За ценой не постоим - Кошкин Иван Всеволодович - Страница 35
- Предыдущая
- 35/69
- Следующая
— Старший лейтенант Петров, командир взвода, четвертая танковая бригада. Назовите себя, товарищ младший лейтенант.
Наверное, эта уверенность подействовала на юношу.
— Младший… лейтенант Щелкин, — голос у пехотинца был хриплый, простуженный, — временно сполнящий… Обязаннсти командира… Второй роты 1-го батальона… 1073-го полка. Принял кмандование два дня назад… В Волоколамске.
Он глотал звуки, словно в горле стоял ком, мешавший говорить, а Петров смотрел на этого мальчишку, что вывел из горящего города роту — одиннадцать человек при двух пулеметах.
— Связи не было. Држались до ночи, я решил прорваться…
Старший лейтенант ненавидел себя за то, что ему предстояло сейчас сделать. Эти люди нуждались в отдыхе. Среди них были раненые.
— Товарищ младший лейтенант, до возвращения в расположение бригады я подчиняю вашу роту себе, — сказал Петров. — Мне нужен наблюдательный пост на восточной опушке — выделите людей сами. Остальные займут позицию рядом с танками. Окопы здесь есть.
Он ожидал чего угодно: возмущения, отказа выполнить приказ, истерики, но только не того, что младший лейтенант снова поднимет руку к шапке.
— Есть, — вяло ответил Щелкин.
Они были настолько вымотаны, что сил протестовать уже не осталось. Если бы танкист приказал сейчас лечь и умереть — люди бы легли и умерли. Младший лейтенант стоял, покачиваясь, потом, словно спохватившись, опустил руку.
— Что с ним? — спросил Петров, кивнув на красноармейца, которого поддерживали товарищи.
— Боец Бекболатов, ранен в грудь. — Щелкин снял рукавицу и потер грязной рукой глаза. — Сперва шел, сейчас совсем ослабел… Его в медсанбат нужно…
Бекболатова действительно следовало отправить в медсанбат 316-й стрелковой дивизии, но где его искать, Петров не знал. Санпункты бригады еще не развернули, потому что медчасть безнадежно отстала. Отправить с раненым танк старший лейтенант, понятное дело, не мог, и, хуже всего, он не имел права отпустить двух бойцов нести раненого в расположение танкового батальона. Обстановка менялась каждый час, и если красноармейцы налетят на немецкую разведку, противник узнает не только местоположение засады, но и то, что здесь появилась 4-я танковая бригада. Мелькнула мысль положить Бекболатова в танк на боеукладку, но Петров отмел ее сразу — когда начнется бой, раненый будет мешать, а если танк подожгут, вытащить бойца не получится.
— В медсанбат сейчас не могу, — сказал старший лейтенант, глядя в глаза Щелкину. — Я дам вам брезент, нарубите веток, усадите его в окопе, накройте.
— А костер, погреться? — хрипло спросил один из красноармейцев.
— Дым демаскирует засаду, — жестко ответил Петров.
— Так что нам, помирать теперь? — В голосе бойца послышалась угроза. — Ног уже не чуем!
Этот здоровяк с «телом» «максима» на плече, казалось, очнулся от забытья и теперь показывал зубы.
— Лукин, прекратить! — Голос Щелкина сорвался, но, к удивлению Петрова, пулеметчик замолчал. — Товарищ старший лейтенант, а… А поесть у вас будет что-нибудь? Мы сутки не ели…
— Больше, — сказал кто-то из красноармейцев.
— Поделимся, — кивнул Петров.
Пока шел разговор, от правой «тридцатьчетверки» пришел ее командир — лейтенант Луппов. Получивший Героя за бои на Карельском перешейке, он демобилизовался в 1940 году и с началом войны оказался в московском народном ополчении. Впрочем, там быстро разобрались, что к чему, и в Кубинке 4-я танковая бригада получила нового командира машины. Луппов был мужчина спокойный, немногословный и, хоть до сих пор «тридцатьчетверку» в глаза не видел, как-то сразу пришелся в танке по месту. Поскольку в бою командир исполнял обязанности заряжающего, специальной подготовки от него не требовалось, впрочем, насколько было известно Петрову, Луппов все свободное время проводил в башне, осваивая орудие.
Коротко объяснив лейтенанту, что теперь у них появилось прикрытие, комвзвода приказал поделиться сухим пайком и патронами. Бойцы Щелкина заняли присыпанные снегом окопы между танками Петрова и Луппова и торопливо уминали сухари с консервами — рассудив, что пехоте нужнее, экипажи отдали половину своих запасов. Предупредив юного командира, чтобы проследил за красноармейцами, которые теперь легко могут свалиться в сон, старший лейтенант полез в танк и велел Безуглому вызвать комбата. Радист для порядка поныл, что на десять километров станция может и не достать, но затем поднял антенну, десять минут поорал в микрофон, затем снял шлем и сунул его командиру. Неузнаваемо искаженный помехами голос капитана был едва слышен в наушниках, Гусев спросил, как обстановка и зачем старший лейтенант его вызвал. Комвзвода доложил, что противник на шоссе не появлялся, и сообщил о вышедших в расположение засады пехотинцах. Капитан похвалил решение Петрова подчинить пехоту себе и пообещал подкрепление, но когда точно и сколько — не сказал. Больше открытым текстом говорить не следовало, и хотя старшему лейтенанту очень хотелось узнать, чем окончился бой за Каллистово, он подтвердил конец связи и вернул танкошлем Безуглому. Дело шло к вечеру, но до темноты оставалось еще часа четыре, от немцев не было ни слуху ни духу, и Петров решил пойти проведать пехоту и вылез из танка. Конечно, командиру взвода положено бы сидеть на месте и следить за обстановкой, но старший лейтенант решил, что большой беды не будет.
Щелкин спал в окопе, как, впрочем, и большая часть его людей. Бодрствовали только пулеметчики, первые номера один за другим опустошали магазины, которыми с ними поделились экипажи, выщелкивая патроны, словно семечки из подсолнечника, вторые снаряжали длинные брезентовые ленты «максима» и диски «дегтярева». Увидев командира танкистов, здоровяк Лукин дернулся было разбудить младшего лейтенанта, но опоздал. Петров потряс юношу за плечо и едва успел убрать винтовку, к которой тот рванулся спросонья.
— Не спи, младший лейтенант, замерзнешь же, — вздохнул комвзвода.
— Извиняюсь, — пробормотал Щелкин.
— И бойцов своих разбуди, — продолжил Петров и взглянул на серое, низкое небо. — Часа три потерпите, стемнеет — там блиндаж есть недостроенный, дадим брезент, разведете костер, погреетесь, горячего попьете.
Щелкин поднялся и вдруг судорожно передернул плечами.
— Черт, холодно.
Он повернулся и посмотрел на «тридцатьчетверку» Петрова.
— Что бы вам хоть позавчера не прийти, — горько прошептал младший лейтенант.
— Ну, брат, — пожал плечами танкист, — пришли, когда смогли.
— А дивизия наша, — спросил вдруг Щелкин, — где сейчас?
— Да вроде у нас в соседях, — сказал Петров, — или, вернее, мы у них. Слушай, я сам ничего не знаю, как прибыли, меня сюда послали шоссе перекрывать.
Оба замолчали, старший лейтенант вытащил из кармана кисет, достал кусок газеты и начал было сворачивать самокрутку, но, спохватившись, протянул Щелкину:
— Куришь?
— Не, — помотал головой юноша.
— Это правильно, — одобрил комвзвода и собрался уже убрать кисет обратно, когда вдруг перехватил взгляд Лукина.
Пулеметчик смотрел на махорку, чуть не глотая слюну, и Петров не выдержал:
— На, отсыпьте половину.
Лукин потянулся было за протянутым кисетом, но остановился и посмотрел на своего командира. Младший лейтенант кивнул, и здоровяк торопливо принял драгоценное курево. Комвзвода только покачал головой — этот мальчишка, похоже, пользовался среди своих людей авторитетом.
— Спасибо, товарищ старший лейтенант, — в голосе пулеметчика была искренняя благодарность. — Два дня без курева уже…
— Курите, курите, — усмехнулся Петров.
Пулеметчик сунул один кусок газеты своему второму номеру — широколицему, коренастому парню с узкими степными глазами — и передал кисет расчету «дегтярева». Двое бойцов аккуратно вытащили из шелкового мешочка три куска газеты, потом один, дядька лет сорока с седыми усами, достал из кармана ватника свой кисет с вышитой надписью, кажется: «Советскому герою», и честно отсыпал в него восемь щепоток.
- Предыдущая
- 35/69
- Следующая
