Ледяная Королева (Трилогия) - Ахмедова Майя Саидовна - Страница 29
- Предыдущая
- 29/225
- Следующая
— Что все-таки ты уйдешь, когда со мной все будет в порядке, а я этого не хочу! — Глубокий голос чеканил слова.
В другой ситуации я бы после такого признания растаяла быстрее мороженого в горячей духовке, но сейчас… До сих пор мне удавалось удержать свои эмоции, теперь же они просто прорвались наружу бешеным гейзером.
— Вот как?!! — Настолько ядовитой улыбки у меня еще не получалось ни разу. — Ваше высочество изволило хотеть присутствия моей скромной персоны при своей драгоценной особе?! Какая честь! — Я отвесила настороженно взиравшему на меня высочеству глубочайший реверанс. — И по этой причине мое собственное мнение насчет моих же планов на будущее можно храбро повесить в сортире на гвоздик?!
Принц неопределенно повел плечами.
— А просто поговорить по-человечески, объясниться или хотя бы придумать более подходящий повод и в голову даже не пришло? Так уж необходимо было выставить меня полной дурой и неумехой?! — Забытая шишка жалобно хрустнула в моем кулаке. — Про мои силы, нервы и слезы, надо полагать, и вспоминать не стоит: чего их жалеть, не свои ведь!
— Я был уверен, что ты не согласишься остаться.
— И снова это «я»! Другого мнения быть уже просто не может! Да и в самом деле — кто я вообще такая, чтобы со мной еще и разговоры разговаривать! — Я разжала саднящий болью кулак — в напряженной, звенящей тишине шелест ссыпавшихся фрагментов несчастной шишки прозвучал неожиданно громко — и методично выбрала из кровоточащих ранок на ладони острые отломки жестких чешуек. — Что ж, спасибо за науку. Рада, что мое убожество и тупоумие доставило вам несколько веселых минут! — Я развернулась к выходу.
— Тэйлани, куда ты?
— Счастливо оставаться! — не оборачиваясь, бросила я через плечо.
— Да подожди ты!..
— Да пошел ты … …! — Наконец-то можно позволить себе оскалиться. Какого черта! Хватит с меня вежливых улыбок!..
Остановившись лишь пару раз на пару секунд, чтобы сначала подобрать шубку, а потом взять шапку и рукавицы, я решительно шагнула из пещеры в бешеную вьюжную темноту.
Ветер обрадованно рванул навстречу и мгновенно залепил мне колючим снегом все лицо. Наброшенная на плечи шубка тут же надулась парусом, рукавицы чуть не выпали в рыхлый свеженаметенный сугроб. Кое-как прокашлявшись и проморгавшись, поминутно проваливаясь по колено и застегиваясь на ходу, я побрела вправо и вверх по склону к тому месту, где парой дней раньше приметила огромное, вывороченное с корнем дерево. Идти было в общем-то недалеко — каких-то три-четыре километра, — но полное отсутствие даже намека на тропу и порывистый ветер, весьма кстати заметавший мои следы, сильно замедляли передвижение. Зачем вообще меня сюда понесло? Хороший вопрос, и вовремя, да вот с ответом полная беда… В тот момент в моей голове не было ни одной четкой мысли, только настойчивое желание убраться подальше от этой теплой компании.
Уже устроившись в глубокой яме под корнями выворотня, плотно закутавшись и спрятав руки в рукава как в муфту, я смогла спокойно поразмыслить. Что ж, вот и решение всех проблем. Им я больше не нужна, идти некуда, делать нечего — значит, большего мне и не отмерено. «Желания исполняются рано или поздно, так или иначе…» Правда, говорилось это у моего любимого Макса Фрая про Вершителей, но и у меня вышло все по тому же рецепту: чудо произошло, иной жизни попробовала, мужчину своей мечты встретила и даже, можно сказать, в руках подержала — в полном смысле слова… Правда, счастливого финала у этой сказки так и не получилось. У высших сил чувство юмора убойное, вот и показали напоследок, что и на солнце есть пятна, и далеко не всегда исполнение желаний приводит к поголовному и пожизненному осчастливливанию. Так что если суждено мне именно здесь и сей момент сказать этому чуждому миру свое последнее «…!», то я еще должна быть благодарна, ведь не каждому за столь короткую жизнь перепадает столько перемен и впечатлений…
Я еще немного поворочалась в своей импровизированной берлоге, тщетно пытаясь ужаться как можно компактнее, и закрыла глаза. В самой глубине души до сих пор теплилась надежда, что скоро проснусь в уютной Норкиной квартирке и окажется, что я просто-напросто перестаралась накануне, поднимая бокалы за ее здоровье и большое человеческое счастье… или перегрелась в бане, и происшедшее — всего лишь странный сон, который даже толковать не стоит…
Надежда — глупое чувство, согласно тому же Фраю… Проснулась я в знакомой до колик пещере на знакомой же лежанке с ощущением, что закрыла глаза минуту назад, и четким тем не менее представлением обо всех предшествующих пробуждению событиях. Сначала я просто лежала, не открывая глаз, и прислушивалась к происходящему снаружи и внутри. Чувствовала себя на удивление хорошо, только во рту совсем пересохло и слегка гудела голова. В остальном же — все в порядке, если не считать некоторого дискомфорта от присутствия кого-то нежелательного. Я повела «взглядом» вокруг — ну конечно! На краю постели сидел Дин собственной персоной и клевал носом. Я невольно открыла глаза, чтобы удостовериться, что «скрытое зрение» меня не обманывает. Удостоверилась, но почему-то совсем не обрадовалась.
Дин, видимо, почувствовал взгляд, встрепенулся, с усилием потер лицо ладонями и повернулся ко мне.
— Хвала богам! — Он легонько сжал мои пальцы. — Ты двое суток не приходила в себя, мы уже не знали, что и делать…
— Надо было оставить меня там, где нашли! — Я выдернула руку.
— Зачем ты так?! Мы полночи тебя искали!
— А кто вас просил?! — Я снова закрыла глаза и отвернулась к стене.
Видимо, сказалось все и сразу — и шок после перехода, и непривычная нагрузка во время «видения» и целительских сеансов, и перенапряжение во время прорыва в Запределье, и постоянное недосыпание, и моральная «оплеуха» в самом финале… А может, и еще что послужило тому причиной — не знаю, но после двухдневного беспамятства я плавно и прочно въехала в глубочайший пофигизм. Странное было состояние: ничего не хотелось и ничто не волновало — абсолютно! Почти все время я спала или просто лежала, закрыв глаза и погасив за ненадобностью свечу. Или уходила в пещеру с водопадом и, погрузившись в теплую «ванну», расслабленно слушала журчание воды…
Я ничего не ела в эти дни, только пила воду, но при этом чувствовала себя прекрасно, и голова была ясной и легкой, словно той ночью из нее выдуло и выморозило все мысли, какие были. На памяти, впрочем, это никак не сказалось — желания общаться с этими… (не вслух будь сказано!) у меня так и не возникло. Встречаясь где-либо с волком или принцем, я равнодушно смотрела сквозь них и никак не реагировала на обращение, а если они заглядывали ко мне в «норку», не замечала их в упор, продолжая созерцать неровности потолка рассеянным взглядом. Они же, как нарочно, постоянно попадались мне на глаза, исчезая надолго лишь во время охотничьих вылазок.
Невзирая на погоду, я регулярно выбиралась на свежий воздух, усаживалась неподалеку от входа в пещеру на стволе давно поваленного ураганом дерева и просто бездумно слушала, как ветер шуршит по насту и гудит в кронах сосен. Ломать голову над тем, что в этой ситуации к чему, зачем и почем, больше не хотелось. Погибнуть мне пока не суждено, это ясно, а что будет потом… поживем — увидим.
Следом за мной увязывался Гром, общество которого я не отвергала во многом потому, что с ним не нужно было говорить — он попросту не мог, а я не хотела. Дракон молча устраивался у меня за спиной, примостив голову на тот же ствол, а я опиралась на него и периодически почесывала покрытую меленькими гладкими чешуйками теплую мягкую кожу под его нижней челюстью. Холода я совсем не чувствовала и вполне могла бы, наверное, так сидеть целыми днями, но Гром был всегда начеку и начинал беспокойно пыхтеть и ворочаться, толкая меня шипастой головой, когда, по его мнению, порция полученного нами свежего воздуха оказывалась достаточной. Мы возвращались в пещеру, и я снова залегала в спячку в своей «норке».
На восьмой день после моего неудавшегося покушения на свою загубленную обстоятельствами жизнь ко мне явилась делегация шушек во главе с Гисой и принесла завтрак в постель. Я, изо всех сил стараясь не замечать укоризненно-непреклонного выражения очаровательных рожиц, попыталась было совместить изъявление признательности за чуткость и заботу с вежливым отказом, но потом стало неловко: добрые и без того всегда печальные огромные глазищи предводительницы местного клана шушек тут же налились горькими слезами. Она, часто смаргивая и нервно перебирая хрупкими пальчиками, разразилась долгой пламенной речью на их малопонятном шелестяще-подсвистывающем языке. С горем пополам ей удалось втолковать мне, что любые огорчения проходят, а жить все равно как-то надо, и она, Гиса, не переживет позора, если я, находясь под ее опекой, зачахну от голода или даже просто похудею!..
- Предыдущая
- 29/225
- Следующая
