Алмазный венец севера - "Larka" - Страница 50

— Совершенно верно, дамы и господа, — подтвердил канцлер. — И гномы и эльфы традиционно поклоняются Свету — но оказалось, что по духу и философии мы им куда ближе, нежели фанатики на полуночи.

— Прямо тебе отпущение грехов по всей форме, — проворчал кивнувший адмирал. Он почесал в затылке и с флотской прямолинейностью бравого вояки осведомился в пространство тронной залы, да сколько ж можно порядочному моряку сушить горло? — Ваше величество, ну хоть по кружке пива на рыло — в честь такого оно не грех…

Если бы седмицу назад оный флотоводец в битве при островах Мидроад не устроил образцово-показательный разгром кораблям святого флота, всё могло бы обернуться совсем иначе. Но адмирал фон Триер нынче обретался в почёте при дворе — причём, по единодушному мнению, вполне заслуженно. Потому и естественно, что Его Величество понимающе усмехнулся шалости своего фаворита да шевельнул рукой в сторону церемонимейстера.

У боковой стены бесшумно летающие лакеи мгновенно устроили столы — со всем, чему на них быть и полагалось. Да и королю слуга принёс на подносе бокал лично проверенного на предмет ядов лёгкого вина.

Единственными, кто остались легонько недовольными насчёт "рыла", оказались несколько занимавших высокие посты придворных леди и лично волшебница в розовом. Пригубив напитков да устроив налёт на вазы с фруктами, дамы пошушукались, и тут уж понятными стали их смешливые взгляды в сторону флотских — явно намечалась некая каверза со стороны прекрасной половины королевства. Возможно, приметивший то фон Триер и проникся. Но возможно, и нет — в случае чего, мостик фрегата или корвета всегда ждал его.

А уж в море ни одна баба не достанет моряка своими капризами…

Он пришёл один. С полуденного заката, где на холмах за ручьём встала лагерем ненавистная и в то же время оказавшаяся непобедимой армия медного королевства.

Один, в длинном тёмно-алом балахоне, с такою же островерхой шляпой колдуна на голове. И что ни обрушивали на величавого старика цепь арбалетчиков или лихорадочно бормочущий молитвы святой брат, всё оно отскакивало от окутанного прозрачной жемчужной дымкой магика.

— Проклятый еретик! — в бессилии сломавший о того свой трижды освящённый меч паладин в бессильной ярости, с лязгом ударил латной рукавицей в бедро.

Даже самые грозные и тайные слова лишь чуть всколыхнули длинную белоснежную бороду и заставили чуть ярче разгореться в навершии посоха алый огонёк. Святые молитвы отскакивали от ненавистного магика словно мячики. Развалив несколько городских зданий, хозяйка города и дома за плечами угомонилась — вся тщетность усилий и потуг оказывалась очевидной.

Вот так, гордо выпрямившаяся и неприлично растерянная, леди у порога и встретила неспешно идущего по улочке волшебника. Откуда в нём такая сила? Отчего веками выверенные и проверенные молитвы вдруг потеряли свою силу? — эти вопросы бились в виски с пульсом заходящегося от натуги сердца.

— Леди Майя, урождённая маркиза д'Акс? — поинтересовался тот ненавязчиво, словно высправшивал дорогу.

А получив гордо и вызывающе процеженное с высоты крыльца подтверждение, задумчиво покивал головой. Магик медного королевства посмотрел по сторонам, улыбнулся клумбам с цветами да молодым фруктовым деревьям, и только сейчас представился.

— Волшебник первого ранга Франек, — хотя загораживавшие знатную леди солдаты едва ли поняли смысл этих слов, та сообразила мгновенно.

Один из самых-самых…

— В общем, так, — ненавистный колдун говорил негромко, словно сам с собою, и унижение от того, что ей приходилось прислушиваться, вымахнуло на щёки предательским румянцем. — Командир полка королевской армии поручил мне передать следующее.

Дальше последовало нечто, весьма похожее если не на оскорбление, то на ультиматум. Всех святых братьев и паладинов ждёт виселица… если они прилюдно и чистосердечно не откажутся от своей гнусной и людоедской веры.

— Не бывать тому! — побелевший от ненависти святой брат подскочил ближе, размашисто ударил колдуна раскрученным над головой словно боевой цеп кадилом… чтобы тут же с лёгким звоном осыпаться странной мерцающей пылью.

— Дурачок, — снисходительно обронил не шелохнувшийся магик. — Видите ли, когда умрёт последний посвящённый, ваша вера тоже умрёт. Сама собой — и мы будем стремиться к тому неустанно.

— Тогда к чему слова? Отчего вы просто не убъёте всех нас? — судя по сузившимся глазам леди, та уже находилась в крайней и весьма опасной степени готовности ко всему.

Лёгкий смешок оказался ей поначалу ответом. Волшебник улыбнулся в сторонку, приветливо кивнул уже не утреннему, но ещё и не полуденному солнышку и только потом вернул свой взор на крыльцо.

— Простым солдатам и офицерам, не запятнавшим себя якобы святыми делами, гарантируется жизнь и достойное военнопленных обращение. Мирным жителям — свобода жить и спокойно работать дальше, — глаза магика вычленили леди и вдруг впились в неё с непонятною силой. — Если вы действительно маркиза этих людей и этих солдат, то примете вовсе не то решение, как этот глупец.

Этот непонятный Франек брезгливо ногой растёр на камнях горстку блестящей пыли — всё, что осталось от незадачливого монаха. Но женщина процедила в ответ, что она и сама является святой сестрой и одной из носительниц божественной Силы.

— Ну что ж, леди, у вас есть шанс пересмотреть и изменить наиболее мерзкие и кровожадные постулаты вашей веры. И кто знает — возможно, его величество король даже оставит вас при титулах и милостиво выдаст замуж за кого-то из своих подданных…

Как с ясного неба не грянула молния и не развеяла мерзавца в прах, осталось ведомо только небесам — с такою силою и ненавистью леди обрушила на того свой страх и отчаяние. А всё же… ничего. Кроме равнодушного пения жаворонка где-то в небесной лазури, ничего.

— Не шалите, леди — мне не очень-то хочется торчать здесь и уговаривать вас, да ещё на жаре. Соблазн быстренько уничтожить в этом городишке и окрестностях всё живое, а потом просто доложить полковнику, что чокнутые фанатики предпочли умереть, слишком велик для старого человека.

"Старого… Этот ещё и меня переживёт" — если бы магик мог прочесть эту угрюмую мысль леди Майи, то он наверняка позабавился бы. Но он только вздохнул и пожал плечами.

— Ну, как хотите. Вы уже надоели мне своим упрямством. А мне хочется поскорее вернуться в тень да выпить прохладной воды, — и покрепче, с явно мерзкими намерениями принялся засучивать рукава своего балахона.

Стук алебарды и лязг железа подтвердили, что кому-то из солдат сделалось дурно. И всё же, они не дрогнули и не взбунтовались против упорствующей на краю смерти госпожи.

— Сколько у нас времени на раздумья? — собственный голос показался леди каким-то чужим и отчего-то постыдным.

Паладин сбоку покачал головой и проворчал, что предпочитает умереть в битве. Но магик опечаленно развёл руками — дескать, битвы не будет, уж извини. Тебя просто сожгут издали заклинанием, и всё.

— Да уж… выбор у нас невелик. Только попомните мои слова, господин магик — война ещё не закончена, — паладин горделиво хватанул ладонью пустое место на перевязи, где ещё недавно висел верный клинок, и печально покачал запылённым шлемом.

Однако проклятый и ненавистный еретик вдруг что-то вспомнил. Он укоризненно сам себе поцокал языком и заметил негромко, что есть тут один к леди Майе приватный разговор. И едва та сделала несколько шагов вглубь уже почти не дававшего тени сада, как колдун негромко поинтересовался — не припомнит ли почтенная леди одну ведьмочку из наших?

— В прошлом году она здесь проходила… вон и следок завернул на край двора… — глаза этого Франека смотрели как-то особенно проникновенно, и почтенная леди не стала скрывать.

— Да, было такое, помню. Но скорее всего, её направили на перевоспитание… а там умеют обламывать и не таких еретичек, колдун. Так что, наверняка она сейчас одна из наших преданных святых сестёр…

Она говорила ещё что-то, цедила через брезгливо выпяченную губку, бубнила в навалившейся вдруг ватной тишине. Нелепо разевала ротик и даже объясняюще повела в жарком мареве ладонью. Но Франек уже едва слушал её. Какие же мерзавцы, право… и зачем только он обещал полковнику сделать всё, чтобы уговорить этих святош да постараться спасти?