Выбери любимый жанр

Старик Хоттабыч - Лагин Лазарь Иосифович - Страница 34


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

34

«Многоуважаемый гражданин Г. Абдуррахманов! К великому нашему сожалению, Вы несколько запоздали со своим ходатайством. Все места на „Ладоге“ уже проданы. Привет вашим принцам и шейхам.

Зав. сектором особо дальних путешествий Ив. Домоседов».

«Неужели старик хлопотал, чтобы нас взяли на „Ладогу“? – догадался наконец Волька и растрогался. – Какой наш Хоттабыч все-таки чудесный парень! Вот только непонятно, каким это принцам и шейхам товарищ Домоседов передает привет. Впрочем, сейчас узнаем».

– Хоттабыч, а Хоттабыч, – крикнул он, прибежав вскоре на реку, – можно тебя на минутку?

Хоттабыч, дремавший в тени под раскидистым дубом, услышав Волькин голос, встрепенулся, вскочил на ноги и мелкой стариковской рысцой подбежал к Вольке.

– Я здесь, о вратарь души моей, – сказал он, чуть задыхаясь. – Приказывай, я жду твоих приказаний.

– Признавайся, ты писал в Центральное экскурсионное бюро?

– Писал, о стадион моих мечтаний. Я хотел сделать это для тебя сюрпризом, – смутился Хоттабыч. – А что, разве уже пришел ответ?

– Конечно, пришел. Вот он, – ответил Волька и показал старику письмо.

Хоттабыч буквально выхватил из Волькиных рук бумажку, прочитал дипломатичный ответ Ивана Иваныча, мгновенно побагровел, задрожал мелкой дрожью, глаза его налились кровью, и он в бешенстве с треском рванул вышитый ворот свой рубахи.

– Прошу прощения, – еле выдавил он из себя, – прошу прощения. Я вынужден покинуть тебя на несколько минут, чтобы достойно наказать этого презренного Домоседова. О, я знаю, что я с ним сделаю! Я его уничтожу! Или… Нет, я его не уничтожу, ибо он не заслуживает столь милосердной казни. Я его лучше превращу в грязную тряпку, и об него будут в осенние ненастные дни вытирать свою грязную обувь, перед тем как войти в помещение. Или… Нет, нет, и этого слишком мало, чтобы отплатить ему за его дерзкий отказ…

С этими словами старик взметнулся в воздух, но Волька властным голосом крикнул быстро улетавшему Хоттабычу:

– Назад! Немедленно назад!

Старик послушно вернулся, обиженно насупив свои дремучие брови.

– Фу-ты, в самом деле! – набросился на него Волька, не на шутку перепугавшийся за заведующего сектором особо дальних путешествий. – С ума ты сошел, что ли? Разве он виноват, что мест больше нет? Ведь корабль не резиновый… И, кстати, о каких это шейхах и принцах идет речь в ответе товарища Домоседова?

– О тебе, о Волька ибн Алеша, и о твоих друзьях Сереже и Жене, да продлит Аллах ваши годы. Я написал этому худшему из заведующих секторами, что за знатностью вашей дело не станет, ибо, сколь бы знатны ни были прочие пассажиры «Ладоги», я смогу сделать вас, друзья мои, еще знатней. Я написал этому скудному умом Домоседову, да забудет о нем Аллах, что он может вас уже за глаза считать шейхами, или царями, или принцами.

Волька расхохотался так громко, что с ближайшего дерева с шумом снялись и, возмущенно оглядываясь, улетели несколько галок.

– Позволь, позволь!.. Значит, это выходит, что я принц? – помирал со смеху Волька.

– Я не понимаю, сознаюсь, причины твоего смеха, – уязвленно отвечал Хоттабыч, – но если говорить по существу, то я звание принца намечал для Сережи. Ты заслуживаешь, на мой взгляд, королевского звания.

– Ой, уморил, ей-богу, уморил! Значит, Женька был бы шейхом?

– Если тебе, о Волька, будет угодно, я могу сделать и его принцем.

– Нет, подумать только, какая политическая безграмотность! – ужаснулся Волька, перестав наконец смеяться. – Нечего сказать, знатные люди – принц да король. Это же самые что ни на есть бывшие лишенцы.

– Никогда не поверил бы твоим словам, – произнес тогда со вздохом Хоттабыч, – если бы не знал тебя как исключительно честного и правдивого отрока.

Помолчав немного, Хоттабыч горячо заговорил:

– Но я, о Волька, объят желанием устроить и тебе и твоим друзьям поездку на «Ладоге». И поверь мне, я это сделаю.

– Только, пожалуйста, без буянства, – предусмотрительно подчеркнул Волька. – И без очковтирательства. То есть без обмана. Не вздумай, например, выдавать меня за отличника учебы. У меня по трем предметам только «хор», а с одним совсем получился конфуз.

Из деликатности Волька не сказал, что конфуз получился у него с географией и как раз из-за вмешательства Хоттабыча.

– Твои пожелания для меня закон, – сказал в ответ Хоттабыч и низко поклонился.

Старик честно выполнил свое обещание. Он даже пальцем не тронул кого-нибудь из работников Центрального экскурсионного бюро, не выдал наших юных друзей, а тем более себя, за стахановцев или отличников учебы. Он просто устроил так, что когда все четыре наших героя явились на борт «Ладоги», их очень хорошо встретили, предоставили им две превосходные каюты и ни разу не поинтересовались, по какому, собственно говоря, праву они попали в состав экспедиции. Хоттабыч уж так устроил, что этот вопрос просто ни разу не возникал в уме ни у кого из веселых и дружных обитателей «Ладоги».

Вот теперь, когда читатели ознакомились с тем, как наши друзья очутились на «Ладоге», мы можем со спокойной совестью продолжать свое повествование.

Что мешает спать?

Погода благоприятствовала «Ладоге». Три дня пароход шел чистой водой. Только к концу третьих суток он вошел в полосу однолетних и разреженных льдов.

Ребята как раз играли в шашки в кают-компании, когда туда вбежал, придерживая правой рукой свою неизменную соломенную шляпу, взбудораженный старик Хоттабыч.

– Друзья мои, – сказал он, широко улыбаясь, – вы можете мне не поверить, и я нисколько не обижусь. Я бы сам не поверил, если бы не увидел это собственными глазами. Удостоверьтесь, прошу вас: все море, насколько можно охватить его взором, покрыто сахаром и алмазами.

Все находившиеся в кают-компании бросились на палубу и увидели, как навстречу «Ладоге» бесшумно приближались мириады белоснежных льдин, ослепительно блестевших под яркими лучами полуночного солнца. Вскоре под закругленным стальным форштевнем парохода заскрежетали и загремели первые льдины.

Поздно ночью экскурсанты заметили в отдалении группу островов. В первый раз они увидели величественную и угрюмую панораму архипелага Земли Франца-Иосифа. Впервые они увидели голые, мрачные скалы и горы, покрытые крупными сверкающими ледниками. Ледники были похожи на светлые острогрудые облака, крепко прижатые к суровой земле.

– Пора на боковую, – сказал Волька, когда все уже вдоволь насладились необычайными видами далеких островов. – И делать, собственно говоря, нечего, а спать никак не хочется. Вот что значит не привыкли спать при солнечном свете.

– А мне, о благословеннейший, представляется, что спать мешает не солнце, а совсем другое, – смиренно высказал свое мнение Хоттабыч, но никто, к сожалению, не обратил на его слова никакого внимания.

Некоторое время после этого разговора ребята еще бесцельно слонялись по пароходу. На палубах становилось все меньше и меньше народу. Наконец отправились в свои каюты и наши друзья. Вскоре на всей «Ладоге» остались бодрствовать только те, кто был занят на вахте. Но и они то и дело ловили себя на том, что их убаюкивает шум машин, плеск волн, шлепавшихся о борта судна, беспокойное шипенье воды за кормой и монотонный грохот льдин, попадавших под форштевень.

Тишина и покой воцарились на «Ладоге». Из всех кают доносился мирный храп и сонное посапывание, как будто дело происходило не на большом пароходе, затерявшемся в двух с половиной тысячах километров от Большой земли, в суровом и коварном Баренцевом море, а где-нибудь под Москвой, в тихом и уютном доме отдыха, во время мертвого часа. Здесь даже были, так же как и в палатах домов отдыха, задернуты шторы на иллюминаторах, чтобы не мешал уснуть яркий солнечный свет.

Риф или не риф?

Впрочем, очень скоро выяснилось, что между «Ладогой» и домом отдыха все же существует большая разница. В самом деле, если не считать крымского землетрясения, старожилы домов отдыха не запомнят случая, когда кого-нибудь сбросило бы с кровати во время сна. Между тем не успели еще экскурсанты заснуть в своих каютах, как раздался сильный толчок, и они посыпались со своих коек на пол, как спелые плоды. В то же мгновение прекратился ровный гул машин. В наступившей тишине послышалось хлопанье дверей, топот ног экскурсантов, выбегавших из кают, чтобы узнать, что случилось. С палубы доносились громкие слова команды.

34
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело