприани и внимательно его осмотрел. Тот затих и лежал, не подавая никаких признаков жизни. После минутного раздумья пошарил в карманах корсиканца, вытащил тяжелый кошелек и три ножа. Вернулся к камину, погасил огонь, подождал, пока угольки превратятся в пепел, и поднялся.

— Готова?

Аннели вышла из тени. Ее волосы, стянутые в пучок, были убраны под шляпу с полями. На одном плече у нее висела сумка, под мышкой она держала связанные одеяла. На какую-то долю секунды Эмори представил самого себя, стоящего на верфи в Бриксгеме, насмерть перепуганного. Он смотрел на высившиеся мачты корабля, который должен был изменить его жизнь.

— Что-нибудь не так? — взволнованно спросила Аннели.

— Нет-нет. — Он тряхнул головой, чтобы прогнать видение, и взял у нее сумку. — Лошадь Киприани должна быть где-то на улице. Если мы доедем до Эксетера к утру, то сможем поймать «Пальмер» в Лондон.

— Почтовую карету? Думаешь, у них нет копии твоего портрета?

— Скорее всего есть. Но, с Божьей помощью, она будет выброшена в мусорную корзину, как и все остальные листовки. Для кучера главное — быстрее добраться до пункта назначения. Дорога скверная, и пассажиры предпочитают ездить не в почтовых каретах, а в обычных экипажах. — Судя по выражению, его идея не вызвала у Аннели особого энтузиазма. — Это намного разумнее, чем ехать верхом на уставших лошадях.

— Пожалуй, — произнесла Аннели.

— Аннели… — Он приподнял ее лицо. — Ты не должна ехать со мной, это огромный риск. Я могу отвезти тебя обратно к Флоренс, где ты будешь в полной безопасности. Флоренс, если не захочет, не пустит в дом даже королевскую армию. И твоя репутация…

— Мне плевать на мою репутацию. Я с тобой, с тобой и останусь, пока все это кончится!

Эмори задул свечи. Уже выходя, он набросил на шею золотую цепочку с ключом.

Путь, на который обычно требовалось не более двух часов, занял у них целых восемь. Им приходилось двигаться по объездным дорогам, пробираться через леса, минуя города и деревни, где любопытные могли обратить внимание на двух путников, у одного из которых половина лица скрывала повязка, а второй выглядел уж слишком убогим. Доехав до Эксетера, они нашли почту, где останавливались почтовая карета, можно было запастись едой и пристроить лошадей.

В полдень, когда звук рожка оповестил о появлении почтовой кареты, они собрали свои скудные пожитки, и пока Эмори оплачивал проезд, Аннели ждала на обочине дороги.

Почтовая карета «Пальмер» очень напоминала коробку и была предназначена для скоростной езды. Выкрашенная в коричневый, красный и черный цвета, с королевскими позолоченными перилами на дверях, она вмешала четырех пассажиров, разумеется, не очень привередливых, поскольку сиденья были жесткими, а остановки делались для того лишь, чтобы сменить лошадей и взять почту. Из разговора жены конюха с какой-то женщиной Аннели поняла, что от Эксетера до Лондона можно добраться всего за шестнадцать часов, но теперь, когда Бонапарт появляется то здесь, то там, дорога может затянуться до конца недели.

• Предыдущая
• 38/62
• Следующая