Ветер и море - Кэнхем Марша - Страница 100
- Предыдущая
- 100/117
- Следующая
– Деньги никогда не задерживались в карманах Гаррета. А теперь, когда «Ястреба» нет, он не сможет делать то, что делал лучше всего, пока не найдет способ купить другой корабль.
Некоторое время Адриан молча размышлял, машинально поглаживая блестящие золотисто-каштановые волосы.
– Ты уже дважды упомянула про это наследство – оно, должно быть, большое, если столько людей охотится за ним?
– Не знаю, – честно призналась Кортни. – И Эве-рар, и Дэви мне намекали, что отец собирался в Америке стать респектабельным бизнесменом – купить землю, построить дом и осесть там. Я знаю, что он устал проливать кровь, но по настоянию Гаррета они продолжали нападать на корабли. Я никогда всерьез не задумывалась над этим, но сейчас, оглядываясь назад, понимаю, что отец не любил тратить много денег. Он покупал вещи, которые были нам необходимы – для острова и для корабля, но мы никогда не стремились к показухе, как Гаррет. Одно время отец покупал мне платья, но и это вскоре перестал делать, когда понял, что меня не интересуют пышные наряды и драгоценности. Возможно, поэтому он держал свой план в секрете. А может, он думал, что я буду возражать и откажусь уйти вместе с ним.
– А ты отказалась бы?
– Я не знаю, – едва слышно прошептала она. – Думаю, эта идея привела бы меня в ужас. Я и теперь боюсь, если часто об этом думаю. Вот поэтому я и должна приложить все силы, чтобы найти предателя, пока он не добрался до моего отца.
– Ты кого-нибудь подозреваешь?
– У Дэви есть кое-какие соображения. – Кортни отвела в сторону взгляд больших зеленых глаз. – Сначала мне показалось это нелепым, но после всего, что произошло... – Она снова посмотрела на Баллантайна. – Он уверен, что нас предал Гаррет.
– Шо? Что заставляет Донна подозревать его?
– Гаррет знал обо всех планах Дункана: о его налетах, о времени прохода через блокады, о его встречах с Караманли.
– Дюжина людей могла знать об этом.
– Дюжина людей не могла приходить и уходить, когда ей заблагорассудится. У дюжины людей не было знакомых в Гибралтаре, Танжере и Триполи, и дюжина людей не заявляла, что имеет связи в американском морском министерстве.
– Он был связан с Фолуортом?
– Сходя на берег в Гибралтаре, он брал с собой золото и возвращался с ценной информацией.
– Проклятие! – тихо выругался Адриан. – Значит, Англичанином, о котором говорил Фолуорт, был Шо?
– Англичанин? – Кортни нахмурилась. – Нет, это не Гаррет. Он говорил, что человек, с которым он имеет дело, называет себя Англичанином. И я предполагаю, что это был ваш лейтенант Фолуорт особенно с тех пор, как Гаррет достаточно близко сошелся с ним на «Ястребе».
– Что ж, если Англичанин – это не Шо и не Фолуорт, как он заявил, то кто же он, черт побери?
– Адриан... ты говорил, что человек, с которым ты имел дело в лагере моего отца, носил кодовое имя – какое?
Теперь пришла очередь Адриану удивленно посмотреть на Кортни. Он не мог сказать ей – во всяком случае, сейчас, – что они контактировали с Морским Волком, и выпалил первое пришедшее в голову дурацкое прозвище, которое он выудил из воспоминаний детских лет:
– Меч-рыба. Мы знали его только как Меч-рыбу.
– Меч-рыба? – У Кортни в глазах промелькнула тень, и разочарование тяжело навалилось ей на плечи. – Нет, не припомню, чтобы когда-нибудь слышала это прозвище.
Она положила щеку Адриану на колено, и он, наклонившись, коснулся губами ее волос. Ее ответы прояснили некоторые ранее необъяснимые противоречия – он получил ответы на вопросы, которые мучили его в госпитале, когда он выздоравливал, а потому у него было время на размышление. Все указывало на то, что утечка информации происходила на высоком уровне, но младший лейтенант, даже из тех, кто имел доступ к служебным документам командующего эскадрой, едва ли мог продать такую засекреченную информацию, как та, что попадала в руки Дункана Фарроу. Шо имел в своем распоряжении самый новый сборник кодов – он дал правильные ответы на сигналы, поданные флагами с «Орла». Но если кузен Фолуорта и мог иметь доступ к приказам по блокаде, то опечатанные книги кодов никак не могли попасть к нему в руки. И еще оставался Алан. Опять Алан, и опять аккуратная голубоватая колотая рана у него под грудиной, которую видели только Адриан и Мэтью Рутгер. Это была идея Мэтью – записать в вахтенном журнале его смерть как несчастный случай, а самим затаиться, наблюдать и ждать, пока кто-нибудь себя не выдаст. Но никто себя не выдал – ни Фолуорт, ни Дженнингс и ни один из моряков команды «Орла». Мэтью не знал о настоящей миссии Адриана на «Орле», он даже не знал, что сначала числился среди главных подозреваемых! Из-за этой небольшой лжи Адриан несколько недель чувствовал себя предателем и сейчас, обнимая и лаская Кортни, вновь почувствовал себя виноватым.
– Обещай мне кое-что, – попросил он тихо.
– Еще обещания, Янки? – Она подняла голову с его колена. – Не слишком ли много вы требуете от своих пленников?
– Обещай, что не будешь выслеживать Шо – или кто бы он ни был – в одиночку, – сказал Адриан, не ответив на ее улыбку.
– Почему ты так уверен в моих способностях? – В ее голосе звучала ирония, а в изумрудных глазах искрилась насмешка.
– Я беспокоюсь, потому что слишком хорошо знаю, на что ты способна.
– Я должна быть польщена?
– Ты должна быть осторожна, и не надо упрямо отказываться от моей помощи, когда я ее предлагаю. Запомни, у меня тоже есть кое-какие способности.
– Ну и кто теперь напрашивается на похвалу? Ладно, Янки, я сделаю вам комплимент: у вас исключительные способности!
Взгляд Адриана опустился к влажным мягким губам и надолго остался там, а его руки скользнули по плечам Кортни и осторожно проникли под льняную рубашку.
– Мы говорим об одних и тех же способностях, мадам? – лукаво спросил он.
Кортни потянулась к нему за поцелуем, ее язык проскользнул между его губами и затеял игру в защиту и нападение.
– Значит, битва на мечах? – Адриан поднял ее на кровать, провел рукой по животу и опустился к густым завиткам золотисто-рыжих волос.
Она открыла рот, собираясь отругать его за глупую игру, но его пальцы уже перешли в неистовое наступление, и она не могла больше возражать. А при следующем вздохе у нее вообще пропало желание говорить.
Глава 25
Переход до бостонской гавани занял у «Сириуса» семь недель. Из-за периодов плохой погоды путешествие растянулось до первой недели октября, и Америка предстала перед Кортни страной, окрашенной в ярко-красные, янтарные и золотые цвета осени. Капитан Петтигрю, знавший, что большинство пассажиров на борту «Сириуса» в той или иной степени страдали от морской болезни, решил провести неделю в закрытой гавани, прибавив еще три дня к первоначально планировавшимся четырем, чтобы устранить повреждения, полученные кораблем во время шторма, и дать возможность утомленным пассажирам прийти в себя и отдохнуть.
В последние дни на борту «Сириуса» Кортни мучила легкая тошнота, и остановка на неделю дала ей возможность исследовать магазины и таверны, послушать характерный говор бостонцев, познакомиться с лучшими ресторанами и проводить с Адрианом долгие восхитительные часы перед ярко горящим камином. Это было приятное разнообразие после их вынужденного заключения на борту «Сириуса». За исключением редких прогулок по палубе и обычного обмена любезностями во время завтраков и обедов они почти не общались на виду у своих спутников. Только когда обитатели корабля погружались в сон, в дверь Кортни осторожно стучали, что означало окончание официальных отношений. И все равно ночи казались гораздо короче, чем дни, а так как молодые люди не могли наговориться, проведенное вместе время пролетало незаметно.
На берегу со всеми притворствами было покончено. Адриан снял номер в дорогом отеле и весь первый день провел в огромной мягкой постели с необыкновенно чувственной девушкой-пираткой. Днем они бродили по городу, и он накупил Кортни столько платьев и всякой одежды, что она даже начала проявлять интерес к витринам, мимо которых они проходили. Адриан познакомил ее с новой едой и с новыми обычаями; однажды он повел ее в оперу и весь вечер не сводил глаз с ее смущенного лица. Он восхищался ее незнанием вещей, которые для него были обычным делом: как нужно пользоваться вилкой и ложкой, как правильно сидеть, стоять и ходить. Кортни даже потребовала, чтобы он показал ей фигуры вальса, но этот урок закончился путаницей рук и ног на толстом ковре. И она постепенно научилась смеяться – или, во всяком случае, не скрывать свой смех и не расценивать его как признак слабости или малодушия. Как и подозревал Адриан, у нее был хрипловатый горловой смех, на который оборачивались прохожие и который мог бы согреть самую холодную душу. Этот смех окончательно покорил его.
- Предыдущая
- 100/117
- Следующая