Джено и черная печать мадам Крикен - Витчер Муни - Страница 45

• Предыдущая
• 45/57
• Следующая

Сунув драгоценную карту и компас в карман, он взял Суоми за руку:

— Сегодня вечером должно произойти что-то важное.

В Салоне фламинго царил настоящий бедлам. Собаки мисс О’Коннор затеяли игру с двумя парасферами, но экономка, казалось, не особенно нервничала, глядя на это. С десяток псиофов увлеченно обменивались цветными перьями, а два алхимика благоговейно сжимали в руках фарфоровые реторты со странными ингредиентами. Пило Магический Росток, направлявшийся в аудиторию легкости на лекцию по биоэнергии, проходя мимо двух антеев первого уровня, спросил:

— Все в порядке?

— Да, — ответили они.

— Хочется верить. Вы еще не прошли несколько испытаний первого уровня. Если и дальше будете продвигаться такими же темпами, вряд ли справитесь с Интерканто, — сказал Пило и удалился в сопровождении двадцати шаманов и медиумов.

Юди Ода, посмотрев на Джено, злорадно усмехнулся, а стоявшая рядом с ним Агата Войцик состроила гримасу. В руках у нее был бумажный пакет. Приблизившись к Суоми, она предложила:

— Давай помиримся, не такая уж я вредина. В этом пакете у меня карамельки из Эстетического аниса, — сказала она и сунула сверток в руки слепой девочки.

Суоми попыталась найти карамельку, но ее пальцы нащупали только пыль. Агата засмеялась и побежала к Юди.

— Вот дура, — бросил ей вдогонку Джено. Агата напомнила ему вредную Мирту Вини.

— Что в этом пакете? — спросила растерянная Суоми.

— Земля или красный порошок. Ты испачкала им перчатки, не трогай его!

Негодующие антеи вместе с пятнадцатью псиофами молча пересекли галерею и очутились в просторном помещении, освещенном тусклыми красными лампочками. На его дальней стене виднелись большие деревянные ворота, потемневшие от времени. Они дождались, пока Гулкий удар пробьет двадцать один час. Минут через десять некоторые псиофы начали стучаться, причем особенно усердствовали две колдуньи из Мексики.

Наконец Стас Бендатов открыл ворота. Свою меховую шапку он держал в руках, по лбу у него стекал пот:

— Кто-то испортил Пьянсерено! — очень серьезно сообщил он.

Одна псиофа вышла вперед.

— Возможно, мне удастся его починить. Мне хорошо известна конструкция Пьянсерено, я посещаю Аркс уже много лет.

Стас посмотрел на нее, затем повернулся к остальным:

— Надо поспешить. Если Пьянсерено не будет работать, Строгие часы не смогут отмечать время прихода и ухода. Не будет звучать ни Гулкий удар, ни соусосвист. С этим органом связаны все часы и колокола Аркса. Завтра утром все псиофы прибывают на Галь Айперон, и мне здорово достанется от фон Цантара.

Джено и Суоми вместе с остальными вошли в зал. Стены и потолок его были голубыми, как небо, а бархатные кресла — ярко-красными. На помосте возвышался величественный Пьянсерено, древнейший орган, созданный в 1555 году. Он воспроизводил звуки всех музыкальных инструментов: от скрипки до трубы, от фортепьяно до гобоя. Его трубы — а их оказалось больше тысячи! — были сделаны из дерева, а бортики клавиатур позолочены по краям. Одни трубы звучали очень высоко, другие — очень низко. Эксплуатировать Пьянсерено приходилось каждый день, но никто, кроме Стаса Бендатова, не имел права играть на этом удивительном инструменте, отмечающем время магопсихических занятий.

Стас и псиофа провозились несколько минут, но трубы по-прежнему издавали только шум, дребезжание и прочие неприятные звуки. Агата Войцик с Юди Одой уселись в первом ряду, Джено и Суоми остались стоять в стороне, ожидая, пока прояснится ситуация. Финка неожиданно вспомнила свое видение, посетившее ее, когда мадам Крикен передавала ей Блокирующее слово. Тогда она видела в мегасофии сердитого Стаса Бендатова. Астор Венти внимательно осматривал зал снизу доверху, пытаясь понять, где же может находиться потайной ход, но ничего необычного так и не заметил. Он попросил Суоми сконцентрироваться, чтобы с помощью своего разума уловить, нет ли в стенах или в полу каких-то аномалий, но девочка не успела этого сделать, потому что пронзительный голос волшебницы-псиофы заставил ее содрогнуться.

— Третья клавиатура Пьянсерено испорчена. Клавиш охотничьего рожка забит, четвертый клавиш флейты тоже, а на двадцать втором клавише виолончели остался четкий отпечаток руки, испачканной мертвящим песком, губительным красным порошком. Его невозможно стереть. Им можно испортить любую вещь. Если мне дозволят высказать свое мнение, это сделали дети.

Стас Бендатов надел шапку и направился к вокофону, уловившему его настроение и загремевшему громоподобным голосом, — большой микрофон, установленный на помосте, уже был готов к испытаниям в психофонии.

— Кто знает, что произошло?! Признавайтесь сейчас же! Я требую ответа! — негодовал русский врач.

По мегасофии пробежал гул голосов. Псиофы пристально посмотрели на четырех присутствовавших антеев, и те съежились, почувствовав, что Стас злится именно на них.

Вокофон так и остался включенным, и было прекрасно слышно, как тяжело дышит врач Аркса. Неожиданно он чихнул, вызвав страшный грохот.

— Никак не могу избавиться от простуды, — сказал Стас, вытаскивая из кармана громадный носовой платок. — Всё, я выключаю вокофон, испытаний в психофонии сегодня не будет. А сейчас пусть виновный выйдет вперед!

Агата поднялась на ноги и, повернувшись к Суоми, показала на нее пальцем:

— Это она пользовалась мертвящим песком. Посмотрите на ее черные перчатки.

Суоми задрожала: видение, которое у нее было в Служебкабио, начинало сбываться. Джено сделал несколько шагов к помосту, но голос Стаса остановил его:

— Подойди сюда, Суоми Лиекко.

Девочка, нащупывая путь белой тростью, подошла к ступенькам помоста, но эмоции не позволили ей подняться. От гнева и стыда щеки у нее покраснели как помидоры. Положив трость на землю, она показала руки в перчатках. На пальцах правой перчатки были песчинки пурпурного цвета.

Русский врач, спустившись с помоста вместе с псиофой, убедился, что это крупинки красного порошка. Волшебница обнюхала его и, кивнув головой, подтвердила:

— Мертвящий песок.

Девочка закричала:

— Нет-нет! Это Агата подсунула мне пакет… Я… ничего не знала. Я не могла видеть, что там внутри! Я слепая!

Голос Суоми был полон тоски, девочка потеряла над собой контроль, ведь ее несправедливо обвиняли. Астор Венти вмешался:

— Да, это правда. Я тоже присутствовал, когда Агата…

Стас прервал его:

— Замолчи. У тебя в Арксе и так достаточно проблем. Хочешь еще больше осложнить свое положение?

Внезапно массивные деревянные ворота распахнулись, и в мегасофию ворвалась мисс О’Коннор, к которой незамедлительно стали поступать многочисленные телепатические приглашения от псиофов и от ее любимицы Агаты.

— Что здесь произошло? Пьянсерено действительно испорчен? — спросила она, быстрым шагом подходя к помосту. Оскар, Офелия и Оттон, как всегда, сопровождали ее.

— Да, испорчен. Это настоящая катастрофа, — ответил Стас, приближаясь к Суоми.

— Она? — спросила экономка с довольным видом.

— Похоже на то. Ее руки испачканы в мертвящем песке.

— В таком случае, дорогая Суоми Лиекко, сейчас мы отправимся к Ранье Мохаддине: лжендофия не прощает ошибок. Если ты говоришь правду, с тобой ничего не случится. Если же все обстоит иначе, и это действительно ты, то наряду с наказанием суммуса сапиенса ты подвергнешься и физическим изменениям. Порча Пьянсерено — серьезнейшее преступление. Ты рискуешь пропустить интерканто и остаться на первом уровне!

Оскар уперся передними лапами в ноги Суоми, девочка потеряла равновесие, но Стас поддержал ее за плечи:

— Оскар, ты слишком резвый щенок, — сказал он.

Мисс О’Коннор строго прикрикнула на щенка и злобно взглянула на финскую антею.

Юди подмигнул Агате, та засмеялась. Стас заметил это и, прежде чем экономка успела увести Суоми, воскликнул:

— По-моему, на лжендофию должны отправиться все присутствующие здесь антеи.

Мисс О’Коннор подняла голову и удивленно спросила:

• Предыдущая
• 45/57
• Следующая