Бабочки в жерновах - Астахова Людмила Викторовна - Страница 32

- А! Вот оно что, - загадочно мурлыкнул Берт. – Сны у нас тут особенные, эспитские сны. Ты Лив-то слушайся, она – женщина суровая, но плохого не посоветует, точно тебе говорю, ма...

И уж было собирался привычно обозвать «малявкой», когда подумалось, что не бывает средь эспитцев детей, и Верэн отнюдь не маленькая девочка, а очень даже женщина.

- Пойдем-ка, кофе попьем. Самое время сейчас. А то с этой ранней побудкой, которую нам устроил Джай, ни ты, ни я толком и не ели ничего.

В одночасье осиротевшая продавщица из магазинчика сжалилась над голодными узниками эмиссариата и не только приготовила им по чашечке кофе, но и принесла из дому полную тарелку блинчиков. С вкуснейшим клубничным вареньем. Правда, Верэн готова была поклясться, что пышнотелая блондинка Танта старалась исключительно ради Берта. А тот уминал за обе щеки и, знай, нахваливал стряпню. Хадрийская скромная дева благодарила за завтрак сдержаннее. Хотя бы просто потому, что и блинчики, и варенье сделала бы гораздо вкуснее.

- Что ты там про сны рассказывала? – спросил контрабандист участливо.

Польщенная вниманием девушка стала пересказывать свои ночные видения, а Берт слушал, что удивительно, не перебивая. И не смеялся над девичьими фантазиями, и не спорил.

«Какой он все-таки чуткий мужчина, - думалось Верэн. – Пусть рыжий, пусть пройдоха, каких свет не видывал, но какой же он… замечательный!» И с каждой минутой беседы список воображаемых достоинств Берта Балгайра прирастал на пару пунктов. Вот он уже и умный, и начитанный, и проницательный, и мудрый, и…

Впрочем, все мысли девушки с легкостью читались в её сияющих глазах, ореховых и теплых, льющих свет на лучшего в мире мужчину – героя, морехода, умницу и красавца. И, пожалуй, никто не сумел бы понять, о чем напряженно размышляет Берт, внимая бойкому щебету Верэн. Кроме другого жителя Эспита.

«Кто ты, барышня Раинер? Кто ты, настойчивая и решительная? Кто ты, признавайся быстрее!»

Версий у Берта имелось аж три штуки, и каждая влекла за собой кучу всяких сложностей в отношениях с Лив.

Вот так однажды завозишь на остров собственную смерть. И деваться некуда.

Усадьба лорда Эспита, против всех Лансовых ожиданий, оказалась вовсе не мрачным замком на утесе. Точнее, нынешний сюзерен острова перестроил обиталище по своему экзотическому вкусу, в духе эпохи смешав в кучу несколько архитектурных стилей. Получилось довольно мило. Остроугольные фронтоны, стрельчатые аркады и окна-эркеры остались прежними, от времен суровых и легендарных, а вот лепные гирлянды цветов на фасаде и весьма изящные витражи уже были приметами новой моды на естественность. Синтез и единение во всем: трогательное соседство драматических руин подъемного моста с легкомысленными плетеными креслами, ржавых доспехов и вылинявших до состояния бурых тряпок гобеленов - с пальмами в кадках в залитом солнечным светом вестибюле. И совсем уж по-новаторски смотрелось неожиданное сочетание строгих узоров-четырехлистников с изогнутыми очертаниями карнизов, круглящимися дверными проемами, богатым декором из резного дерева и цветного стекла.

Сумел-таки лорд Варден Тай произвести на Ланса впечатление и довольно сильное. Кто мог подумать, что на крошечном острове сыщется такой тонкий ценитель современных архитектурных форм.

Одно не понравилось – та двусмысленная вальяжность в отношениях между Лив и лордом, которая то и дело проскальзывала в их беседе, заставляя нервничать и Ланса, и Берта. Мягко и ненавязчиво Варден Тай указал обоим мужчинам их, в общем-то, незавидное место в очереди к сердцу дамы Тенар.

«Это просто весна и новое приключение, - стал уверять себя Ланс, пока любезный хозяин сопровождал его по анфиладе комнат в курительную. – Азарт и предвкушение, текущие в крови, легкий мандраж и томление духа. Опять же, безумные обвинения в мнимом убийстве. Тут кто угодно задергается».

Раньше успокоительные внутренние монологи всегда помогали, и когда сидел у сармийского деспота в зиндане, и когда во время войны его пароход потопила вирнэйская канонерка. Грозный рык Лив Тенар и её смехотворные угрозы ни в какое сравнение не идут с плаванием на бревне по осеннему морю. Главное, чтобы усилиями эспитской Овчарки бюрократическая машина империи не возжелала раскатать залетного проходимца в лепешку. Тогда уж точно ничего, никакие заступники, никакие прежние заслуги не спасут Ланса Лэйгина.

Неприятный холодок предчувствия заставил мурранца передернуть плечами. Вирнэйская империя обширна, каторжных тюрем при рудниках там предостаточно.

- Сквозняк? – участливо спросил лорд Эспита. – Закрыть окно или предпочтете рюмочку?

Ланс не колебался ни мгновения.

- Рюмочку, пожалуй.

Ему срочно требовалось успокоить расшатанные угрозами Лив нервы.

Варден удовлетворенно улыбнулся и отошел к ореховому бару, чтобы лично налить гостю из хрустального графина. И, видимо, сам был не прочь сделать глоток-другой горячительного, да повода достойного не находилось.

- Полвека выдержки, - сказал лорд и протянул Лансу один из широких стаканов с золотистой жидкостью. – Сушка солода без контакта с торфом, редкой формы перегонная труба и дубовые бочки.

И, как полагается истинному ценителю крепкого напитка, сначала несколько минут оценивал его благородный цвет и консистенцию. Лэйгину лишь оставалось повторять за хозяином: принюхаться, чтобы ощутить богатство аромата, затем чуть пригубить, а после сделать первый глоток.

– Обязательно добавьте воды, чтобы раскрыть полностью его вкус, - посоветовал Варден. – По-моему, великолепно.

«И очень дорого», - отметил про себя Ланс, кивнув с таким видом, будто ему не привыкать к употреблению коллекционной выпивки. Так оно и есть, конечно, но… пять сотен бон за бутылку? Какое уж тут душевное равновесие!

- Я люблю хорошие напитки и не понимаю, как можно их лишь коллекционировать, - заявил лорд Эспит, словно прочитав мысли гостя. – Только смотреть на бутылки и не пригубить. Ведь ради моей радости старался мастер-винокур, выдумывал новый рецепт, экспериментировал, вкладывал душу. А я, выходит, поклоняюсь не его таланту, а количеству заплаченных казначейских билетов? Не по-мужски это, не находите?

Ланс кивнул, соглашаясь. Обаятельный Варден Тай знал толк в удовольствиях, и по всему было видно, привык наслаждаться жизнью каждый день, не отказывая себе ни в чем – ни в доброй выпивке, ни в еде, ни во внимании женщин. Он из той немногочисленной породы мужчин, что разглядят королеву в самой невзрачной пастушке, а потом и её в том убедят.

- Итак... – хозяин дома прошелся по комнате, извлек из резного бюро коробку сигар и принялся придирчиво выбирать подходящую, а гостя спросил как бы между делом: - Что же в действительности привело вас, уважаемый господин Лэйгин, в столь отдаленный уголок Империи?

Щелк! – серебряная гильотинка откусила кончик сигары. Варден мельком понадеялся, что жест получился не слишком символичным. Эти ученые обладают столь трепетными душами и богатым воображением! Кстати, об ученых… Лорд чиркнул длинной спичкой, прикурил и, насладившись первыми, самыми вкусными глотками дыма, поинтересовался:

- Кстати, как вы предпочтете, чтобы я к вам обращался? Вашего ученого звания вы так и не сообщили, к несчастью. Или оно просто ускользнуло от моих ушей?

На самом деле, ученое звание господина Лэйгина звучало в лучшем случае как «авантюрист», и для эспитцев в том никакого секрета не было. Однако вдруг гость пожелает именоваться «доктором» или же «профессором»?

Хочешь обдумать прежде, чем ответить на щекотливый вопрос, бери паузу. Никто ведь не запрещает сделать еще один маленький глоточек, почесать кончик носа, потереть обросший непотребной щетиной подбородок и улыбнуться эдак понимающе?

«Да, да, дорогой лорд Эспит, мы оба знаем, как обстоят мои дела». Короче, врать и изворачиваться смысла не имело.