Джулия - Дмитриева Елена Борисовна - Страница 3
- Предыдущая
- 3/17
- Следующая
Все случилось внезапно, после их короткой поездки в Париж. Гермесу вспомнился номер отеля «Бель Арс» в университетском квартале с обоями в цветочек, железными кроватями и пуховыми одеялами, слишком жаркими для их разгоряченных любовью тел. Он ласкал ее упругую грудь, и вдруг пальцы натолкнулись на уплотнение. Словно делая запись в истории болезни, он определил про себя ее местонахождение: «Нижний внутренний квадрат правой молочной железы в непосредственной близости от молочного протока». Всегда спокойный, уравновешенный Гермес растерялся. С ним, хирургом, ученым, мужественным привлекательным мужчиной, такое произошло впервые в жизни.
– Я не сделал тебе больно? – спросил он Джулию.
– Нет, нисколько, а что?
– Да нет, ничего.
– В тебе проснулся медик? – шутливо спросила она. – Что там обнаружил у меня знаменитый хирург? – И она, отведя его пальцы, пощупала свою грудь. – По-моему, все нормально.
Ее уверенность на какую-то долю секунды передалась и ему.
– Вот и слава Богу, мне просто показалось.
Профессор с мировой известностью, авторитет из авторитетов, которого уважали коллеги и боготворили пациенты, сейчас не был похож на самого себя. Обычно твердый непроницаемый взгляд выражал растерянность, чувственные волевые губы были скорбно сжаты, улыбка исчезла с лица.
– А что все-таки тебе показалось? – спросила Джулия.
С улицы послышались звуки шарманки, и оба невольно замолчали, прислушиваясь к незатейливой танцевальной мелодии.
– Показалось, что нащупал уплотнение, похожее на кисту, – как можно спокойнее объяснил он. – Разве ты не знаешь, что почти все средиземноморские женщины страдают кистозными заболеваниями молочной железы?
– Никогда этим не интересовалась, да и о себе никогда не думала, как о представительнице какой-то определенной географической зоны. Что за глупости определять людей по этническому или территориальному признаку! А впрочем, я ничего не боюсь, пока у меня есть ты. Если со мной что-нибудь случится, ты меня обязательно вылечишь, правда?
Маммография подтвердила его опасения. На полученном снимке ясно было видно затемнение именно в том месте, где Гермес нащупал узел. Теперь надо было ждать результатов биопсии. Дни проходили мучительно медленно, и вот, наконец, пришел ответ из лаборатории: «Реакция положительная. Обнаружены злокачественные новообразования».
У Гермеса не было оснований не верить этому убийственному приговору. Ошибок при микроскопическом исследовании тканей, взятых с помощью шприца из вызывающих подозрения опухолей, не бывает.
– Скажи честно, у меня рак? – спросила тогда Джулия и посмотрела Гермесу прямо в глаза.
– Чтобы сказать честно, я должен разрезать твою грудь и собственными глазами посмотреть, что там внутри, – ответил ей Гермес.
Он объяснил Джулии, что удалит узел, потом стянет кожу и сошьет. Грудь станет немного меньше, но это совсем не будет заметно, потому что ее грудки и так маленькие, как у девочки.
В день операции, когда Гермес ехал в клинику, ярко светило солнце. Казалось, снова наступило бабье лето. Гермес с несвойственным ему прежде суеверным чувством подумал, что погода подает ему добрый знак.
– Ну, ты готова? – бодро спросил он, входя в палату к Джулии и ставя пунцовые розы на длинных стеблях в вазу возле кровати.
Она улыбнулась ему доверчивой улыбкой.
– Готова.
Джулия безгранично верила опыту и знаниям Гермеса, поэтому не испытывала перед операцией ни малейшего страха.
– С тобой я ничего не боюсь, – добавила она.
– Я с тобой тоже, – улыбнулся он.
Вошла медсестра и сделала ей укол.
– Зачем это? – удивилась Джулия.
– Чтобы вы успокоились и лучше перенесли анестезию.
– Я и так спокойна.
Гермес помог ей переодеться в короткий белый халатик, натянул на ноги полотняные бахилы, проверил, снят ли с ногтей лак, напомнил, чтобы кольца и цепочки Джулия оставила в палате. Пока медсестра везла ее в операционный блок, он шел рядом с каталкой, держа Джулию за руку.
Анестезиолог ввел ей наркоз и велел считать от ста по нисходящей. Девяносто семь было последним числом, которое она сумела выговорить, погружаясь в бездну небытия. Дыхание ее стало незаметным. Она уснула.
Впервые перед Гермесом на операционном столе лежала не просто больная, а любимая женщина, которая ему, уже зрелому сорокапятилетнему мужчине, подарила неожиданное огромное счастье. Ему захотелось убежать, отказаться оперировать, но он взял себя в руки.
Пора было начинать. В головах Джулии и сбоку от Гермеса стоял анестезиолог, следящий по мониторам за показаниями давления. Напротив Гермеса был наготове его помощник Франко Ринальдо, талантливый и честолюбивый молодой хирург. Хирургическая сестра, стоящая напротив анестезиолога, внимательно смотрела на шефа, готовая по первому же его требованию подать инструмент. Собранные и сосредоточенные, все хранили молчание и ждали сигнала, чтобы приняться за работу.
Сигнал подал анестезиолог. Он кивнул помощнику, и тот, в свою очередь, посмотрел на Гермеса.
– Все готово, – доложил он.
Гермес протянул руку, и хирургическая сестра вложила в нее скальпель.
Привычным уверенным движением Гермес сделал глубокий надрез и уже через несколько секунд увидел камнеобразный узел – беспощадного врага, захватчика, на этот раз выбравшего Джулию. Несколько ловких движений – и вырезанная опухоль у него в руке. Он передал ее сестре, чтобы та отнесла в лабораторию для анализа. Результат будет готов через десять минут, а пока он проверит, хорошо ли сделана резекция. Лучше перестраховаться, чтобы быть уверенным, что все чисто.
– Давление? – Голос его, как всегда во время операции, звучал уверенно.
– Сто двадцать, – ответил анестезиолог.
В операционной наступила тишина. Люди, работающие здесь, привыкли воевать с опасным врагом молча.
Он уже накладывал последний шов, когда из лаборатории принесли результат анализа. Плохой результат. Монстр угрожал Джулии, ему, их общему будущему. «Мы с тобой поборемся, – сказал ему про себя Гермес, – не надейся, что нас так легко одолеть».
Между тем он приступил ко второй части операции. Теперь ему надо было вычистить подмышечную полость, чтобы раковые клетки не распространились дальше по лимфатическим каналам. Он сделал разрез сверху вниз, раздвинул края кожной ткани и стал осторожно продвигаться, обходя кровеносные сосуды, мышечные узлы и нервные окончания. Работая, он думал, что со временем шов совсем не будет заметен, он спрячется под волосами подмышечной впадины. Наконец он добрался до лимфатических узлов и начал удалять их. Если анализ и этих тканей даст положительный результат, тогда их дела совсем плохи. Передавая медсестре очередной материал для лаборатории, Гермес помолился про себя. Он попросил Бога, чтобы результат, который будет готов через несколько дней, оказался отрицательным.
Когда Джулия проснулась, Гермес снова был рядом.
– Ну, что там было? – спросила она, невольно кладя руку на обложенную льдом грудь. Дренажную трубку под мышкой она не заметила, поскольку боль в груди была сильнее.
– Одна маленькая штучка. Я ее вырезал.
– Нехорошая штучка?
– Какая тебе разница? Все равно ее больше нет.
Когда к нему приходили пациентки с едва заметными уплотнениями молочной железы, он каждый раз надеялся, что удастся провести курс лечения и избежать ампутации груди. Но когда он вскрывал узелок даже меньше сантиметра, нередко оказывалось, что он уже поражен смертоносными клетками, которые могли незаметно развиваться в течение пяти, восьми, даже десяти лет. Когда же наконец этот всемогущий враг будет побежден?
– Я умру? – спокойно спросила Джулия.
– Ты поправишься, – ответил он, думая одновременно, что если микроскопический анализ лимфатических тканей будет положительным, придется назначить облучение.
Когда через несколько дней выяснилось, что карцинома еще не успела дать метастазы и злокачественные клетки не затронули лимфатические протоки, Гермес вздохнул с облегчением, хотя не был уверен до конца, что курс радиотерапии не нужен. Прошел месяц после операции, и он, наконец, решился.
- Предыдущая
- 3/17
- Следующая
