Выбери любимый жанр

Охота на Крыс - Андреев Алексей - Страница 3


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

3

Сейчас Урук, последний из своего народа, сидел с ним плечо к плечу и почти рычал. Сквозь этот рык пробивались слова, и на секунду Рогволду померещилась слеза на щеке орка. Урук поминал своих родичей, и не было пощады врагам в гневе орка, в рыке, рвущемся сквозь старую песню степных удальцов, не жалевших в бою никого и презиравших пощаду для себя.

…Как на дикий берег, как на дикий берег

Вывели казаки десять тысяч лошадей,

И покрылся берег, и покрылся берег

Сотнями порубанных, пострелянных людей…

Когда попадал в плен израненный казак, то не просил пощады, а сквозь самую лютую муку смеялся в лицо врагам. И с ужасом смотрели они на хохочущего под муками удальца. Надменные греки и гордые короли франков менялись в лице и лишь в страхе передергивали плечами при одном упоминании о русах и казаках:

— Это же варвары! Скифы! Дикари! Степные ханы делали из черепов русов чаши, желая, чтобы сила и мужество убитых перешли к ним. Но разве есть в мире сила, способная пересилить русскую силу!…

Тело мое белое, сердце мое смелое,

Скоро его вороны на части расклюют!

Не горюй, мамаша, что взяла не наша,

Скоро ли подстрелят, — да когда еще убьют…

Задумавшись, сидел у костра ведьмак Бронеслав, песней поминая своих дружинников, павших под мечами слуг Мерлина. Первая седина тронула его виски после последнего боя с околдованными разбойниками, и одного за другим поминал сотник души своих ратников, ушедших в Горькие Земли. Не просили пощады ведьмаки-дружинники и умирали за други своя. В проблесках пламени костра видел сотник погребальный огонь, снова звучали слова погребальной песни-прощания.

Наконец Бронеслав расправил плечи и, гоня непрошеную грусть, начал во весь голос подпевать своим спутникам. Казалось, вся мощь чар Черного Леса влилась в старинный напев. Ночной ветер ударил вихрем, взметнул пламя в небеса. И веселый хмель разлился по жилам путников. Хмель ветра, степи и воли. Голова шла кругом от этого хмеля, казалось, что сам ветер мягко нашептывает:

— Пока мы живы, не будет пощады врагу. И нет нам разницы, сколько вражин перед нами. Кто из них сможет устоять перед русской силой?

Веселье щедро расплескалось под звездным небом, пламя костра заплясало под напевный ритм последнего припева, прозвучавшего весело и бешено:

Ой, любо, братцы, любо,

Любо, братцы, жить,

С нашим атаманом не приходится тужить…

Высоко в небе над курганом вились ночные птицы. Долго в эту ночь не смолкали над курганом казацкие песни, то бесшабашно веселые, то щемяще-грустные.

Утро следующего дня ничем не отличалось, но ближе к полудню Карим-Те с Бронеславом неожиданно встревожились. Рогволд, ехавший с Кетрин колено к колену и наслаждавшийся этим, не сразу заметил неладное. Никогда еще русу не было так хорошо оттого, что девушка просто едет с ним рядом. Пусть к ней снова вернулась ее обычная неразговорчивость, но Рогволд помнил вчерашний вечер и глаза атаманши, горящие живым, радостным огнем горячего сердца.

Но все когда-нибудь кончается. Ведьмак и нганга перебросились несколькими отрывистыми словами, и свист Бронеслава заставил путников остановиться. Урук моментально соскочил с коня и, обнажив мечи, замер, пытаясь понять, где скрывается враг.

Но против врага, которого почуяли ведьмак и нганга, мечи орка были бессильны. Первые же слова Карим-Те заставили Урука убрать мечи в ножны и вновь вскочить в седло. На памяти Рогволда так сноровисто орк в седле еще не оказывался. Нганга заговорил:

— Степь горит, огонь будет здесь через два часа. Нам нужно найти себе подходящее укрытие.

— Ерунда, — отмахнулась от его слов Кетрин, — нет, конечно, дело серьезное, но мы просто выщиплем траву вокруг себя. И никакой степной пожар нам не страшен.

— Да, — поддержал нгангу Бронеслав, — нам нужно укрытие. Мы не успеваем вернуться к кургану, где мы ночевали.

— Даже если мы выщипаем траву вокруг себя, нам придется плохо. Нет, мы не сгорим, мы просто задохнемся, — подытожил Карим-Те. — Огонь несет не обычный ветер. Мы почувствовали очень сильные чары, ветер все усиливается. Даже вдвоем нам не совладать против этого колдовства. Маг очень силен, и похоже, что он большой специалист по чарам Огня.

— Мой народ делал встречный поджог, — задумчиво вступил в беседу орк, — и когда две стены пламени сталкивались, то пожар прекращался. Возможно, нам удастся сделать нечто подобное?

И ведьмак, и нганга лишь покачали головой в ответ.

— У нас есть пословица, — вступил в разговор Рогволд, — «Удивить — победить». Насколько я помню, в подземельях некромантов чары нганги в виде бурана ледяных игл весьма лихо косили мертвецов. Ведь в Городе Ста Алтарей ты стал шаманом бога Ледяного Вихря?

Карим-Те согласно наклонил голову.

— Да, но чем нам поможет буран против стены пламени? Лед пронзает тела как стрелы, но…

Тут нганга схватился за голову, а Рогволд, улыбнувшись, продолжил:

— Конечно, ведь лед тает, а вода сможет пригасить пламя вокруг нас. Кроме того, буран — это ветер. Значит, нам будет чем дышать…

Лицо Карим-Те посерело, но чернокожий все же смог улыбнуться:

— А вот это идея! Пожалуй, шанс есть. Пяток лишних бутылочек у меня найдется, — нганга сверкнул зубами в хитрой улыбке, — мы сможем продержаться!

Следующие полчаса вся пятерка лихо выдирала траву вокруг себя и лошадей. Круг получился в добрых шесть десятков шагов, работа шла споро. Ветер усиливался, и огненная туча приближалась, заполоняя собой небо. Начали всхрапывать кони, почуявшие беду, но Бронеслав одним движением ладони их успокоил. Что-что, а эти чары были по его профилю. Стреноженные кони теперь походили на статуи, но, несмотря на это, ведьмак принялся стреноживать их еще раз. На недоуменный вопрос Рогволда он заметил, что их враг-чародей зело искусный и может снять его чары одним жестом.

Рогволд отлично понял Бронеслава. Действительно, пятнадцать обезумевших от близости огня лошадей в один миг порвут крепкие путы и растопчут всех и вся, когда пламя со всех сторон охватит пятачок голой земли. Мерлин, хоть его имя вслух не произнес никто, явно добивается их смерти. А смерть от копыт или от степного пожара — врага устроит любой из этих исходов.

С гулким воем пламя рвалось вперед, и ветер мчал облако зарева. Не было пощады в этом буйстве жара, тяжелые хлопья пепла засыпали глаза, раскаленный воздух забивал дыхание и обжигал легкие…

ГЛАВА 2

Далеко не сразу оказался в Ашуре Ратибор, по прозвищу Винт. Не успели кони пройти и первой лиги от холма, с которого начался путь в степь пятерки храбрецов, как с неба обрушился почтовый сокол. И Винт, и Редрик ожидали от грамоты, принесенной пернатым гонцом от Верховного Ведьмака Филина, чего угодно. На мгновение даже мелькнула мысль, что Верховный Ведьмак приказывает им идти в степь, присоединившись к Рогволду сотоварищи.

Но увы. В грамоте Филина было лишь повеление обоим прибыть в Черный Лес, притом побыстрее. Горяча коней, Редрик и Ратибор за трое суток прибыли в ведьмачью столицу, где Винт незамедлительно оказался перед желтыми очами Вершигоры, по прозвищу Филин. Беседа была долгой. После нее, получив два запечатанных приказа, вор-ведьмак помчался в Ашур, отчаянно загоняя коней. На половине пути Ратибор перехватил возвращающуюся из города сотню ведьмаков-дружинников и передал седоусому сотнику запечатанный приказ Филина.

К вечеру второго дня загнанный конь рухнул у городских ворот. Шатающийся от усталости и отчаянного недосыпа ведьмак вошел в город пешком. Дружинники должны были подойти к городу к вечеру. Но не всегда удается жить с судьбой наперегонки. Ратибор это понял, глядя на обугленные руины харчевни «Пять Углов». Опоздал гонец Филина, опоздают и спешащие в город дружинники.

Кое-где остатки стен еще дымились над угольями, лишь вчера бывшими теремом харчевни «Пять Углов», висели облачка пара. Не успел гонец, не успела подмога. Прошлая ночь пьянела от крови и огня. В пламени и безумии скоротечного боя настал конец ведьмачьей твердыни тайного сыска. Теперь лишь жирный пепел снегом запорошил подворье, присыпал обугленные кости. Лихо дрались ведьмаки и заезжие купцы, дорого продавали свои жизни. Но ни в грош не ставя свои жизни, не моргнув глазом, отдавали нападавшие за одну жизнь — пять своих.

3
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело