Сама невинность - Гурк Лаура Ли - Страница 22

– Тогда вам трудно придётся. В конце концов, мы будет видеть друг друга каждый день. И ваша тётя пригласила меня в Аскот.

– Не понимаю, о чём тётушка думала, – Софи опустила руки, наклонилась и подняла корзинку. – Вы – в Аскоте.

– Не волнуйтесь. Несмотря на ваше нелестное обо мне мнение, все знают, что иногда я веду себя, как джентльмен.

– Вам нужно будет не просто вести себя, как джентльмену, – наклонив голову, девушка осмотрела его критическим взглядом, – вам нужно будет купить новый костюм.

– Я, может быть, и родился в тех местах, где слышны колокола церкви Сент-Мари-ле-Боу[49], но даже я смогу найти подходящий для Аскота костюм.

Софи прикусила губу.

– Я не хотела вас обидеть. Это было грубо, и я прошу прощения.

Неожиданно Мик почувствовал желание протянуть руку и стереть полоску грязи с её щеки. Ему было любопытно, как она отреагирует, если он сделает это. Вероятно, будет шокирована. Она могла быть беднее него, но мужчины, принадлежащие к тому же классу, что и Мик, редко получали возможность прикоснуться к женщинам, подобным ей. Может быть, именно поэтому соблазн сделать это был почти непреодолимым. Его рот пересох, и он попытался вспомнить всё то, что ему в ней не нравилось.

Она была сумасшедшей. Она утверждала, что может предвидеть будущее и читать чужие мысли. Когда она пыталась рассказать о чем-либо, ей требовалась вечность, чтобы добраться до сути дела. Ленты на её платьях были всегда развязаны, а пуговицы расстегнуты, словно она постоянно забывала закончить процесс одевания.

О, Господи.

Софи сдвинула брови в небольшой гримаске.

– Почему вы так на меня смотрите? – спросила она, нахмурившись.

Мик был готов поставить последний шиллинг на то, что её щека окажется такой же мягкой и нежной, как лепестки тех роз, что лежали в её корзинке. Его рука начала подниматься, чтобы прикоснуться к её лицу.

Она знает, кто пытается меня убить.

Мик засунул руки в карманы.

– Почему бы вам не показать мне комнату?

– Очень хорошо.

Софи обошла Мика и пошла назад к дому, не говоря ни слова. Она остановилась около насоса, вымыла руки и только затем вошла в дом и прошла на кухню, где поставила корзинку на стол. Мик от неё не отставал.

– Марджори? – позвала кого-то девушка.

Невысокая пухленькая женщина выглянула из кладовки.

– Да, мисс Софи?

– Освободи, пожалуйста, розы от вьюнка и поставь их в вазу. Я оформлю букет перед ужином.

Марджори кивнула и с любопытством уставилась на Мика.

– Это наш новый жилец, детектив инспектор Данбар. Мистер Данбар, познакомьтесь с Марджори Уиллард, нашей кухаркой.

Мик заметил, каким неодобрительным стал взгляд толстушки, но он, к счастью, обладал толстой шкурой.

Софи вышла из кухни, прошла через холл и стала подниматься по лестнице. Мик шёл сзади и пытался не смотреть на ту часть её спины, где были расстегнуты пуговицы и выглядывал корсет – невероятно волнующее зрелище! – или на дыры в её юбке, откуда выглядывала нижняя юбка. Но он не мог перестать думать о соблазнительном теле, которое было скрыто всем этим кружевным нижним бельём.

Когда они поднялись по лестнице, Софи направилась к двери, расположенной примерно посередине коридора. Она открыла дверь и пригласила Мика войти в спальню, которая по размеру была практически такой же, как все его апартаменты в доме миссис Триббл.

Оба его саквояжа стояли около двери. Комната была оформлена в бело-голубых тонах. Здесь стояла простая железная кровать, массивная мебель из орехового дерева и всего один папоротник. Мик вздохнул с искренним облегчением. В отличие от остальных комнат в доме миссис Саммерстрит, которые он уже видел, в его апартаментах не было хрустальных ваз, брабантских кружев[50] или обоев с рисунком из роз. Стены и потолок не были расписаны пасторальными картинками с херувимчиками и розовыми цветами. Слава Богу.

Софи обернулся к нему, и ему показалась, что в её глазах пляшут озорные искорки.

– Я убрала отсюда вышитые шёлковые подушки, кружевные занавески и декоративные композиции из цветов, – сказала она, и это прозвучало так, будто Софи и правда прочла его мысли.

– Кажется, вы прекрасно понимаете мужчин, что удивительно для незамужней девушки.

– Возможно, это благодаря тому, что я могу читать чужие мысли. Однако этот талант не способствовал моему замужеству – к огромному разочарованию моей матушки, – со смешком сказала девушка.

И хотя её тон был легкомысленным, Мик услышал в нём лёгкое сожаление. Что было неудивительно, если учесть, что для большинства женщин – и для их мам – выйти замуж означало всё.

Софи откашлялась и продолжила.

– Если пожелаете, Ханна будет приносить вам утренний чай в комнату около семи утра. Также она будет приносить горячую воду и полотенца. Обычно мы завтракаем с восьми до девяти утра, и если вы планируете присоединиться к этой трапезе, скажите об этом Марджори накануне вечером.

И пока Софи быстро и деловито рассказывала о правилах, принятых в доме её тетушки, один из крошечных серебряных гребней, поддерживающих её волосы, упал. Мик поднял его с пола и выпрямился. Протянув руку, он коснулся вырвавшегося на свободу локона – локона, который на ощупь был нежен, как шёлк, – и снова закрепил его гребнем. И пока он делал это, Софи стояла молча и совершенно неподвижно.

Ему потребовалась вся его сила воли, что отнять руки от её лица.

Кашлянув, Софи затараторила:

– Марджори обычно накрывает чай в четыре, а ужин в восемь. Простыни меняются раз в неделю. Если вы хотите, чтобы мы стирали ваши вещи, то это будет стоить дополнительных полкроны в неделю. Плату за апартаменты вы передаете мне в первый день каждого месяца. Если вы курите, пожалуйста, не курите в доме. И мы отпускаем слуг по пятницам и воскресениям после обеда…

Мик слушал, как она говорит и говорит, и не мог перестать думать об этих пуговицах. Он убеждал себя, что эти расстегнутые пуговицы оскорбляют его чувство порядка, но он знал, что обманывает сем себя. Наконец, сдавшись, он взял Софи за плечи и повернул спиной к себе, заставив её прерваться на середине фразы.

– Что вы делаете? – задохнулась девушка.

– Ваша одежда в беспорядке, – сказал он, закрыл глаза и начал застёгивать её блузку, делая это медленно, мысленно снимая с неё все эти покровы и представляя её тело без них. Нежную поверхность её обнаженных плеч, ямочку в основании спины, изгиб её ягодиц. Он придвинулся к ней ближе, жадно вдыхая тонкий аромат её духов. Кажется, он впал в зависимость от этого запаха. Мик открыл глаза и выдохнул, от чего волоски на её шее шевельнулись.

– Я не мог позволить вам спуститься вниз с расстёгнутыми пуговицами. Мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь подумал, что я неприлично с вами заигрывал или…

– Как я уже сказала, – прервала она его, отчаянно пытаясь сделать вид, что этого момента, когда он застёгивал пуговицы на её спине, не было, – у наших слуг выходные дни по пятницам и воскресениям после обеда.

Софи повернулась и встала лицом к лицу с Миком, но смотрела она при этом на точку на стене над его левым плечом; её щеки порозовели ещё больше, а говорила она даже более быстро и деловито.

– Мы придерживаемся такого расписания, потому что Марджори и Ханне нравится делать всё вместе. Воскресным утром слуги посещают раннюю службу, а наши жильцы, тётушка и я – вторую. Мы все ходим в англиканскую церковь, расположенную прямо за углом.

Мик улыбнулся. Она сама сказала ему, что начинает трещать без умолку, когда нервничает, и это было действительно так.

– Я постараюсь запомнить всё, что вы мне сказали, – сказал он, когда она, наконец, закончила свою речь.

– Тогда я оставлю вас, чтобы вы могли распаковать вещи, – и, несмотря на свои слова, Софи осталась на месте. Инспектор посмотрел на неё вопросительно, и девушка продолжила, – что касается Аскота, я надеюсь, что в ваши планы не входит расспрашивать всех подряд в ложе лорда Фортескью и смущать их своими бесцеремонными вопросами.