Песня любви для Ворона - Лоуэлл Элизабет - Страница 10

Он очнулся и понял, что, отдавшись во власть фантазии, так и не сдвинулся с места. Чертыхнувшись сквозь яростно сжатые зубы, Рейвен быстро зашагал прочь. Никогда еще хладнокровие не давалось ему с таким трудом, даже в пору ранней юности, когда первые сексуальные желания с неистовой силой будоражили молодую кровь.

— Что-нибудь случилось? — крикнула вдогонку Дженна.

— Нет, — охрипшим голосом ответил он, не останавливаясь. — Я просто задумался о том, сколько еще придется торчать в бухте из-за проклятого шторма. — Слова еле долетали до нее.

На лице девушки появилась сочувственная улыбка. Ничего не сказав, она поспешила к судну. Вот, оказывается, что беспокоит Рейвена, в то время как она наслаждается каждым мгновением, проведенным в его обществе. Боже, вдруг осознала Дженна, ведь о таком мужчине я грезила всю жизнь! Как ни стыдно признаться, но я хочу этого человека всем своим естеством, подумала девушка поднимаясь по трапу на яхту.

Шторм и в самом деле усилился вскоре после того, как Дженна забралась в каюту. Она быстро переоделась, затем, прильнув к иллюминатору, наблюдала за Рейвеном, тот брел вдоль берега, не обращая внимания на бьющий в лицо ветер, смешанный с дождем и солеными брызгами. Даже издалека гигантский рост и могучие плечи атланта внушали уважение и трепет. Но это еще больше разжигало в Дженне желание прикоснуться к мужской плоти, ощутить ее жар и силу, погладить смуглую кожу с жесткими завитками черных волос…

Интересно, а каково тело Рейвена на вкус? Соленое, как море, или горьковатое, как сосна? А может, ни с чем не сравнимое, как и он сам? А как поведет себя Рейвен в минуты страсти? Станет порывистым, резким, как ветер, или нежным, ласковым, как теплый бриз? Впрочем, стоп! Хватит мучить себя, мечтая о том, чему не суждено сбыться. Лучше заняться делом и приготовить хотя бы горячий чай. Ведь пока Рейвен собирает устриц, он наверняка промокнет до последней нитки и, конечно же, замерзнет.

Поставив чайник, девушка достала кружки, насыпала заварку, в каждую — по-особому. Сама она любила очень мягкий чай с лимоном и сахаром. Рейвен же предпочитал густой черный напиток, да такой крепкий, что он, казалось, подобно кислоте, способен разъедать металл. А еще обязательно добавлял молоко и сахар. Попробовав однажды эту адскую смесь, Дженна так и не смогла определить, на что она похожа.

Приготовив чай, она вышла из кухоньки и села за обеденный стол, который, как и другие вещи, принадлежавшие хозяину, был под стать Рейвену.

С беспокойством ожидая его, Дженна еще раз оглядела каюту. Взгляд упал на альбом и карандаши, которые ей дал Рейвен, чтобы она делала зарисовки, ради которых и приехала в Канаду. Девушка покрутила в руках карандаш и отложила в сторону. На душе было слишком тяжело, чтобы заниматься любимым делом.

Дженне не сиделось на месте, и она вышла на корму, защищенную от непогоды навесом. Монотонная дробь дождя обычно действовала на нее успокаивающе, убаюкивала, теперь же — только усиливала непонятную тревогу. Глубокий сильный голос Рейвена — единственное, что могло бы унять это ощущение.

Она прильнула к пластиковому окну, но его застилала серая пелена. Закрыв глаза, девушка долго вслушивалась в звуки дождевых капель и грозный рокот волн. Дженна часто оставалась в одиночестве, но сейчас оно особенно терзало сердце.

— Привет «Черной луны»! Устрицы прибыли на борт.

От бодрых слов на душе сразу потеплело, и она поспешила навстречу Рейвену.

Сначала в дверном проеме показалась корзина, наполненная устрицами, а затем и сам Рейвен. Хотя он насквозь промок, выглядел весьма довольным. Сбросив куртку, потянул носом воздух.

— Боже мой! Ощущаю аромат моего любимого ужина— жареные кроссовки и печеные джинсы на гарнир.

Смех брызнул из Дженны, как пена из только что откупоренной бутылки шампанского. Чувство юмора у Рейвена проявлялось в самые неожиданные моменты, каждый раз поражая ее, впрочем, как и необыкновенная мягкость и нежность, свойственные этому суровому на вид моряку. Она протянула руку, чтобы взять корзинку, и тут заметила среди устриц бутылку с вином.

— Да, интересные обитатели встречаются возле островов. Как называется этот представитель местной фауны?

— Секрет, — засмеялся Рейвен.

— Но как ты догадался, что я люблю шардоне? — искренне удивилась Дженна, разглядывая этикетку.

— Я же говорил, — Рейвен нагнулся, чтобы расшнуровать промокшие ботинки, — ты не похожа на женщину, которая отказывает себе в удовольствии.

— А что с рукой? — испуганно спросила она, отставляя бутылку в сторону.

Рейвен взглянул на запястье, где алели довольно крупные царапины.

— Крабы «поцеловали», — пошутил он, подумав, что следовало бы поменьше размышлять о женщине и побольше о делах.

Рейвен слизнул выступившую кровь и попытался успокоить Дженну.

— Так, пустяки…

— Однако ранки могут стать опасными, если их вовремя не обработать. Царапины от клешней обычно заживают плохо, возможно даже заражение крови, — авторитетно возразила Дженна.

Она принесла из камбуза кипяченую воду, пузырек с йодом и, прежде чем пострадавший успел возразить, стала оказывать первую помощь. Царапины оказались неглубокими и особого беспокойства не вызывали. Однако Дженна не могла заставить себя отпустить мужскую руку. С огромным трудом она противостояла искушению прикоснуться губами к маленьким ранкам, чтобы легкими поцелуями исцелить их. Девушка прекрасно понимала, что проявляла не только заботу о ближнем. У нее возникала страсть — чувство, учитывая поведение Рейвена, совершенно неуместное. Вздохнув, Дженна сполоснула руку водой и осторожно смыла кровь.

Рейвен сидел неподвижно, наслаждаясь теплом и нежными прикосновениями. Длинные темные волосы с медным отливом выбились из-под заколки, несколько волнистых прядок гладили ее щеки. Как приятно, наверное, ощущать прохладную шелковистую массу волос, если они скользят по обнаженной груди, подумалось Рейвену, но он опять прервал свои мысли — зачем мучиться, мечтая о женщине, которая никогда не будет принадлежать ему?

Дженна осторожно вытерла руку. Затем дважды, чтобы протянуть время, смазала царапины йодом.

— Ну вот и все, — вздохнула она.

— Большое спасибо.

Рейвен сжал пальцы в кулак, ибо слишком велик был соблазн погрузить их в прекрасные мягкие волосы и приблизиться губами к манящему женскому рту. На словах он вряд бы смог выразить то удовольствие, которое испытывал, пока Дженна с материнской заботой возилась с поврежденной рукой. Обычно у Рейвена вызывали раздражение женщины, вдруг начинавшие суетиться вокруг него, охая и ахая при виде малейшей ранки, А тут Дженна без лишнего шума и паники помогла ему, оставаясь необыкновенно нежной и ласковой.

— Тебе следует иметь детей. Из тебя получится замечательная мать. Доброе сердце и… — Рейвен осекся, увидев, как Дженна вдруг изменилась в лице, и, резко выпрямившись, отвернулась. — Что случилось?

— Я забыла про чай. — Ее голос дрогнул. — Он, наверное, совсем остыл.

— Ничего, главное, чтоб был покрепче.

Но Дженна молчала. Рейвен нахмурился, недоумевая, что с ней происходит. Она обычно не упустила бы случая пошутить насчет его адской смеси. Ему и самому нравилось подзадоривать ее, называя напиток, который предпочитала она, подслащенной водичкой. Поднявшись, Рейвен последовал за Дженной с твердым намерением выяснить в чем дело.

— Послушай, что…

— Раз уж ты заговорил о роли замечательной матери, то я не могу не сделать тебе выговор за то, что ты грязными ботинками заляпал пол. Рейвена поразила почти нескрываемая злоба, которая сквозила и в ее взгляде, и в голосе. Холодно сверкнув глазами, Дженна достала банку сгущенного молока и, резким движением открыв крышку, нечаянно разлила по столу белую тягучую массу.

Подойдя к девушке, Рейвен взял из слегка дрожавших рук банку и поставил на стол.

— Что случилось? — повторил он вопрос.

— Ничего. — Дженна мысленно приказала себе успокоиться и не устраивать сцен. — Извини. Наверное, нервы. Видимо, со мной происходит то же самое, что и с тобой.