В твоих сильных руках - Шелдон (Шелвис) Джилл - Страница 16

• Предыдущая
• 16/56
• Следующая

— Оставь фонд в покое, — твердо сказала Тара. — Мама сделала все возможное, чтобы разделить имущество и защитить его, так что это не наше дело. Кроме того, не в этом заключается наша главная проблема.

— А в чем же? — поинтересовалась Мэдди.

— В том, что я не хочу здесь находиться, — ответила Тара.

— А тебе и не надо, — пояснила Мэдди. — Мы запустим процесс, и я останусь. Вы можете ехать, я сама все улажу.

— До Рождества, — поставила условие Тара. — А затем мы выставим его на продажу.

Не мышка… притворись сильной.

— Пусть так, раз уж этого хочет большинство, — осторожно сказала Мэдди, уговаривая себя не сдаваться.

— И ты действительно не против взвалить все это на себя? — уточнила Хлоя.

— Да. — Мэдди посмотрела на закрытую дверь и глубоко вздохнула. — Ну, может, не только на себя.

— Партнер определенно не помешает, — согласилась Хлоя. — И у меня есть ощущение, что мужчины умеют быть очень хорошими партнерами.

Мэдди снова вспомнила, каково это — быть в его объятиях и чувствовать разливающееся тепло во всем теле. Вне всяких сомнений, он умеет быть партнером. В этом она готова поклясться. Впрочем, не имеет значения.

— Сладкая, как ты можешь рассчитывать на его помощь, когда ты только что в грубой форме дала ему понять, что он тебя не интересует?

О да, точно.

— Это я улажу. — Заставив себя дышать ровнее, Мэдди толкнула дверь, одновременно пытаясь пригладить волосы — заведомо проигранная битва.

Джекс прохаживался вдоль крыльца, затем присел на корточки, изучая прогнивший столб у ворот. При появлении Мэдди он выпрямился во весь рост и посмотрел на нее:

— Все в порядке?

— Конечно. Мы просто, эээ, обсуждали, что будем есть на завтрак.

— В самом деле?

— Ага. Ну, знаешь, блинчики или кукурузные хлопья.

— Кукурузные хлопья. Всегда кукурузные хлопья. И ты собираешься начать наше сотрудничество с вранья? — Наклонившись, он ласково потрепал ее кудряшки. — Слишком тонкая дверь.

И вот тут Мэдди решила, что уже достаточно долго выставляет себя дурой. Она оглянулась, ища поддержки, но сестер и след простыл. Предательницы.

— Ладно, слушай, извини.

— За что?

— За пьяный телефонный звонок. За то, что дважды захлопнула дверь у тебя перед носом. За небылицы, которые тебе только что пришлось выслушать, — выбирай, что больше нравится.

Джекс вгляделся в яркое, солнечное, морозное небо, затем снова посмотрел ей в глаза:

— А поцелуй — за него тебе тоже стыдно?

Мэдди подумала, что по идее должно бы. В конце концов, она так быстро поддалась очарованию Алекса — и только посмотрите, что из этого вышло, сущий кошмар.

Впрочем, они оба знали правду. Будь Мэдди «заинтересована» еще хоть чуть-чуть больше, она бы просто воспламенилась от страсти.

В ответ на ее молчание Джекс подошел ближе. Достаточно близко, чтобы ей захотелось отступить. Но затем она ощутила его запах, запах мыла, или дезодоранта, или чего-то еще, что составляло его неповторимый аромат, и ей неодолимо захотелось вдохнуть его еще раз.

— Я не хочу это обсуждать, — прошептала она.

— Это далеко не единственная тема, которой ты избегаешь.

Вчера ночью он был достаточно добр, чтобы не задавать лишних вопросов. И Мэдди надеялась, что так оно и будет дальше.

— Знаю. — Она напряглась в ожидании расспросов, но их не последовало.

Джекс воспринял ее ответ спокойно.

И сексуально. Боже, до чего же он сексуален!

— Понимаю, — сказал он, кивнув. — Все эти поцелуи были такими… неловкими. Неаккуратными. И ничего не значили.

Они были глубокими, эротичными, чувственными, и сейчас само воспоминание о том, как он касался губами ее губ, вызывало порхание бабочек внизу живота.

Нет.

Нет, она не жалела о том поцелуе.

Джекс с легкостью прочел ее мысли, и его губы изогнулись в улыбке.

— Итак, никакой заинтересованности, никакой химии, — пробормотал он, склонив голову и упершись взглядом в ее грудь — непослушные соски торчали сквозь тонкую ткань футболки как раз там, где было написано «Укуси меня».

— В-верно, — выдавила она. — Никакой химии и тому подобного. — Но сказав это, вместо того чтобы отступить, Мэдди сделала шаг вперед, и — вы только подумайте — неожиданно встретилась с ним губами, а руками вцепилась в его толстовку.

Как только это могло произойти?

Он целовал ее с закрытыми глазами, полностью сконцентрировавшись на вкусе ее губ. На ощупь он был теплым, налитым силой, и Мэдди вцепилась в него еще сильней. Чтобы держать на расстоянии, сказала она себе.

— Ты и не захочешь никакой химии со мной, — произнесла она. — У меня есть… недостатки.

— Например, ты не умеешь пить, да?

— Ха. Вовсе нет. В смысле… — Она поискала в памяти что-то достаточно обескураживающее: — Мне двадцать девять, и при мне всегда есть фонарик — просто на тот случай, если понадобится держать в страхе монстров из моего шкафа. Я не терплю, когда продукты на тарелке соприкасаются — все должно быть на своем месте. А мой любимый фильм — «Звуки музыки». Я могу спеть любую песню оттуда. — Вот так-то. Что может раздражать больше? Но на всякий случай она добавила еще один штрих: — Еще я могу прорыгать алфавит. В колледже я даже получила за это приз. Иногда, когда я остаюсь одна, я тренируюсь перед зеркалом.

— Весь алфавит?

— Ну да. Так что очень хорошо, что мы не… ну, ты понял.

— Ты права. «Звуки музыки» полностью меняют дело. Какое счастье, что между нами нет никакой химии. — Джекс явно дразнил ее, но когда Мэдди встретилась с ним взглядом, она увидела, что он не смеется.

О нет, его глаза были полны других эмоций. Не смеха, отнюдь.

И еще одно она знала наверняка. Она не отпугнула его. Ни чуточки.

Мэдди наскоро приняла душ, несмотря на то что вода была чуть теплой. Мало того, она была подозрительного рыжего цвета. Раньше это бы ее, конечно, напрягло, но в прошлом году она сделала прививку от столбняка, после того как наступила на гвоздь на съемках в Бербанке. Как бы то ни было, сейчас ей были по барабану подобные треволнения.

А ведь он даже не поцеловал ее во второй раз.

Черт, как он посмел вернуть ее к жизни одним своим присутствием? И это после того, как она порвала с мужчинами.

Это невежливо, безответственно и…

Это не его вина.

Закончив принимать душ, Мэдди вытерлась и полезла в свою дорожную сумку. Она взяла с собой только предметы первой необходимости, оставив все остальное на хранение у отца в Лос-Анджелесе.

Мэдди натянула джинсы — с верхней пуговицей пришлось повозиться. Чертовы чипсы! Надела майку, затем толстый свитер, стараясь заглушить голос своего бывшего, нашептывающий ей прямо в ухо, что не помешало бы посетить спортзал. Вместо этого она решила не разглядывать себя в зеркале слишком пристально. Меньше знаешь — крепче спишь, так ведь? Возможно, стоит записать эту нехитрую истину на карточке и добавить в коробку с мамиными рецептами.

Как обычно, ее волосы жили своей жизнью. Фен помог лишь отчасти. Она нанесла на ресницы черную тушь и решила, что готова к выходу.

Мэдди нашла Джекса на их крошечной кухоньке, которая съежилась еще больше от одного его присутствия. Он что-то пил из кружки и беседовал с Тарой, но как только она вошла, оба замолчали, как заговорщики.

— Что? — сказала Мэдди, оглядев себя с ног до головы. Вроде бы она все надела, ничего не забыла.

— Ничего такого. — Тара протянула ей дымящуюся кружку. — Просто кофе из магазина, и, поверь мне, отнюдь не «Старбакс». — Она глянула на Джекса, будто он был в чем-то виноват. — Я купила его вчера вечером, когда ходила за моющими средствами.

— По мне, так он вполне неплох, — обронил Джекс. — Спасибо.

Мэдди велела себе не смотреть на него, как не смотрят на солнце невооруженным глазом, чтобы не ослепнуть, но дело в том, что она никогда не следовала ничьим советам. К тому же оказалось, что она не может оторвать взгляд от его губ. У Джекса был красивый рот, и, глядя на него, Мэдди ловила себя на мыслях, которых по идее и быть не должно.

• Предыдущая
• 16/56
• Следующая