Король мошенников - Кеннел Стивен Джозеф - Страница 8

• Предыдущая
• 8/88
• Следующая

Вечером Бино поехал с Плутом Роджером в «Макдоналдс» за куриными котлетами и пивом. Терьер сидел на переднем сиденье скромного голубого «эскорта» 1988 года, который Бино недавно приобрел, жевал нуггеты, лакал из большой чашки пиво, облизывался и, похоже, улыбался. Роджер жил у Бино почти год. За это время он выдрессировал его на «подходного».[9] Научил массе полезных приемов, в том числе испражняться по сигналу и изображать из себя чистопородного. Последнее было бы трудно для пса, купленного за десять долларов в приемнике для бездомных собак, но Роджер оказался необыкновенно талантлив. Какое-то врожденное чувство подсказывало ему, как нужно выглядеть в данный момент. Он обладал даром перевоплощения, как гениальный актер. Бино разработал довольно много мошеннических ходов с использованием собаки. У него имелся фальшивый сертификат Общества собаководов, в котором была указана порода Роджера: баунчатрейнский терьер, а также его имя – Сэр Энтони Аквитанский. Роджер был отличным подспорьем при установлении контактов. Лох улыбался, почесывал терьера за ухом, а Бино делал свое дело. И еще одно важное качество отличало Роджера: он умел держать язык за зубами. Бино знал, что друг никогда не сможет свидетельствовать против него в суде. Терьер подавал большие надежды, обещал стать жуликом мирового класса, но тут Бино совершил роковую ошибку – под вымышленным именем проник в «Кантри-клуб» в Гринборо, сел играть за один стол с Джо Рина, который уличил его в шулерстве и наставил на путь истинный с помощью клюшки для гольфа номер девять.

– Не пускай слюни, Родж, – сказал Бино, и пес, казалось, понял и начал помедленнее лакать свое пиво «Коорс лайт». – Нам пора приниматься за дело. Да, я обещал сделать в гольф Тома Дженнера, я это помню, но понимаешь, он, когда проигрывает, становится страшно злой скотиной, да к тому же у меня сейчас двоится в глазах, так что я, наверное, не то что в лунку, в мусорную корзину не смогу попасть.

Плут Роджер перестал лакать пиво и поднял глаза на Бино. Казалось, он почувствовал, что у товарища начинают сдавать нервы, и обеспокоился.

Да, конечно, в глазах иногда двоилось, это было погано, и список «Десяти самых опасных преступников, разыскиваемых в Америке» существовал, и Бино в нем числился, но под всем этим скрывалось нечто другое. Дело в том, что Бино знал: жестокая расправа, учиненная Джо Рина, вселила в него прежде неведомый, отвратительный страх. Каждый раз, вспоминая случившееся на автостоянке «Кантри-клуба», он цепенел и покрывался холодным потом. Но самым огорчительным было даже не это. Он перестал ладить с самим собой. Это как если бы вдруг в слаженном оркестре зафальшивила группа скрипок. Бино начал вспоминать лица тех, кого облапошил. В первый раз увидел в них людей, которым лгал и которых ограбил. Оправдание, что жертвами мошенничества обычно становятся алчные, корыстные люди, не помогало. По вечерам после работы, в своем номере в дешевом мотеле в двух кварталах от океана, лежа на кровати и глядя на мирно посапывающего Роджера, Бино размышлял, не пора ли бросить зарабатывать деньги нечестным путем. Всю жизнь он был необыкновенно одинок, но сейчас это угнетало особенно сильно. Ничего не поделаешь, таковы издержки профессии. Друзей у него не было, только знакомые, потому что мошенник не может себе позволить дружбу и стать уязвимым. Но если бросить мошенничать, то куда себя девать? Ведь он был жуликом всю свою жизнь и ни к чему другому способностей не имел.

Началось все это очень давно, когда Бино было лет шесть и он начал помогать папе с мамой проворачивать «аферы с починкой крыши». Семейство Бейтс представляло собой огромное, широко разветвленное криминальное предприятие. В ФБР, а также в Национальном информационном центре по борьбе с преступностью полагали, что оно насчитывает больше трех тысяч членов, которые работают по всей территории Соединенных Штатов. Бино не мог этот факт ни подтвердить, ни опровергнуть, потому что сам встречался примерно с сотней своих двоюродных братьев, сестер и прочих родственников, но в каждом крупном городе, в котором он когда-либо бывал, в телефонной книге имелись номера его родственников, и отец говорил ему, что все они так или иначе «бомбят». Семейным бизнесом было мошенничество и шулерство. Причем родственников можно было легко отыскать в любой телефонной книге, поскольку в инициалах каждого посередине присутствовала буква «экс». Большинство Бейтсов занимались махинациями с починкой крыш и устройством подъездных дорожек, подняв эти два незамысловатых мошенничества до уровня искусства.

Родители Бино были вынуждены постоянно скрываться от закона. Они меняли города, переезжали с места на место и жили в трейлерных парках. Обычно это происходило так. Они въезжали на своем потрепанном трейлере «виннебаго» в новый городок и медленно двигались по улицам, высматривая дома с кровлями, требующими ремонта. Выбрав какой-нибудь подходящий, отец ставил трейлер так, чтобы намеченный дом был в поле зрения, затем вытаскивал козлы для пилки дров, молотки, прочий инструмент и посылал миловидного шестилетнего Бино постучаться в дверь к лохам.

– Сэр, – говорил он своим прелестным голосочком мальчика из церковного хора, – мой папа вон там начинает ремонт крыши в доме вашего соседа. – Он показывал коротенькой пухлой ручкой на трейлер, около которого уже вовсю кипела какая-то работа. Лох (он или она) улыбался и вытягивал шею, желая посмотреть. – Папа заметил, – продолжал Бино, глядя в глаза лоха своими чистыми детскими глазками, – что на вашей крыше прохудилась дранка. У нас дранки больше, чем нужно для ремонта крыши вашего соседа. Если хотите, мой папа может недорого починить и вашу крышу.

За этим обычно следовал вопрос:

– Мальчик, а почему ты сейчас не в школе?

И маленький шестилетний Бино подступал чуть ближе.

– Понимаете, моя младшая сестра, она так болеет, и этим летом нам очень нужно заработать денег, чтобы можно было начать для нее химо… химо… забыл, как это называется.

– Химиотерапия? – подсказывал лох, и Бино печально кивал.

Редко когда ему не удавалось «взять лоха на зимовку».[10]

К обеду в доме появлялся его отец, Джейкоб, и с серьезным видом осматривал крышу. От пожертвований на химиотерапию несуществующей сестры Бино он категорически отказывался, разыгрывая из себя гордеца.

– Большое спасибо за доброту и благословит вас Господь, но пока мы еще можем зарабатывать, а не собирать милостыню, – говорил Джейкоб, обычно выдавливая из себя слезу и неловко размазывая ее по щеке. Затем он взбирался на крышу, почесывал подбородок и соглашался сделать всю работу за две тысячи долларов, что было невероятно дешево. Новая крыша в этих местах стоила где-то между пятью и десятью тысячами. Вот тут-то и пробуждалась алчность лоха. Страдающая сестра Бино немедленно забывалась. «Эти провинциалы явно не знают, что почем, и значит, крыша обойдется мне дешевле, чем стоит материал», – думал он и сразу же попадался на крючок.

На следующий день семейство Бейтс прибывало рано утром. Бино стаскивал с крыши трейлера козлы и лестницу и заносил в дом. Хозяева, глядя в окно, восхищались этой славной семьей, особенно трудолюбивым мальчиком. В девять Джейкоб поднимался на крышу и начинал громко стучать молотком в надежде выкурить хозяев из дома. Обычно это удавалось. Как только они удалялись, Бино с матерью, Конни, поднимался к Джейкобу на крышу. Они прибивали оторвавшиеся куски дранки и быстро покрывали их густым моторным маслом номер девять. Лохи возвращались домой и в восторге обнаруживали, что их «новая» крыша уже готова, она темно-коричневая и блестит. Джейкоб Экс Бейтс получал от благодарного хозяина деньги вместе с добрыми пожеланиями выздороветь умирающей дочери. Затем семейство Бейтс быстро сматывалось. Правда, после первого же сильного дождя гостиная лоха оказывалась вся залита моторным маслом, но они к этому времени были уже в следующем штате.

• Предыдущая
• 8/88
• Следующая