Завтра не наступит (СИ) - Моисеева Елена Сергеевна - Страница 29
- Предыдущая
- 29/67
- Следующая
-Это началось давно,- услышала я его голос,- мне тогда было15 лет. Я познал впервые женщину. Грубо властно, я подчинил ее своей воле. После этого на протяжении многих лет, я спал с женщинами только так. Пока однажды я не...
-Убил?- в ужасе спросила я.
-Нет, но мог бы....После этого я поклялся, что больше никогда не выпущу своего зверя наружу. Потом я встретил тебя. Ты была такая милая, добрая и нежная, я любил тебя...Ты никогда не вела себя, так как сегодня...Я никогда не хотел тебя так, как сегодня.
Он замолчал и повернулся ко мне, пристально глядя в глаза, потом снова заговорил:
-Я не мог раньше контролировать.... Теперь я думаю, что смогу...
Это было предложение. Предложение, от которого зависела моя дальнейшая жизнь. Предложение, от которого я не имела права отказаться.
-Обними меня, Антон.
Он с минуту стоял, не шелохнувшись, потом обнял. Я потянулась призывно, но он неожиданно остановил меня:
-Нет, милая, не сейчас. Сначала мы займемся твоими страхами.
-Нет, пожалуйста, я не хочу туда возвращаться, - простонала я.
-Я больше не позволю боли затянуть тебя.
-Что ты знаешь о боли!- мне было страшно, я не хотела думать об этом, говорить, я не хотела, чтобы он мне помогал.
Его глаза неожиданно сверкнули, что-то промелькнуло в них, но он подавил свои эмоции.
-Не сопротивляйся. Тебе пора покончить с этим кошмаром. Я не уделял этому должного внимания, но и ты от меня скрывала...Пора исправлять свои ошибки.
Он слишком хорошо меня знал. Я подпустила его к себе слишком близко. И не хочу его подпускать еще ближе.
-Нет! Нет!- я не хочу возвращаться в тот ужас.
-Боже! Лена, да что с тобой!- сомнения проскользнули в его взгляде, и он на мгновение задержал дыхание.- Что произошло в том подвале? Что-то о чем я не знаю...
Ужас на лице Антона читался уже явственнее, а я почувствовала, что тот кокон, в котором я закрылась от воспоминаний, от самой себя начал рваться.
-Я не успел?!
Да. Ты не успел, а я постаралась забыть, моя память просто отвергла это, и сейчас я отчетливо все вспомнила....
Трое надвигались на меня, смеясь. Я дралась как никогда. Цепкие руки подобрались ко мне. Он был страшен и в глазах ничего человеческого.
-Ну, что ты детка, тебе понравиться....Еще попросишь...
-Какая ты жаркая...
-Тебе нравиться?
...Я вырвалась, не знаю, как...Они смеялись....Ненавижу....Потом голос Антона:
-Убирайтесь, я передумал!
Но уже поздно. Мое тело навек осквернено, я никогда не смогу посмотреть на себя в зеркало и не испытать отвращение к самой себе. Через несколько лет я вспомнила все. Странная штука человеческая память. Теперь я не смогу забыть их лиц. И страх будет вечным моим спутником.
Глава 6. Антон.
Ад, в который я попал, создал я сам. Она ничего не ответила, но я прочитал ответ по ее лицу. Я не успел....А она...Она просто забыла. Ее память просто вычеркнула этот момент, но не стёрла.... Сейчас она все вспомнила, и как она, наверное, меня ненавидит, и я ненавижу себя сам. Тот зверь, которого я поклялся не выпускать, тогда вырвался наружу. И я поступил с человеком, который был мне так близок хуже, чем с врагом. Да, я опомнился, но какое теперь это имеет значение, если я не успел. Лена, Боже, ты права, говоря, что я чудовище, но я ни за что не откажусь от тебя.
Ад в моей душе нарастал, когда я смотрел на нее. Напряжение, боль, растерянность, отвержение самой себя читалось на ее лице. Когда-то я слышал от Влада, что человек не может переносить боль постоянно и, поэтому некоторые моменты стираются из памяти, но на время. Ее время пришло, и видит Бог, это моя вина. Как я могу после этого просить ее остаться со мной? Да, именно просить, она научила меня этому. Научила просить, а не брать....Но отпустить ее было выше моих сил, уж лучше я останусь навеки для нее чудовищем.
Она посмотрела на меня с таким отвращением, и с такой...ненавистью, что у меня заныло сердце, которого я думал, уже нет. Пожалуйста, не ненавидь меня, родная. Дай мне шанс.
Ее губы что-то шептали, но я не услышал ни звука, лишь смотрел в ее расширенные глаза. Она смертельно побледнела, и я еле поборол в себе желание обнять ее и утешить. Она не подпустит меня сейчас и на пушечный выстрел.
-Я убью этих подонков,- тихо проговорил ей я. И хотя мой голос был тихим, внутри меня уже вовсю бушевал ад, мой личный, собственный ад. Ее глаза блеснули и закрылись, пусть сейчас спасительная темнота и поглотила ее. Мне гораздо важнее было, узнать поверила ли она мне. Я не знал...
Я взял ее обмякшую на руки и унес в свою комнату. Я клянусь, я не дам ей сегодня спать одной и видеть кошмары! Я не дам ей возненавидеть меня! Пока еще есть то маленькое чувство под названием любовь у нее ко мне, я не дам этому чувству покинуть ее.
Было уже очень поздно, когда вернулась бабка Тамара, а Лена так и не пришла в себя. Я сидел возле нее, держал ее за руку и не спускал глаз с ее лица.
-По-моему сынок, я зря вас оставила,- удручено изрекла она.
-Нет, не зря, - так же глядя на Лену, произнес я,- сегодня я многое что выяснил, а она многое, что вспомнила...ей, плохо, и это я виноват. Она уже час без сознания.
Я растерянно оглянулся на бабку Тамару. Она подошла к Лене пощупала пульс, проверила дыхание, и через пару минут тщательного осмотра изрекла:
-Очнется, никуда не денется,- потом посмотрела на меня и сказала, - В общем, я вижу, вы не договорили, я ночевать пойду к Степановне.
-Спасибо вам,- пробормотал я,- вы действительно необыкновенная, все понимаете.
Она кивнула и удалилась. В три часа ночи у Ленки начался жар, она металась по кровати, то и дело, пытаясь стряхнуть с себя одеяло. Я взял мокрое полотенце и заботливо протер ей лицо. Она облегченно вздохнула. Не мешкая больше ни секунды, я раздел ее, и на минуту застыл. Она была так красива, так желанна. Упрямо сжав губы, я начал протирать ее с ног до головы. Ее дыхание было жарким, но уже не таким тяжелым. Через десять минут, после того как я накрыл ее одеялом, я понял что рано обрадовался симптомам облегчения. Она дрожала как осиновый лист, даже под пуховым одеялом. Я лег рядом с ней и обнял, но ей это мало помогло.
-Проклятье! - процедил я сквозь зубы и, раздевшись донага, скользнул к ней под одеяло. Через несколько минут она перестала дрожать, я же лежал почти без движений.
Я так соскучился по ней за это время, по ее мягкому животику, полным грудям, по ней всей. Теперь я пылал не меньше ее. А Ленка, как назло, начала шевыряться: то ногу на меня закинет, то ее рука скользнет вдоль меня. Я не был согласен на такую пытку, и уже было собрался покинуть ее и выпить крепкого чаю и принять ледяной душ, но она внезапно прошептала:
-Нет, не уходи...
Я уставился на нее, в полной темноте мне было сложно рассмотреть, пришла ли она в себя, или сказала это в бреду. Но она снова молчала, и было слышно только ее тяжелое дыхание.
Все-таки я не удержался, я начал поглаживать ее животик, моя рука поднялась выше и наконец-то поймала ее грудь. Это было ошибкой. Сильный разряд желания пронзил меня. Я даже немного оторопел, с ней у нас такого не было даже с начала. А теперь почему? Но я знал ответ - теперь я пропал навсегда, бесповоротно. Тогда встретив ее в баре, где обитали одни шлюхи, я сначала принял ее за одну из них. Она была вполне в моем вкусе - не худая, среднего роста, но больше всего меня поразили ее красивые зеленые глаза. Через неделю нашего с ней знакомства я понял, что не хочу ее отпускать. И как гром среди ясного неба прозвучала ее фамилия - Казанцева. Действуя не столько из влюбленности в нее, сколько из личных соображений я женился на ней. Женился, используя гнусный шантаж. Но видит Бог, как я был зол тогда на нее. За ее ложь, за то, что она так крепко запала мне в душу. Наш медовый месяц я превратил в рай, и она потихоньку начала ко мне привыкать. Те дни в Тулузе, я не забуду никогда. Мы подружились, по настоящему, мы много разговаривали, и потом я увез ее в Испанию. В Испании мы пробыли только день. С утра на мою почту пришло письмо, от сестры Стрелка, где недвусмысленно было сказано, что из себя представляет моя жена. Я не хотел верить, и спросил у нее. Вот тогда и вырвался наружу мой зверь. Я не помню, как мы приехали обратно в Россию, я не помню, как позвонил своим парням. И не помню, как отдал приказание пустить ее в расход. Зато я отлично помню лица тех ублюдков, которым предстоит умереть.
- Предыдущая
- 29/67
- Следующая
