Том 11. Неопубликованное. Публицистика - Стругацкие Аркадий и Борис - Страница 57

• Предыдущая
• 57/189
• Следующая

Интродукция: как разбился самолет на Шумшу и как искали трупы, чтобы наполнить девятнадцать гробов.

Андрей встает рано утром, Нина еще спит. Он тихонько садится к столу с мыслью поработать и случайно находит под бумагами листки с японской скорописью, которые забыл вернуть Полухину. Он читает. Это памятная записка капитана «Конъэй-мару», как был пойман Кракен. Оказывается, накануне удрал из неплотно запертого ящика крупный экземпляр спрута, а на следующий день, едва забросили трал, как в него заполз Кракен. И Кракен не сопротивлялся, он спокойно дал себя вывалить в трюмный бассейн и тут же принялся за еду. Андрей думает и сопоставляет со словами Виктора, с бормотанием дяди Сидора. Просыпается Нина. Андрей предлагает ей выйти за него замуж. Она, смеясь, отказывается, одевается и уходит. Андрей весь день валяется на диване, погруженный в размышления, а вечером, захватив с собой самурайский меч, идет в Институт. Там он спускается в подвал и прячется за ящиками, так что дядя Сидор запирает его с Кракеном. Ночь, тьма. Кракен выползает из бассейна, таскается по подвалу. Начинается игра в кошки-мышки. В суматохе Андрей роняет меч и думает уже, что погиб, но Кракен, нагадив кругом сепией, возвращается в бассейн. Скоро рассвет. Приходит дядя Сидор, ругает ругательски Кракена и принимается за уборку. Андрей оглушен, отравлен ядом чудовища. Ему удается незаметно выскользнуть из Института, и он, пошатываясь, бродит по пробуждающемуся городу.

Интродукция: как я убил политрука, которого схватили эсэсовцы.

Днем Андрей снова приходит в Институт. Он слоняется по коридорам, перекусывает в буфете, наконец решается и спускается в подвал. Там сотрудник в белом халате демонстрирует Кракена делегации биологов из Океанологического института. Кракен безучастно лежит на дне бассейна, как куча маслянистых тряпок. Делегация уходит. Дядя Сидор, что-то бормоча по обыкновению, замшелый и сгорбленный, сидит в углу и чинит метлу. Андрей нагибается над бассейном. Разговор с Кракеном. Это, конечно, бред, просто ответы Андрея на собственные смятенные мысли. Кракен с торжеством объявляет, что мещанство, ограниченность, отсутствие стремлений всегда восторжествуют, что все усилия так называемых мыслящих интеллигентных людей в конечном итоге служат лишь для мещан. Чувствуя, что это бред, Андрей трясет головой. И тогда Кракен выбрасывает к его ногам самурайский меч, потерянный ночью. И выворачивается наизнанку бесстыдным похабным образом, как он это делал и раньше, облив кого-либо сепией — Андрей всегда принимал это за смех. Андрей взял багор, с которого дядя Сидор обычно кормил Кракена, привязал к концу обнаженный меч и со всего размаха воткнул острие между глаз чудовища.

Вы знаете, я глубоко убежден, что предисловий писать не надо. Всем неизвестный автор по этому поводу сказал: «В начале было слово» (а не предисловие). И вы знаете, я с ним согласен, потому что слово не требует предисловия, если это слово чего-нибудь стоит. А если оно ничего не стоит, то предисловие способно только испортить законченное впечатление о художественном несовершенстве.

Но поскольку приводимый текст не имеет начала, мне захотелось скомпенсировать этот недостаток. Я постарался быть краток, потому что чем короче предисловие, тем приятнее его читать.

Вы, конечно, уже прочли текст (мне всегда было непонятно, зачем вводить в язык два разных понятия — предисловие и послесловие, — если они обозначают абсолютно одно и то же: рассуждения никому не известного человека, которые никого не интересуют до прочтения книги и интересуют только критиков — после прочтения). Итак, текст вы уже прочли и теперь ждете, что в предисловии вам скажут, откуда он взялся и в чем, собственно, дело.

Надо сказать, что это самые трудные вопросы из тех, что можно задать по этому поводу. Об ответах я могу только догадываться.

Дело в том, что в прошлом году я был за границей в командировке и встретился со старинным другом, который там полпредом. Естественно, мы пошли в Лувр и провели там весь день, наслаждаясь прекрасной экспозицией Гогена, а когда я очнулся, то увидел, что лежу у себя в номере, одетый в пальто, но без брюк. Пальто было не мое, а в кармане, кроме рюмки с вензелем N, лежала еще и маленькая плоская обойма для портативного диктофона. На ленте был записан текст, который я передал в распоряжение одного института, где его перевели с помощью одной электронной машины с кодовым названием «Дешифратор шпионской и дипломатической переписки № 6». Перевод осуществляли по методу доктора наук Андреева, и поэтому он представлял собою 7832642 возможных варианта разночтения. Задача, как всегда в науке, состояла в том, чтобы выбрать вариант по вкусу. Так, Андреев и сейчас еще изучает вариант № 0001007, представляющий собой случайное сочетание грамматических форм: овно, овнюк, овённый, овнецо, овновоз и т. д. Главный заказчик института заинтересовался вариантом № 1234567, который начинается так: «Петя, у Джона насморк. Тетя поехала в Гавану страдать неумеренной потливостью. Береги зубы, щеку и солитера...» Этот вариант по требованию заказчика сейчас пытаются дешифровать во втором приближении. А я выбрал вариант № 7000000 и литературно его обработал, т. е. расставил точки и запятые, потому что машина этого не умеет. Конечно, мой выбор не случаен. Происхождение человека, мозг, мышление — все это отличные темы для застольных бесед и поэтому интересуют меня издавна. О происхождении человека хорошо сказал мой годовалый внук: «То, что вы все произошли от обезьяны, — сказал он, — меня не удивляет. Странно, почему вас до сих пор не посадили. В клетку». О мозге неплохо отозвался Гален: «Мозг, — писал он, — есть наисовершеннейшая пища, изготовленная природой». Это сказано сильно, но не верно, потому что наисовершеннейшая пища, изготовленная природой, это коньяк с лимоном. И я не удивился бы, если бы конечной целью Материи было создание вовсе не царя природы — человека, а наисовершеннейшего коньяка с ломтиком лимона, а человек в этом процессе играл чисто вспомогательную роль орудия созидания.

_Мося_: ...онгруэнтно-неконпоротисепарабельная форма не всегда кантуемой псевдожизни. Я кончила.

_Люпус_ _Эст_: Благодарю вас. Вы хотите что-нибудь дополнить, Оруд?

_Оруд_ _Гаи_: Да, с вашего разрешения.

_Люпус_ _Эст_: Прошу.

_Оруд_ _Гаи_: Я хотел бы высказать несколько слов относительно сопутствующих обстоятельств. Дипломантка лишь коснулась предыстории, что и естественно, т. к. ее тема в конечном итоге...

_Голос_: Громче!

_Оруд_ _Гаи_ (орет так, что ничего не разобрать; постепенно голос его стихает): ...Эта планетная система паразитирует на старой карликовой звезде и содержит одиннадцать больших планет. Мы выбрали третью, потому что она имеет большой безатмосферный спутник с отличным альбедо, а мне очень нравятся лунные ночи. Атмосферу планеты — планету мы назвали Земля — пришлось существенно переменить — там была масса ненужных газов, вызывавших у нас несвоевременные перпендикулы. Было забавно наблюдать катастрофическое вымирание огромных масс бессмысленной протоплазмы, формы которой были бесчисленны. Особенно активно распадались довольно крупные животные, похожие на наших горных ящериц среднего размера. Во время перелета я очень утомился — я работал тогда над математизацией проблемы «смысл слова» — и, чтобы отдохнуть, первые десять-пятнадцать миллионов местных лет (примерно шесть наших суток) посвятил уборке этой весьма запущенной планеты. На седьмой день я почувствовал себя в силах заняться чем-нибудь более важным и засел за работу, поручив Мосе... прошу прощения... поручив дипломантке заняться изменением оси вращения, чтобы создать подходящий климат в той области, где мы решили поселиться. Однако сосредоточиться я не мог. Во-первых, Мося... прошу прощения... дипломантка, покончив с земной осью, сильно скучала. А во-вторых, мне ужасно мешали некрупные волосатые существа, бродившие окрест в поисках пищи. Их волосатая шкура, полная паразитов, их хвосты и бесстыдно замаранные голые...* пробуждали во мне какие-то странные, забытые еще предками, ощущения и чувства. Сравнительно несложный анализ показал, что следует поручить Мосе произвести какие-то действия с этими существами. Действительно, аналитическая цепочка Мося — существа позволяла решить одновременно обе проблемы: существа перестанут отвлекать меня, а Мося перестанет скучать. (Гул голосов в зале: «Очень интересно!..» — «Нет, это все-таки Гаи! Гаи — есть Гаи! Какой смысловой потуг вы применили, Оруд?..») Я думаю, меня простят, если я не буду распространяться о методах. Все-таки сегодня не я защищаю диплом, а? (Одобрительный смех в зале.) Итак, вначале я попытался поручить Мосе отгонять этих хвостатых пусковыми клепсидрами, но очень быстро понял, что иду если не по ложному, то, во всяком случае, не по самому простому пути. Нетрудно представить, что это такое — женщина, занятая хозяйством: достаточно посмотреть на наше правительство**. Поэтому, исправив наскоро последствия первого, признаюсь, опрометчивого решения, я предложил Мосе построить несложную кибернетическую систему, способную, так сказать, воздвигнуть стену между мной, носителем Разума, и этими гнусными волосатыми тварями. Киберсистему я назвал (хохочет)... простите меня, пожалуйста, я назвал ее (хохочет совершенно неприлично)... о-ох... назвал Человеком (хохочет; хохот в зале)***. О-ох! Простите меня, старика... Я сейчас кончаю. Техническое задание я сформулировал в общем виде, так что машина получилась довольно способной. Хвостатых отгоняла неплохо, хотя и переняла у них некоторые дурные привычки: чесаться под мышками, искаться, много и бессмысленно болтать, стараться урвать побольше, а сделать поменьше и т. д. Вот и вся предыстория. Мне кажется, Мося поработала неплохо и можно ей присвоить звание и диплом.

• Предыдущая
• 57/189
• Следующая