Близнецы-соперники - Ладлэм Роберт - Страница 5

• Предыдущая
• 5/96
• Следующая

– Да, синьор, – ответил Петрид, спрыгивая на снег.

– Вы так молоды! Святые отцы возложили на вас величайшую ответственность.

– Я говорю по-итальянски. И знаю, что делаю правое дело.

Фонтини-Кристи пристально взглянул на него:

– И не сомневаюсь. Что вам еще остается?

– Вы не верите в это?

Фонтини-Кристи ответил смиренно:

– Я верю в одно, мой юный святой отец. Есть единственная война, в которой следует сражаться. Тех, кто борется с фашистами, ничто не должно разделять. Вот во что я верю! – Фонтини-Кристи бросил быстрый взгляд на поезд. – Ну, пошли. Нельзя терять время. Мы должны вернуться до рассвета. В тракторе для вас есть одежда. Наденьте. А я проинструктирую машиниста.

– Он не говорит по-итальянски.

– Я говорю по-гречески. Поторопитесь.

Трактор подъехал вплотную к третьему вагону. Священный ковчег охватили невидимо управляемые цепи, и, застонав под тяжестью содержимого, железное вместилище в деревянной обшивке повисло над платформой. Спереди его страховали цепи, туго натянутые стропы, связанные над верхней крышкой.

Савароне Фонтини-Кристи проверил прочность пут и остался доволен. Потом отступил назад и фонариком осветил стенку ящика, на котором темнел символ монашеского братства.

– Итак, после пятнадцати веков заточения клад извлечен из-под земли на свет Божий. Чтобы вновь отправиться под землю, – тихо сказал Фонтини-Кристи. – Земля, огонь, море. Мне бы следовало выбрать две последние стихии, мой юный святой отец. Огонь или море.

– Но не такова воля Господа.

– Я рад, что вы сообщаетесь напрямую. Вы, священники, не перестаете поражать меня своей исключительной способностью познавать смысл абсолютного. – Фонтини-Кристи обратился к Аннаксасу по-гречески: – Подайте немного вперед, чтобы я смог очистить рельсы. На том конце леса есть тупичок. Мы вернемся до рассвета.

Аннаксас кивнул. В присутствии такого важного человека, как Фонтини-Кристи, ему было немного не по себе.

– Да, ваша светлость.

– Вовсе я не светлость. А вы отличный машинист.

– Спасибо. – Смущенный Аннаксас пошел к паровозу.

– Это ваш брат? – мягко спросил Фонтини-Кристи.

– Да.

– Он не знает?

Молодой священник покачал головой.

– Тогда вам не обойтись без вашего Бога. – Итальянец быстро повернулся и занял место за рулем. – Садитесь, святой отец. Нам предстоит большая работа. Эта машина специально сконструирована для преодоления снежных завалов. Она доставит ваш груз в такое место, куда его не смог бы перенести ни один человек.

Петрид забрался в кабину. Фонтини-Кристи запустил мощный двигатель и уверенно взялся за рукоятку. Платформа опустилась чуть ниже – так, чтобы не загораживать переднее стекло. Машина рванулась вперед, перевалила через железнодорожное полотно и углубилась в альпийский лес.

Ксенопский священник откинулся на спинку сиденья и, закрыв глаза, погрузился в молитву. Фонтини-Кристи вел могучий вездеход сквозь лес к горным высям в окрестностях Шамполюка.

– У меня два сына старше вас, – сказал Фонтини-Кристи после недолгого молчания. И добавил: – Я везу вас к еврейской могиле. Думаю, это уместно.

Они вернулись к вырубке, когда черное небо медленно начинало сереть. Фонтини-Кристи смотрел, как Петрид вылезает из кабины.

– Ну, теперь вы знаете, где я живу. Отныне мой дом – ваш дом.

– Все мы живем в доме Господа, синьор.

– До свидания, мой юный друг.

– До свидания. Да пребудет с вами Бог.

– Если Он того пожелает.

Итальянец дернул рычаг переключения скоростей, и странная машина помчалась в направлении едва виднеющейся вдали дороги. Теперь Фонтини-Кристи нельзя терять ни минуты. Каждый час его отсутствия в имении мог породить вопросы, на которые надо будет отвечать. В Италии немало таких, кто считает семейство Фонтини-Кристи врагами нации.

За ними велось наблюдение. За каждым из них.

Молодой священник побежал по свежему снегу к паровозу. К брату.

Над водами Лаго-Маджоре занялась заря. Они стояли на пароме: двадцать шестая бумажка из кошелька служила им пропуском. «Интересно, что ожидает нас в Милане?» – подумал Петрид, хотя понимал, что это уже не важно.

Теперь уже все не важно. Путешествие подходит к концу.

Святыня обрела покой в новом тайнике. Теперь многие годы она будет покоиться под землей. Может быть, даже тысячелетия. Кто знает…

Они мчались на юго-восток по центральной ветке через Варесе в Кастильоне. Они не стали дожидаться сумерек… теперь это не важно. Вблизи Варесе Петрид увидел дорожный указатель, освещенный ярким итальянским солнцем: «КАМПО-ДИ-ФЬОРИ, 20 км».

Бог избрал человека из Кампо-ди-Фьори. Священная тайна теперь принадлежит Фонтини-Кристи.

Они мчались вперед, воздух был свежий, бодрящий и прохладный. Показался силуэт Милана. Дым от фабричных труб вторгался в Божьи небеса и стелился по горизонту, точно кусок брезента. Товарный состав замедлил ход и свернул на ветку, ведущую в депо. Они остановились у семафора и стали ждать, пока равнодушный spedizioniere[1] в форменной куртке не махнул им, указывая на уходящую вбок колею, где зеленый диск перекрыл красный. Можно было въехать на миланскую сортировочную станцию.

– Приехали! – воскликнул Аннаксас. – Теперь день отдыха – и домой! Скажу тебе, вы, ребята, просто потрясающе все это провернули!

Священник взглянул на брата. Шум сортировочной станции звучал дивной музыкой в ушах Аннаксаса. Он затянул греческую песню, раскачиваясь всем своим могучим торсом в такт быстрой мелодии.

Она была странной, эта песня, которую пел Аннаксас. Это была не железнодорожная песня, это была песня моря. Из тех, что любят распевать термаикосские рыбаки. «Что ж, – подумал Петрид, – для такого момента песня самая подходящая».

Море – Божий источник жизни. Из моря Он сотворил землю.

«Верую во Единаго Бога… Творца небу и земли…»

Ксенопский священник вытащил из-за пазухи большой итальянский пистолет. Он сделал два шага вперед, подошел к своему возлюбленному брату и поднял пистолет. Ствол остановился в нескольких дюймах от головы Аннаксаса.

«Видимым же всем и невидимым… И во Единаго Господа Иисуса Христа… от Отца… рожденнаго…»

Он нажал на спусковой крючок.

Кабину сотряс выстрел. Кровь, клочья мяса и ошметки чего-то страшного разлетелись в воздухе и залепили стекло и металл.

«Единороднаго Света от Света… Бога истинна от Бога истинна…»

Ксенопский священник закрыл глаза и закричал в экстазе, приставив дуло пистолета к собственному виску:

– …рожденна, несотворенна. Я взгляну в очи Господа и не уклонюсь.

И выстрелил.

Савароне прошел мимо секретарши, вошел в кабинет сына и приблизился к окну, выходящему на большой двор заводского комплекса «Фонтини-Кристи». Витторио, разумеется, нигде нет. Его сын, его старший сын, редко появлялся в этом кабинете, да и в Милане тоже. Его первенец, наследник всего состояния Фонтини-Кристи, неисправим! Излишне самоуверен и занят лишь собственной персоной.

Правда, умен. Куда более талантлив, чем отец, давший ему блестящее образование. Это еще сильнее распаляло гнев Савароне: у столь одаренного человека и обязанностей должно быть больше, чем у прочих. Савароне никогда не довольствовался тем, что само шло в руки. Он не кутил, не бегал по девкам, не играл в рулетку или в баккара, не проводил ночи напролет с обнаженными чадами Средиземноморья. И не закрывал глаза на события, терзающие его родину, ввергающие ее в хаос.

Савароне услышал за спиной чуть слышное покашливание и обернулся. В кабинет вошла секретарша Витторио.

– Я оставила сообщение для вашего сына на бирже. Мне кажется, он отправился на встречу со своим брокером.

• Предыдущая
• 5/96
• Следующая