Алмазный венец севера - "Larka" - Страница 37

Удар не в такт, выбивающийся из ритма боя — и шипастый шар булавы прорвался сквозь выверенную вязь защиты, смял как бумагу неосторожно подставленный наплеч. Вместе с тем, что под ним… добивающий удар кинжалом в левой — с проворотом, в основание шеи.

Ого! Впереди словно выросла неодолимая лязгаяющая стена. Ларка резким движением стряхнул со лба пот. Перед ним кошмарным видением высился паладин светлого воинства, и его тяжёлый, давящий взгляд заставил ощутимо дрогнуть колени. Т-образная прорезь в куполе глухого шлема светилась изнутри неземным огнём. Вот он, паскуда… но драться умеет, стервец…

Поручик глухо зарычал и навалился цепко, умело. Не раз и не два его исцарапанная булава небрежно отбрасывала куда более лёгкий меч святого воина и находила себе путь к полированным сияющим доспехам — но каждый раз лишь бессильно, с лязгом высекала искры.

Гном покончил с вертлявым сержантом одним ударом, словно поставил внушительную, глухо хрустнувшую напоследок точку. На миг скинул ободранный шлем, утёр глаза.

— А ну, дай мне попробовать! — тут вам не рыцарский турнир с их правилами, тут бой и правила чести роли не играли. Трин проворно обрушил на паладина свой молот, забухал им часто и мощно.

Пока Ларка несколько мгновений отдыхал в сторонке, давая чуть отойти уже взмолившимся о пощаде плечам, он окинул взглядом поле боя. Впрочем, давно уже обратившееся в побоище. Мария кошкой спрыгнула вниз с той стороны коридора, и теперь врубилась в святое воинство, как истосковавшийся по работе лесоруб в молодую рощу. Два чёрных клинка пели мрачную песню точно и убийственно — а оставшийся на галерее маг бомбардировал сверху небольшими, но точными молниями и огненными шарами.

Святые молитвы хоть и защищали в должной мере бойцов, но всё же магия Франека слепила глаза, толкала некстати под руку. Клинки двигались замедленно и неточно — и домогавшаяся крови Мария фон Браухич получала своё удовольствие сполна.

— Вот же ювелирно работает, — мимовольно восхитился Ларка при виде расходившейся в неистовом женском гневе амазонки.

И когда та в буквальном смысле прорубилась сквозь оставшегося последним хоругвеносца, да обрушила разгорячённые братники на спину сосредоточенно изощряющегосяя с гномом паладина, лишь цепочка ослепительных вспышек пробежала по сияющей броне.

— Осторожнее, у него, похоже, франкские доспехи! — предупредительно крикнул Ларка сорванным голосом.

В самом деле, бронзовый молот гнома в полном противоречии с законами механики и инерции обогнул истерзанный щит паладина и впечатался в грудную пластину. Клацнуло, та сыграла… и ничего. Удар, на месте поваливший бы в лоб деревенского бугая, пропал втуне.

— Да, похоже, — Трин словно плёл паутину вокруг противника, пытаясь найти слабое место — но пока что не преуспевал.

Франкскими доспехами называли чрезвычайно редкую и не очень удобную их разновидность. Каждая часть и фигурная пластина такой брони не опиралась на пододетую толстую прокладку или тело. Напротив, она словно парила на некотором расстоянии, будучи искусно подвешена на внутренних ремнях и кожаных полосах словно на пружинах. Под любым ударом калёная сталь только лязгала, проседала и отдавала хозяину лишь чувствительный, но уже не опасный толчок.

Майорша тоже попробовала ещё раз, но паладин лишь небрежно отмахнулся массивным щитом от водопада окативших его броню искр, и несколько более лёгкую воительницу просто унесло назад.

— Собаки! — чуть рокочущий бас из-под сияющего изнутри шлема отчего-то так напугал поручика, что тот шарахнулся в сторону.

Святой воин уже размялся, разогрелся — и теперь так насел на подуставшего гнома, что Трин начал отступать. И блистающий клинок всё уверенней и сильнее нет-нет да чиркал по его истерзанной кольчуге.

— Уступи мне дорогу, почтенный гном — тут путь магии, а не стали, — как и когда тощий Франек спустился с галереи, никто и не заметил. Слишком уж вцепились вниманием и оружием в оставшегося одиноким паладина.

Бородач с хриплыми матюгами отпрыгнул назад и в сторону. А всё же, недостаточно ловко — смутно блеснувшее сталью полукружье непостижимым образом загнулось и зацепило Трина по бедру. Ах, какая незадача…

Паладин на миг замер. Он столь явственно заколебался, увидев перед собою лишь худощавого старика с чуть растрёпанной длинной и седой бородой. Волшебник стоял, упираясь перед собой тонким резным посохом, и незримый ветер трепал одежду. И святой воин наверняка задался вопросом — что же тут кроется?

Меч обрушился, как стальная молния, но лишь с тем, чтобы увязнуть в безнадёжном сонме кривляющихся теней. Те окружили своего повелителя, плясали вокруг и образовывали вязкую, глухую стену, в которой увязал любой удар. Да уж, полностью готовый к бою маг это вам не шутка… несколько проронённых паладином слов тоже не оказали видимого воздействия. Святые воины высоких рангов всегда имели наготове несколько святых молитв, недочитанных до конца. С тем, чтобы в нужный момент произнести завершающее обращение к своему богу и обрушить на нечестивца всю праведность гнева всевышнего.

Но лишь ветер сильнее встрепетнул одежду да забросил на плечо белоснежную бороду.

— Шут гороховый, — Франек, от ощутимо давящего и обжигающего взгляда на миг прикрывший глаза тыльной стороной вытянутой ладони, покачал головой и словно стал чуть ниже. — Я только сейчас это понял — вы все просто фигляры.

Он властно выбросил вперёд руку и неслышно шепнул что-то.

— … Alors! — последнее громко произнесённое слово столь явно едва не вывернуло старого мага наизнанку, что настороженно приглядывающийся Ларка обеспокоенно принял боевую стойку.

Но из всего окружающего мира что-то ощутимо стянулось сюда, на властный призыв великолепного в своём гневе волшебника, с тем чтобы из раскрытой ладони обрушиться на паладина.

Блестящие, едва поцарапанные доспехи вспыхнули нестерпимым светом. Да нет, не просто сиянием — жаром полыхнуло так, что изрезанный в лоскуты Марией длинный плащ на плечах святого воина сразу занялся как политый маслом.

Ох боги, как же он кричал! Как выл и катался по каменному полу неистово полыхающий чадным пламенем клубок! Вот он задёргался в судорогах, изогнулся червяком и после агонии замер на плитах. Доспехи потускнели, потемнели, и изумлённый Ларка осознал, что сталь действительно оказалась раскалена заклятьем Франека добела.

Мария неуверенно кашлянула от затопившего коридор дыма и нестерпимого смрада, а потом закрыла рукавом нос и пригнувшись нырнула к выходу. Ларка взвалил на плечо ручищу прыгающего на одной ноге бледного гнома да тоже устремился наружу — и лишь старый маг остался стоять перед поверженным противником немым укором самому себе. Впившиеся в посох пальцы побелели от напряжения, а со склонившегося то ли от усталости, то ли от чувства вины заострившегося лица упала капелька пота.

— Надо же, сработало… — волшебник встряхнул головой, вдохнул воздуха. Тут же поперхнулся чадом горелого мяса и поспешил вслед за остальными наружу.

— Что и как ты сделал? — Ларка резанул кинжалом пропитавшуюся кровью штанину гнома и обнажил длинный глубокий разруб.

Стоящий над ними Франек мимолётно огляделся и проверил округу магией. Всё же, оказалось, что в крепости они вчетвером остались последними жвыми. И он вздохнул, с наслаждением поймав ртом несколько крупных, мокрых и слипшихся снежинок.

— Да приметил я ещё в первый раз, как ты, поручик, булавой орудовал — и призадумался. Ведь когда прилетает удар… твоё оружие ведь не касается тела врага? Если пристально всмотреться и вдуматься, ломает кости и сминает плоть сама одежда и доспехи солдата.

Не обращая внимание на грязные пальцы гнома и Марии, сжавшие края раны, сквозь которые толчками пробивалась кровь, Ларка старательно заглаживал плоть. Недавно он призадумался — а нельзя ли обойтись с человеческим телом, словно с тем же металлом? Получалось из рук вон плохо, но всё же получалось. По крайней мере, драгоценная и почти чёрная сейчас жизненная влага уже едва сочилась…