Джулия - Дмитриева Елена Борисовна - Страница 12
- Предыдущая
- 12/17
- Следующая
Нервы ее были напряжены до предела, в душе поднималось глупое отчаяние. Ей казалось, что она, как пойманная птица, бьется в силках. Почему-то вспомнились альбатрос Бодлера, черноголовка Пасколи из «Поверженного дуба», раненая ласточка, чайка, измазанная нефтью. Потом чередой пошли самые тяжелые воспоминания ее собственной жизни: смерть дедушки, аборт, крик Джорджо, упавшего с велосипеда, операция.
Ее мрачные мысли прервал телефонный звонок.
– Джулия, наконец-то! – Громкий голос подруги Габи болезненно отдавался в ушах. – Слушай, я тебе сейчас такое расскажу, ты упадешь!
– Может быть, в другой раз?
– Я что, не вовремя?
– Совсем не вовремя, – прямо ответила Джулия.
– Ну, знаешь! А еще лучшая подруга! – обиделась Габи. – Никакого сочувствия!
– Прости, но я сейчас действительно не в состоянии тебя слушать, – устало сказала Джулия и положила трубку.
Габи Габби, трижды замужняя, трижды разведенная, мать четверых детей, сексолог, директор консультационного центра по вопросам брака, ярая защитница свободной любви, трахалась (ее любимое словечко) направо и налево, объясняя это «страстью к коллекционированию мужиков». Потом она звонила Джулии и во всех подробностях описывала очередной «экземпляр». Чуть больше месяца назад она вызвала ее в кафе «Кова» на виа Монтенаполеоне, чтобы угостить капуччино и рассказать о последнем приключении.
Как давно это было, словно в другой жизни! Джулия смеялась, слушая сочный рассказ в манере Боккаччо.
– Тебе надо писать, – смеясь до слез, посоветовала она подруге, – твои книги будут настоящими бестселлерами.
Болезнь как водораздел прошла через ее жизнь. Теперь, вспоминая что-нибудь, Джулия не забывала подумать про себя: «это было до или это было после».
– Ну и накололась же я с этим Бертраном! – закричала в ту их встречу Габи на все кафе, едва Джулия появилась на пороге.
Благовоспитанные посетители с осуждением посмотрели в ее сторону.
Никого не замечая вокруг, она продолжала во весь голос:
– Ему тридцать четыре года, гонщик с десятилетним стажем, выступает за самые знаменитые конюшни. Он побывал и в «Вильямсе», и в «Брабхэме», и в «МакЛарене», и в «Феррари», второй раз женат, бабы от него кипятком писают.
Габи познакомилась с ним у приятелей и обалдела: прекрасный коллекционный экземпляр!
– Тебе удалось его заполучить? – с интересом спросила Джулия.
– Не перебивай, пожалуйста, сейчас все расскажу по порядку.
Небрежно распахнутое пальто из мягкой верблюжьей шерсти открывало молодую стройную фигуру. Не красавица в строгом смысле слова, Габи была необыкновенно привлекательна. Особенно хороши были волосы – длинные, густые, с изумительным медным отливом.
– Так вот, слушай, – забыв о своем капуччино, говорила Габи, сопровождая свой рассказ оживленной жестикуляцией, – я как глянула – вот это да! Начинаю охмурять. Вижу, объект проснулся, реагирует, еще немного, и брюки по швам лопнут. Ну да ладно, это все беллетристика, а дальше события развивались так: звонит он мне вдруг месяца через два и говорит, что будет в Милане и чтобы я приехала к нему в отель «Роза». Я быстренько подмываюсь и на всех парах туда.
Вхожу к нему в двухкомнатный люкс, а он по телефону говорит с менеджером «Феррари». Послал мне воздушный поцелуй и продолжает трепаться. Я прямым ходом в спальню – чего тянуть резину? Снимаю колготки и жду. Наконец входит. Ну, туда-сюда, начинаю его подогревать, ты знаешь, уж это я умею. А Бертран – куда он денется? – заводится все больше и больше. Только странное дело, почему-то не раздевается. Я на это сразу внимание обратила.
Короче говоря, оба мы уже горяченькие, и тут он расстегивает «молнию» на ширинке и достает свое приспособление, на вид, скажу я тебе, просто первосортное. Я предвкушаю, что сейчас он меня трахнет, а он, представь себе, корчит рожу вареной рыбы и начинает сосредоточенно мастурбировать. Я и ахнуть не успела, как он разрядил свой пулемет – такую очередь дал спермой, чуть в меня не попал, онанист несчастный! Нет, ты можешь себе такое представить? А потом заправил хозяйство в штаны как ни в чем не бывало и спрашивает: «Тебе понравилось?» Ты только подумай, а? Ничего себе пилот «Формулы-1»!
Джулия невольно улыбнулась, вспоминая забавную историю. А может, зря она не выслушала очередную исповедь подруги? Глядишь – отвлеклась бы немного.
Напряженно прислушиваясь, не зазвонит ли телефон, не раздастся ли звонок в дверь, она накинула голубой халат и прошла в спальню. Там, перед зеркалом, боясь взглянуть на свою прооперированную грудь, она оделась, накрасилась, причесала волосы. Потом опустилась в гостиную ждать появления самого Гермеса или его звонка.
Чтобы убить время, Джулия включила телевизор. Передавали новости. Неожиданно она увидела во весь экран лицо своего друга: его полурастерянный, полурассерженный взгляд был устремлен прямо на нее. В наручниках, между двух карабинеров, как какой-то мафиозо, он выходил из дверей отделения полиции на улице Москова и шел к машине. Джулия подумала, что видит страшный сон, но голос комментатора не оставлял никаких сомнений: происходящее было явью.
«Сегодня в Милане, – доносился до ничего не понимающей Джулии бесстрастный голос диктора, – арестован известный хирург Гермес Корсини. Он обвиняется в профессиональной халатности и нарушении врачебной этики в корыстных целях. Сейчас вы видите, как арестованного перевозят в тюрьму Сан-Витторе».
Глава 2
– Обязательно было привозить меня сюда в наручниках? – раздраженно спросил Гермес Корсини сидящего напротив помощника прокурора.
– Закон есть закон, – ответил тот и положил на стол сухие ручки.
«Ничтожный тип, – подумал Гермес, – наверняка психопат. Рот маленький, безвольный, зато нос как паяльник, в пол-лица. Даю голову на отсечение, что руки у него всегда холодные. Судя по глазам навыкате, у него не в порядке щитовидная железа».
Секретарь был полной противоположностью своему начальнику. Здоровенный, цветущего вида молодой человек, он наверняка не страдал от плохого пищеварения. Печатая протокол допроса, он время от времени поворачивал голову и поглядывал на арестованного с нескрываемым интересом – ему не часто приходилось видеть таких знаменитых людей в этой комнате с зарешеченными окнами.
Из-за отсутствия в городе личного адвоката профессора Елены Диониси на допросе присутствовал ее ближайший помощник, молодой, энергичного вида юрист с умным цепким взглядом.
Закончив с формальностями, помощник прокурора начал допрос:
– Вы подтверждаете, что получили два миллиона лир от родственников одного своего пациента за госпитализацию вне очереди и за операцию? – спросил помощник прокурора, откровенно демонстрируя явную неприязнь к меди– цинскому светилу, который, он был в этом убежден, все равно выйдет сухим из воды.
– Не будете ли вы любезны назвать фамилию этого моего пациента?
Невозмутимое спокойствие Гермеса привело помощника прокурора в бешенство. Он сделал над собой видимое усилие, чтобы сдержаться.
– Вашего пациента звали Камилло Лева. Я говорю звали, потому что он умер. Его отец обвиняет вас в его смерти.
– Почему меня?
– Потому что вы отказывались его повторно оперировать. И когда он попал к другому хирургу, было уже слишком поздно.
– Не могли бы вы напомнить мне мотивацию моего отказа? – снова задал вопрос Гермес, начиная припоминать эту трагическую историю.
– Извольте. У отца не было средств. Вам не платят – вы не оперируете, верно? – В глазах помощника прокурора промелькнуло презрение к врачу, который наживается на несчастье своих пациентов.
Теперь Гермес все вспомнил. Да, мальчика звали Камилло Лева. Ему было девять лет. Трогательный, с обезоруживающей ласковой улыбкой, он, называя его по имени, спрашивал: «Гермес, я буду снова кататься на велосипеде?» – «Будешь», – обещал ему Корсини после операции, хотя диагноз был неутешительный: остеосаркома колена с метастазами в легкие. Ампутировать ногу, как это принято при костной саркоме в мировой практике, он не решился. Зачем калечить ребенка, если у него уже метастазы в легких? Он ограничился удалением опухоли, понимая, что в любом случае мальчика может спасти лишь чудо.
- Предыдущая
- 12/17
- Следующая
