Драконовское наслаждение - Ольховская Анна Николаевна - Страница 34
- Предыдущая
- 34/57
- Следующая
Ох, не нравится мне это! Девушка и раньше была не самым румяным в мире человеком, но сейчас странно запрокинутое лицо приобрело жуткий синюшный оттенок, и... Грудная клетка была неподвижна!
Она что, не дышит?!!!
Меня буквально смело с водительского сиденья. Распахнув заднюю дверцу, я трясущимися руками попыталась нащупать сонную артерию Моники. Но дурацкий тремор меньше всего способствует поискам пульса, особенно если этот пульс слабый. Или если его вообще нет...
– Ты что творишь?!! – взвыла я. – Ничего лучше не придумала, как умереть в момент спасения, когда до больницы осталось какихто десять минут езды? Нет уж, дорогуша, фигушки!
Хорошо всетаки иметь просторную машину. Можно спокойно разложить заднее сиденье и заняться реанимационными процедурами.
Впрочем, слово «спокойно» в данной ситуации както не к месту. Потому что Моника действительно не дышала. И биения сердца я, приложив ухо к грудной клетке, не услышала.
Самое ужасное, что я не знала, когда именно это произошло. И есть ли смысл трепыхаться.
Но для меня он был! Потому что сегодня – день Моники, она смогла вырваться из лап маньяка, позвать меня, к нам на помощь летит вертолет, ее ждут в лучшей клинике Москвы, и, в конце концов, я уже сказала ее маме, что дочь жива! А новой потери своей девочки Элеонора не вынесет, и на моей совести будет две смерти!
Что? При чем тут я? А при всем!
И я продолжала чередовать непрямой массаж сердца с искусственным дыханием. Раздватри, раздватри, раздватри...
Не знаю, сколько это продолжалось – минуты или часы, время словно остановилось. Не было ничего – ни рева проносившихся мимо фур, ни гудков автомобилей, вроде бы подошли какието люди, о чемто спрашивали, но это все там, за полупрозрачной пеленой реальности. А здесь, внутри кокона, были только мы с Моникой. И мерные, повторяющиеся движения: раздватри.
Ничего не получалось, я это чувствовала. Под моими руками лежала пустая оболочка, утратившая душу. Но, может, душа еще не очень далеко улетела? Может, она меня услышит?
– Подумай о маме, девочка! Она столько вынесла за этот год, и теперь, когда ты вернулась... Моника, вернись! Вернись, слышишь?!!
Раздватри.
И вдруг... странное ощущение, словно слегка шелохнулся воздух. А тело под моими руками перестало быть пустой оболочкой. Нет, физически пока ничего не изменилось, но... это трудно описать. Я просто поняла – Моника вернулась.
А в следующее мгновение девушка трудно, со всхлипом втянула в себя воздух и задышала! Сама! И сердце, пусть слабо, пусть еле слышно, но забилось!!!
Я обессиленно опустилась на землю возле джипа, ощущая себя бесполезным куском теста, не способным шевельнуть ни одной плохо вылепленной конечностью. А попробуйте шевелить непропеченным тестом!
Оболочка пузыря, в котором я все это время находилась, лопнула, и я услышала аплодисменты и возбужденные голоса. Смысл слов пока доходил до меня с легким торможением, но судя по интонации и радостному мату, собравшиеся выражали восхищение. И озабоченность. И ужас от вида Моники. И любопытство. И...
Да много чего еще. Но это было неважно, гораздо важнее – срочно доставить девушку в больницу. А мои куски теста все еще сырые и неподъемные!
И телефон звонит, не переставая, ввинчиваясь трельюдрелью в мозг.
Не могу сейчас ни с кем разговаривать, нет времени!
Я попыталась подняться – ничего не получилось. Чьито сильные руки помогли мне и до сиденья довели, и усадили. И спрашивали все время – что случилось? Слышала, как ктото вызвал по телефону полицию и «Скорую». Нет, ребята, нам некогда ждать. И нет сил объяснять. Все потом, нам надо ехать.
Если получится. Я снова посмотрела на Монику – дышит. И синюшность с лица ушла. Так, ключ в замке зажигания, осталось только повернуть. Но даже это простейшее движение оказалось для меня непосильным. Вот же квашня истеричная! Рано стрессовать, рано, поняла?! Сначала надо довезти Монику до больнички, а потом можно и в обморок хлопаться!
Вот только никакие доводы разума и концентрация силы воли не действовали, кусок теста на водительском сиденье шевелиться не желал.
И что, ждать полицию и «Скорую»?
Нет, не ждать.
Над головой послышался странный гул, потом – свист лопастей, и в двухстах метрах от моей машины, в поле, грузной стрекозой приземлился вертолет.
Причем это был не форсистый прогулочный кругляшокигрушка, нет. Солидный такой, с красным крестом на боках, сквозь стекла просматривается медицинское оборудование, и бегут оттуда, пригибаясь от создаваемого лопастями ветра, люди в светлозеленой медицинской униформе той самой клиники, где выхаживали Олега и меня.
Но они ведь должны были прибыть в названный мной городок, почему они здесь?
А тебе не все равно? Главное – ты справилась, ты сделала все, что могла. И теперь за жизнь девушки отвечают профессионалы.
А потом в моем сознании перегорели лампочки. Все до единой. И стало темно.
Но не надолго, мерный гул и подрагивание всего организма выдернули меня из небытия. Это что, меня на подзарядку поставили, как мобильный телефон? Иного объяснения собственным ощущениям я поначалу найти не смогла. Вероятно, разум в отличие от сознания, еще не очнулся.
Вот и развлекается подсознание, выталкивая на поверхность самые дебильные предположения. Какая, на фиг, подзарядка, я в вертолете, вот и все!
В вертолете?! Но зачем? И как же мой «Пыжище»?
Я открыла глаза и попыталась вскочить, но немедленно закружившаяся голова подло опрокинула меня обратно на кушетку.
– Тише, девушка, тише, – склонился надо мной один из врачей, худой мужчина лет сорока. – Зачем же так резко, вам сейчас покой необходим.
– Какой еще покой, я не больна, это Монике нужна помощь!
– С Моникой теперь все будет хорошо, вон она, видите?
Я повернула голову в указанном направлении и облегченно улыбнулась. Да, теперь действительно все в порядке. Тела девушки было почти не видно изза опутавших ее проводов, шлангов, капельниц и прочей реанимационной амуниции.
– А вы молодец! – одобрительно хмыкнул доктор. – Люди, собравшиеся возле вашей машины, рассказали нам, что произошло. Похоже, эта девушка уже дважды обязана вам жизнью. Вы что, врач?
– Нет, я психолог.
– Но действовали вы грамотно, словно прошли медицинскую подготовку. Ладно, не буду вас утомлять, отдыхайте.
– Скажите, а как вы нас нашли, ведь я направила вас в город?
– А мы как раз ехали в город, когда увидели внизу скопление машин на трассе. И в центре скопления стоял белый внедорожник «Пежо3008», о котором нам господин Пименов говорил как об опознавательном знаке. Не надо быть Шерлоком Холмсом, чтобы сложить два и два. Мы поняли, что до больницы вы не доехали, и сели рядом. А через пять минут будем на территории нашей клиники, где оборудована вертолетная площадка.
– Но менято зачем взяли?
– Ну как же, вы ведь находились в глубоком обмороке, давление упало ниже низкого, пульс нитевидный, не могли мы оставить вас в таком состоянии.
– А как же моя машина?
– Не волнуйтесь, там как раз полиция прибыла, вызванная свидетелями, они позаботятся о вашем авто. Вам, как вы понимаете, в ближайшее время придется довольно плотно с ними общаться, ведь состояние найденной вами девушки ужасно! Ага, вот и клиника, садимся! Кстати, у вас без конца мобильный в сумке звонил, пришлось отключить, чтобы не мешал. Кто там такой настойчивый?
– Скорее всего мать девушки.
– Понятно, – тяжело вздохнул доктор. – Но я бы вам не рекомендовал беседовать с ней прямо сейчас, отдохните хотя бы пару часиков под капельницей, а потом уже...
– Пару часиков?! Она ведь толком ничего не знает, вы представляете, что с ней произойдет за эти пару часиков?! Дайте, пожалуйста, мой телефон!
– Но Мартин Игоревич распорядился...
– Дайте!
ГЛАВА 29
Врач усмехнулся и, покачав головой то ли укоризненно, то ли одобрительно, наклонился и поднял мою сумку. Заглянув туда, озадаченно приподнял брови:
- Предыдущая
- 34/57
- Следующая
