Изнанка неба - Лайл Гэвин - Страница 50

• Предыдущая
• 50/63
• Следующая

Это оставило наш десятимильный пролив между Сериго и Тори. В ясную погоду это не создавало бы никаких трудностей, а на высоте десять тысяч футов и подавно. Но здесь проходил атмосферный фронт, а на высоте ниже пятисот футов, плохой видимости, да еще сильном боковом ветре и почти полном отсутствии надежд на радиокомпас задача была не из приятных.

– Где он проходит? – не унимался Китсон.

– Вот посмотри. Я взял управление на себя.

– Я передал управление.

Одной рукой я взялся за штурвал и почувствовал, как моя ладонь взмокла от напряжения, а свободной протянул ему карту с подставкой.

Он просто окинул ее взглядом и нетерпеливо спросил:

– Надеюсь он не тянется до самого Саксоса, и мы сможем там приземлиться?

– При условии что нам удастся до него добраться. Если уж нам так хочется разбогатеть, почему бы не вернуться в Ливию и не украсть нефтяной колодец?

– Перемажешь мне весь самолет, – неожиданно ухмыльнулся он. – Мы уже богаты, парень. Все что нам нужно – это точно проложить маршрут и не сбиться с курса.

– Это верно, – я старался понять, где начинается граница ненастья. Но это было невозможно, ведь его протяженность оставалась для меня загадкой. Правда судя по сводке, которую передал Пилос оно разгулялось на протяжении пятидесяти миль.

Китсон поудобнее устроил свою больную руку и посмотрел на свои часы.

– Семь сорок. Мы уже должны были попасть на свой маршрут. Переходи на курс в шестьдесят два градуса.

Я мягко тронул штурвал и повернул на пять градусов. В первый раз за все время полета Китсон нарисовал на линии нашего маршрута маленький квадратик: знак того, что мы наверняка должны находиться в расчетной точке.

Я скосил взгляд на карту. Последний кружок, который уточнял наши координаты, был помечен семью часами и двадцатью пятью минутами, и нас отделяло пятьдесят миль.

Прежде чем мы попытаемся на низкой высоте проскочить атмосферный фронт в этом проливе, нам потребуется что-нибудь получше, чем простая уверенность в своих расчетах.

– Что ты там говорил про точную прокладку маршрута? – поинтересовался я.

– Ты определишь точные координаты, а я нанесу все на карту, – он ухмыльнулся и полез за своими штурманскими инструментами.

Я прибавил громкость и снова настроился на Афины. Наушники дружно ответили свистом помех, создаваемых атмосферным электричеством. Я переключился на радиокомпас, и стрелка импульсивно задергалась, ничего хорошего, сектор был не меньше пяти градусов, так что пришлось настраиваться на другую волну.

Луга звучала чисто, но сигнал был очень слабый, стрелка реагировала вяло, и для точной ориентировки этого не хватало. Бенгази хранило молчание и Пилос тоже на связь не выходил. Я выключил приборы и посмотрел на часы. Они показывали семь часов сорок четыре минуты.

– Сколько нам осталось до границы атмосферного фронта? Миль пятьдесят? – нарушил молчание Китсон.

Перед нами кучевые облака стали похожи на первые высотные здания окраины большого города. Но впереди нас ждала встреча с более серьезными неприятностями. Полоса непогоды встретит грозовыми облаками, которые встанут сплошной стеной на нашем пути.

– Да, – отозвался я, – будем считать, что так.

– Хорошо, – он ткнул карандашом в карту. – Как ты себе его представляешь?

Вопрос был нелегким. Меня очень волновало направление ветра, к тому же у границы ненастья он может поменять направление: северный ветер по мере углубления резко сменится на южный или юго-восточный.

А это было очень важно: для нас был нужен восточный или западный ветер, ведь маршрут до Саксоса пролегал строго с востока на запад. Но об этом у меня еще будет время поразмышлять.

– Мы можем рассчитывать на скорость ветра у поверхности моря в сорок узлов с направлением в двести восемьдесят градусов, – процедил я. Это была только догадка, ведь никакой надежной информации у меня не было.

– Хорошо, – сказал Кен и стал крутить диск своей вычислительной машинки, а я вернулся к своим поискам в эфире.

Кучевые облака стали выглядеть заметно внушительнее. Китсон сделал какие-то пометки на карте и убрал свои инструменты.

– Держи прежнюю высоту, – посоветовал он, – скоро нужно будет принимать решение. Мы уже семьдесят миль без связи. Не надо ничего менять, пока не сориентируемся по радиокомпасу, и тогда пойдем на снижение, удерживая прежний курс. На пятистах футах или ниже сбавишь скорость до ста двадцати узлов, хорошо?

Я кивнул. Снижение скорости означало, что мы будем резко терять и набирать высоту в вихревых потоках, и у нас будет немного больше времени рассмотреть преграду, в которую нам предстояло врезаться. Но это также значило, что ветер будет сносить нас сильнее.

– Осталось десять миль до пролива, – сказал Кен. Я предлагаю сделать правый поворот, чтобы держаться подальше от Сериго. Если мы перейдем на восемьдесят семь градусов, наш курс пройдет восточнее и как раз посредине пролива. Мы будем держаться его, пока не окажемся подальше от островов. Дальше будет проще и значительных препятствий не ожидается. О'кей?

– Дай мне на минутку карту.

Он протянул ее мне, и я изучил продолжение нашего маршрута, который был только что им нарисован. Правый поворот был простейшим решением проблемы, а это самый лучший выход, когда ты пользуешься простейшими навигационными инструментами. Замысловатая трасса грозит умножением твоих ошибок. Но любое предложение, касающееся полета в десятимильном проливе, предполагает, что мы не должны сбиваться с курса больше чем на пять миль.

– А вот и он, – тихо сказал Кен.

Я поднял голову и увидел грозовой фронт.

Он был еще далеко, в пятидесяти милях, как и выходило по нашим расчетам, но даже с этого расстояния вид его был довольно внушительным. Сплошная стена грозовых облаков достигала сорока тысяч футов, а ветры стратосферы сделали их верхнюю часть плоской как стол. Эти восьмимильные грохочущие столбы с их вихревыми потоками могут легко опрокинуть на спину стотонный авиалайнер и оторвать ему крылья.

Для четырехтонного малыша "Пьяджио" это будет равнозначно полету через мясорубку. Но мы не собирались идти напролом: нашей задачей было проскочить под ним, если там окажется хоть маленькая щель.

Кен сделал быстрые прикидки на карте.

– Эта сторона пролива шириной около пятнадцати миль.

Я продолжал всматриваться в ветровое стекло кабины. До этой минуты, несмотря на сообщение Пилоса, мне хотелось надеяться, что эта штуковина переместится на восток, рассеется и в ней появятся бреши на высоте десять тысяч футов. Мои ожидания оказались напрасными. Грозовые облака простирались до самого горизонта, плотной массой доходили до двадцати пяти тысяч футов и только потом разбивались на отдельные облака. Но даже если "Пьяджио" эта высота была по силам, то без кислорода все шло насмарку.

– До Саксоса так продолжаться не может. Там уже должна быть нормальная обстановка, – уверенно заявил Китсон и посмотрел на часы. – До него осталось миль сорок пять, через семь минут начинаем снижение. В семь пятьдесят пять.

Семь минут, чтобы уточнить наши координаты и полагаться перед снижением на нечто большее, чем маленький квадратик на карте.

Я перепробовал Афины, Лугу, Бенгази. С Пилосом мне неожиданно повезло. Часы показывали семь пятьдесят две. Сигнал был чистый, громкий, и стрелка радиокомпаса замерла как вкопанная. Станция лежала перпендикулярно нашему курсу, значит по ее сигналу можно было точно сориентироваться относительно пройденного по маршруту пути, но отклонения от курса она не давала. Для этого мне нужны были Афины или Луга. До начала снижения оставалась одна минута.

– Как ты оцениваешь наше положение? – спросил я.

Кен уперся карандашом в карту, точно на проложенный маршрут в тридцати милях не доходя Сериго.

– С точностью до двух миль, – отозвался он. – Точнее сказать не могу.

Он не мог быть уверен, для этого не было никаких оснований. Последний раз мы сориентировались полчаса назад и с тех пор преодолели более ста миль. Пятипроцентная ошибка составила бы пять миль, а это и было максимально допустимым отклонением от курса.

• Предыдущая
• 50/63
• Следующая