На что похожа любовь? - Кузнецова Юлия - Страница 4

• Предыдущая
• 4/26
• Следующая

В общем, мамочка изобразила полнейшее поражение. Ах, ах! Ведь сказали же: «Не надо современных писак». Ну она и не полезет. Не надо так не надо. Лучше продолжить Увлекательнейшую Беседу с…

– А почему вам не нравятся современные писатели?! – услышала я чей-то голос.

Ещё четверть секунды. И я поняла, что голос-то мой. Мой!

– Не то чтобы не нравятся, – мило улыбнулась толстушка, отправив в рот кусочек жёлтого перца (шампиньон цеплялся за край пиццы, как утопающий за борт лодки), – просто их нет. Никто сегодня не пишет сказки.

– Ну почему же не пишет, – не унималась я, – вы не читали сказки Натальи Розановой? Про мышек?

– Розановой? – переспросила толстушка.

– Я читала! – вдруг подала голос девушка с двумя косами напротив меня.

Мне она сразу показалась милягой.

– Ничего особенного, – добавила девушка с косами, – не зацепило. Они, к тому же, не напечатаны нигде.

«И что я в ней милого нашла?» – подумала я, а вслух сказала:

– Знаете, есть вещи, которые взрослых не цепляют, а детям нравятся, кстати, я сама видела, как дети слушали! Автор читал эти сказки вслух в детском саду.

– Но тут ведь автора нет, – сказала другая тётенька, темноволосая, в очках, – так что и спорить о сказках нечего.

Она сидела справа, в торце стола, и, видимо, всем тут заправляла.

– Если бы автор был тут, если бы он предложил эти сказки на интерактив…

– Знаете, – сказала я, – вы не поверите…

– Верочка, ну не надо, – испуганно сказала мама.

– Вы автор? – спросила тётенька деловито. – Интерактив проведёте?

– А как это – интерактив? – растерялась мама.

– Ну, что-то типа игры с детьми.

– Играть я не умею, – извиняющимся голосом сказала мама.

– Ты можешь их вслух почитать, – подсказала я, – как в саду!

Господи! Неужели она не понимает, что главное – засветить её сказки на этом фестивале! Чтобы издатели обратили на неё и на них внимание! И напечатали!

– Вслух – могу, – согласилась мама с таким видом, словно ей предлагали станцевать на этом фестивале голышом, распевая при этом скабрезные частушки, – я, правда, тихо читаю… И ещё могу заикаться от волнения.

– Нет, – строго сказала главная тётенька в очках, – читать вслух там ничего не нужно. Там шумно. И интерактив будет в проходном зале. Стол, стулья вокруг. Надо будет занимать чем-то детей. А чтением вслух никого не займёшь…

– Но… – начала я.

– Но, – подхватил кто-то другой.

На этот раз я была уверена: голос не мой. Я выглянула из-за толстушки и обнаружила, что голос подал парень! Тот самый, который смеялся над моими жёлтыми щеками.

– Но вы сможете их рассказать? – спросил парень, обращаясь… нет, не только к моей маме, но и ко мне.

Мама молчала, как будто парень обратился только ко мне.

– Можем, наверное, – неопределённо сказала я.

– Помните, у нас спектакль кто-то показывал на прошлом фестивале? – спросил парень, обращаясь к темноволосой тётеньке. – Кузнецова, кажется… «Сказки про вредин». Их ещё в журнале напечатали, «Семья и школа», помните?

Я ткнула маму в бок. Она ткнула меня. Класс. У неё последний шанс! Но и им она не желает воспользоваться. Предпочитает тонуть в гордом одиночестве. Не мама, а Ди Каприо из «Титаника».

– Да, – сказала девушка с косами, – это было неплохо. На выступлении Кузнецовой никто, конечно, в обморок от восторга не падал, но вроде дети слушали.

– Да в обморок никто никогда не падает, слава богу, – пробурчала тётенька в очках, – ещё не хватало «Скорую помощь» заставлять там дежурить, у меня и без того хлопот полон рот. Вы сможете театрализовать свои сказки?

Это вопрос к маме.

– Нет, – отвечает моя мамуля громко и чётко, – у меня голос не тот. И от волнения он пропадает. И вообще говорить на публику я не смогу.

– А вы сможете? – спросил парень, глядя на меня в упор.

– Я? – растерялась я.

– Ага!

И что же мне было отвечать? Я ведь говорила! Предупреждала! У меня такой характер: всегда отвечаю на вызов. Поэтому я не ответила ничего другого, кроме:

– Да. Я смогу.

– Прекрасно, – сказала тётенька в очках и склонилась над блокнотом в чёрном кожаном переплёте, – записываю вас в программу. Дань, тоже внеси сразу.

Парень кивнул и снова уткнулся в ноут.

– Гениально! – сказала толстушка-соседка. – А Андерсен и правда запарил. Отличный автор, философия, глубина. Но – запарил.

Она махнула рукой, и шампиньон наконец-то упал с куска пиццы. Плюмс – на юбку, шмяк – на пол. На юбке осталось жирное пятно.

Я не ощутила никакого злорадства. Я сидела, оглушенная новостью.

Я, человек закрытый, интраверт, человек, которого не интересует толпа, а увлекает только саморазвитие, далёкий от тщеславия, человек, у которого расписана каждая секунда свободного времени, буду показывать спектакль?! Кукольный? Детям?! В каком-то проходном зале! Они будут проходить мимо, есть мороженое (или что они там едят на книжных фестивалях? Сэндвичи в виде книжек? Шоколадных Гарри Поттеров?) и не слушать меня, а я буду пыжиться и писклявым голосом говорить за маминых мышей, которые только и делают, что дают друг другу по головам и обзываются?

Мне надо будет пищать?! Но я уже год как учу говорить себя только ровным голосом!

Я пыталась уложить все эти факты в голове и даже не заметила, как закончилась встреча. Все встали, начали прощаться, а я всё сидела. Внутри меня бушевал тайфун.

Я не шут гороховый! А мышей маминых я вообще презираю! Как вообще получилось, что я согласилась? Кто виноват? Этот ушастый «классный» парень? Да с какого я перепугу решила, что он классный? Какая молния ударила мне в голову?

А вон и он, лёгок на помине. Поднялся, потянулся. Глянул в чашку, допил остатки кофе. Поставил чашку с лёгким стуком на стол, задвинул стул, сунул ноут под мышку и прямиком ко мне. Инстинктивно я прижала руки к щекам, чтобы загородить их от него. Но потом всё же отпустила. Хочет смеяться надо мной – пожалуйста! Вот они, мои щёки, жёлтенькие, как лимончики. Хохочи, приятель! Он действительно улыбнулся и спросил:

– Ну как вы, довольны?

У него был такой издевательский тон, что я протянула руку к столу, чтобы взять вилку моей соседки-толстушки и… Эх, жаль, унесла вилку официантка, которая пришла собирать посуду.

– Очень довольна, – мрачно сказала я, вложив в свой ответ все эмоции по поводу его «помощи».

Да, я могла отказаться. Сказать, что ни я, ни мама не готовы изображать из себя шутов или мышей, чтобы повеселить деток на фестивале. Но тогда бы выходило, что мы зря притащились на эту встречу, а хоть какой-то результат – лучше, чем ноль. И ещё… я – не мама. С поражениями не мирюсь.

– Слушайте, – замялся он, – а вы… телефон свой не оставите?

Ах вот оно что! Наш герой сделал доброе дело и алчет награды! Что ж, сейчас он её получит.

– Зачем вам мой телефон? – спросила я, хлопая глазами и изображая полную дурёху. – Разве вы организатор?

– Нет, но я подумал, может, приглашу тебя на чашку кофе, чтобы обсудить…

– Извините, – отчеканила я, – во-первых, мы не переходили на «ты». Во-вторых, моё расписание настолько плотное, что я вряд ли втисну туда ваше любезное предложение. Всего хорошего!

Вежливо улыбнулась, схватила маму за рукав и потащила к выходу.

Глава 4

Запах кофе

– Как всё прошло? – спросила бабушка, встречая нас в прихожей.

Я кивнула, мол, всё нормально. Пока мы шли домой, я усмирила тайфун внутри и немного успокоилась.

Проблема с выступлением висела надо мной, но, к счастью, её надо было решать не сейчас.

Я открыла сумку, чтобы убрать в неё ключи. Из сумки запахло кофе. Похоже, мы притащили запах с собой. Я поморщилась. Я не люблю кофе, а ещё не люблю посторонние запахи. Так что посторонний запах кофе для меня – двойная неприятность.

Мама с бабушкой смеются, что, будь моя воля, я бы поселилась в стерилизаторе, пила дистиллированную воду и спала бы в резиновых перчатках, но я правда люблю, чтобы от одежды пахло только стиральным порошком. Это ведь означает, что она чистая.

• Предыдущая
• 4/26
• Следующая