Последний хранитель - Колфер Йон - Страница 36

• Предыдущая
• 36/55
• Следующая

— Что это? — повторил Гобдоу.

— Пара натуральных магических ингибиторов, — объяснил Артемис. — Замедлителей роста, растворенных в животном жире. Мерзкая смесь, должен заметить. И мне очень жаль, что придется окунуть в нее моего брата — он так любит эти ботинки. Мы окунем его, и жир поглотит твою душу. Майлс вынырнет невредимым, а ты до конца вечности окажешься в аду. Не совсем та награда, которую ты рассчитывал получить за свою жертву.

В бочке что-то зашипело, и из нее вылетел сноп мелких электрических искр.

— Что это? — в третий раз спросил Гобдоу, и на этот раз от ужаса его голос поднялся на целую октаву.

— А, это второй магический ингибитор. Я попросил своего приятеля-гнома плюнуть в бочку, для пикантности.

Гобдоу удалось освободить одну руку, и теперь он колотил ею по бицепсу Батлера. С таким же успехом он мог колотить по булыжнику.

— Я ничего не скажу вам, — заявил Гобдоу, но его маленький подбородок трясся от страха.

Артемис ухватился за голени Гобдоу так, чтобы они без помех пролезли в бочку.

— Знаю. Мне обо всем расскажет Майлс. Мне жаль, что приходится сделать это, Гобдоу. Ты был храбрым воином.

— Значит, все-таки не Гобдоу Легковерным?

— Нет, — признался Артемис. — Это я выдумал, чтобы заставить тебя раскрыться. Я хотел удостовериться.

Все это время Холли подталкивала Артемиса локтем.

— Берсерк, слушай меня, — сказала она. — Я знаю, что ты связан с Опал чарами и не можешь предать ее, но этого мальчика мы по-любому погрузим в бочку. Так что освобождай его тело и катись в свое посмертие. Больше тебе здесь делать нечего. Для грозного берсерка наступил бесславный конец.

Гобдоу обмяк в руках Батлера.

— Десять тысяч лет. Как много поколений.

Холли притронулась к щеке Гобдоу.

— Ты сделал все, что от тебя требовалось. Отправиться теперь на покой — это не предательство.

— А может, этот человек просто играет со мной? Может, блефует?

— Бочка — не блеф, — передернула плечами Холли. — Однажды Опал заточила меня в ней. Я чувствовала себя так, словно моя душа больна. Спасайся, прошу тебя.

Артемис кивнул в сторону Батлера.

— Ладно, не будем откладывать. Погружай его.

Батлер крепко обхватил Гобдоу за плечи и начал медленно наклонять его.

— Погоди, Артемис! — крикнула Холли. — Ведь это эльфийский герой.

— Мне очень жаль, Холли, но у нас больше нет времени.

Пятки Гобдоу коснулись жира, и тут же вокруг ног берсерка, словно дикий виноград, обвились туманные усики. Теперь он понял, что это в самом деле не блеф. Его душа будет навеки заточена в этом ужасном жире.

— Прости меня, Оро, — сказал он, поднимая свои глаза к небу.

Душа Гобдоу покинула тело Майлса и, отливая серебром, взлетела в воздух.

Несколько мгновений она висела и казалась сконфуженной и встревоженной, затем луч света упал ей на грудь и начал сворачиваться, словно маленький циклон. И тогда Гобдоу улыбнулся, и вековые морщины стерлись с его лица. Вращающийся свет с каждым новым оборотом становился все ярче, захватывая расходящимися волнами руки, ноги, торс и, наконец, лицо Гобдоу — оно при этом приобрело выражение, которое можно назвать выражением блаженства.

Со стороны невозможно было смотреть на это становящееся призрачным лицо, не чувствуя зависти.

«Блаженство, — подумал Артемис. — Достигну ли когда-нибудь такого же состояния я сам?»

Торжественность момента нарушил Майлс, который яростно заболтал своими ножками, разбрызгивая капли жира.

— Артемис! Вынь меня отсюда! — потребовал он. — Это мои любимые мокасины!

Артемис улыбнулся. Его младший брат вернулся и полностью взял под контроль свое сознание.

Майлс не начинал говорить до тех пор, пока не вытер тщательно влажной тряпкой свои любимые мокасины.

— Этот эльф таскался по какой-то дряни в моих ботинках, — жаловался он, допивая второй бокал сока акай. — Это же настоящие лайковые мокасины, Арти.

— Он не по годам развит, не так ли? — прошептал Артемис краешком губ.

— Кто бы спорил, — шепнул в ответ за его спиной Батлер.

Артемис подхватил Майлса и усадил его на край стола.

— Хорошо, малыш. Я хочу, чтобы ты рассказал мне все, что ты помнишь о своем похищении. Твои воспоминания скоро начнут рассеиваться. Это означает…

— Я знаю, что означает «рассеиваться», Арти. Мне, слава богу, уже не три года.

По своему долгому опыту Холли знала, что криком ни Майлса, ни Артемиса поторопить невозможно, но знала она и то, что от этого станет легче ей самой. Холли чувствовала себя опустошенной и вывалянной в грязи после того, что она сделала с одним из самых блистательных воинов своего народца. Прикрикнуть на Грязных мальчишек — именно то, что нужно ей сейчас, чтобы слегка утешиться.

— Вы двое, не могли бы вы не тормозить? Мы не можем останавливать из-за вас всю операцию. Скоро утро настанет.

— Привет, эльфочка, — махнул ей рукой Майлс. — У тебя прикольный голос. Ты не надышалась гелия? Гелий — это, между прочим, инертный одноатомный газ.

— Хорошо, он твой брат, — фыркнула Холли. — Нам нужна информация, которая сохранилась у него в голове, Артемис, а не какой-то гелий.

— Да, Холли, — кивнул Артемис. — Я работаю над этим. Майлс, что ты помнишь о посещении Гобдоу?

— Я помню все, — с гордостью ответил Майлс. — Хочешь узнать о том, как Опал планирует уничтожить человечество, или о том, как она собирается открыть второй замок?

— Мне нужно знать все, Майлс, — сказал Артемис, беря брата за руку. — Начни с самого начала.

— Я начну с самого начала, пока воспоминания не станут рассеиваться.

И Майлс рассказал им все, и говорил так, словно был лет на десять старше своего возраста. Он не отвлекался на мелочи и не спотыкался, и, казалось, ни на миг не беспокоился за свое будущее. Артемис не зря так часто повторял своему младшему брату, что ум в конечном итоге всегда побеждает, а ведь на всем белом свете не было человека умнее, чем Артемис.

К сожалению, сам Артемис после событий, произошедших за последние шесть часов, был уже не так уверен в своем собственном высказывании. А по мере того, как Майлс продолжал свой рассказ, Артемис начал подумывать о том, что даже его ума не хватит, чтобы привести к счастливому концу ту заварушку, в которой они увязли.

«Возможно, мы сумеем победить, — думал он. — Но этот конец вряд ли будет счастливым».

ГЛАВА 14

ДЕВЯТЬ ПАЛОЧЕК

Хэвен-сити, Нижние уровни

Пока Фоули бежал, у него в голове еще не сложился план действий. Он твердо знал только одно: ему нужно как можно скорее оказаться рядом с Кабаллиной, и не важно, как именно он это сделает. Не важно, чего это будет стоить.

«Вот что делает любовь», — подумал он и в этот момент понял, почему Артемис похитил эльфа, чтобы добыть деньги на поиски своего отца.

«Рядом с любовью все остальное становится не имеющим значения».

Даже в этом, разваливающемся на куски мире Фоули мог думать только об одном — о Кабаллине.

«Гоблины-уголовники сходятся к нашему дому».

Опал знала, что, работая консультантом в ПП, Фоули обязательно потребует, чтобы вся доставляемая ему в дом корреспонденция проходила стандартную процедуру сканирования. Поэтому она послала красивую коробку, которая для сканеров казалась пустой, хотя на самом деле ни одна коробка не бывает пустой абсолютно. Эта коробка, например, была набита микроорганизмами, вибрировавшими с высокой частотой, производя ультразвуковой сигнал, который мешает наблюдению и буквально сводит гоблинов с ума, и они становятся готовы на все, чтобы только прекратить его.

Гоблины — тупые создания, даже лучшие из них. За все время лишь один гоблин выиграл приз на научной олимпиаде, да и тот у него отобрали, потому что этот гоблин, как оказалось, был получен в результате генетического эксперимента и сам себя записал в участники конкурса.

• Предыдущая
• 36/55
• Следующая