ПЛАСТУНЫ - Срибный Игорь Леонидович - Страница 16

              Пока лошади, приученные сами искать водопой и травостой для пропитания, отдыхали, горцы решали, как им быть. Наконец, решено было идти в Тарки к Мехти-хану, шамхалу Тарковскому, и отдаться на его милость.

               Сытые и отдохнувшие лошади донесли всадников до Тарков к утру следующего дня.

               Мехти-хан и его старший сын Сулейман – юноша, у которого только-только начали пробиваться усики и темный пух на щеках, встретили горцев в просторном дворе, выложенном мраморными плитами. Посреди двора уютно журчал фонтан, обсаженный кустами роз, а высаженные вдоль высокого забора чинары, давали достаточно тени.

                Шамхал уселся в кресло – качалку, а Сулейман встал позади него. Мехти-хан легонько хлопнул пухлыми ладошками, которые были все еще перевязаны – ожоги заживали медленно, и нукеры, окружив спешенных всадников, приняли у них оружие и проводили поближе к шамхалу. Внимательно осмотрев всадников, склонившихся перед ним в глубоком поклоне, Мехти-хан сказал:

                - Я вас узнал. Ведь вы все были со мною вместе в долине Аксая при подготовке и при нападении на стан казаков и егерей урусов. Почему же вы до сих пор не у родных очагов, а продолжаете скитаться по горам? Кто-то один из вас пусть расскажет мне.

                Один из горцев, заслуженный в битвах Гуссейн, выпрямил спину, сделал шаг вперед и спокойно рассказал о неудавшемся нападении, организованном Караташем, Нуцал-ханом и Касымом Кумыкским, и о его результатах.

                Шамхал слушал его, полузакрыв глаза и, казалось, дремал.

                Гуссейн закончил рассказ и стоял молча, не шевелясь, боясь движением потревожить хана.

                Наконец, Мехти-хан открыл глаза и, медленно цедя слова, сказал:

                - Я вымолил у полковника Зырянского несколько лет мира для того, чтобы мы смогли приготовиться к войне с Москвой. Все это время мы наносили им мелкие удары, преследуя и нападая из укрытий. Мы попытались взять их стан приступом, но они применили против нас бомбу и огненным боем выбили множество наших воинов. Я убедился в том, что сейчас у нас недостаточно сил и, главное, оружия, чтобы сражаться с ними на равных. Поэтому пошел на мирные переговоры. Но три безмозглых ишака – ваши ханы, посчитали себя умнее шамхала Тарковского! Они, позабыв урок, которые преподали им русские,  решили все же напасть на них и разгромить, чтобы прославиться в горах, как сильные и мудрые воины, которые пошли против воли шамхала и победили.

                - Так, где теперь эти мудрые и сильные уздени?! – заорал вдруг шамхал, вскакивая с кресла. – Где их славные воины? Где победа? А, нет ничего – ни победы, ни храбрых воинов, ни-че-го! Но зато, есть теперь постоянная угроза вторжения несметных русских полчищ в Дагестан! Вторжения с пушками, ружьями, ручными бомбами! Вы – аварцы, - его палец уткнулся в грудь Гуссейна, - Встретите их луками и стрелами? Или у вас есть пушки, чтобы противостоять урусам? А вы – кумыки! Ваши аулы находятся на равнине, русским не  нужно будет даже утруждаться и лезть в горы, чтобы растерзать вас! Вы об этом подумали, прежде, чем напасть на казачий стан, после того, как я дал команду всем отрядам разойтись? Нет, вы думали, что заслужите славу, разгромив отряд Зырянского!

               - Уведите их в темницу, долой с моих глаз, - устало сказал шамхал, опуская в кресло свое необъятное тело. – И позовите ко мне Абу-Бекира – начальника моей стражи!

               - Сулейман, - голос шамхала потеплел, - слушай все внимательно и думай, как бы ты поступил в той или иной ситуации. Ты понял, что случилось сейчас, в связи с этим нападением слуг шайтана на урусов?

               - Да, отец, - ответил юноша, - Мы теперь должны быть в постоянной готовности к нападению русских.

               - Так вот, дело как раз в том, что мы к нему не готовы, - с горечью промолвил Мехти-хан. – Наши воины вооружены копьями и стрелами. У нас есть огненный бой, подаренный нам персидским принцем, но его очень мало. Пушек, как ты знаешь, у нас нет вообще. У нас есть отвага, и есть горская доблесть, но, увы, эти качества – ничто против ружей и пушек. Ты слышал сегодня, как погиб отряд из пятисот всадников, каждый из которых, я повторяю – каждый, был смел и отважен. Но урусы просто перестреляли их из ружей, не дав показать ни отваги, ни смелости… А всего за день  до этого они просто взорвали бомбу, которая воспламенила земляное масло, и более трехсот воинов погибло в пламени и от пуль казаков. Вот так мы потеряли огромное количество воинов, не причинив сколько-нибудь значительного вреда противнику. Так что, сын мой - это другая война, и к ней нужно готовиться. Готовиться долго. Копить и вкладывать в нее золото и серебро. Нужно учить воинов правилам новой войны. Многое нужно…

                - И самое главное – сказал Сулейман, - Нужно время, которого нам не хватит, если мы вот так будем пытаться кусать русских исподтишка. Мы только раздразним русского медведя.

                - Ты все понял правильно, сын мой, - шамхал благосклонно поглядел на Сулеймана. – А сейчас я дам команду Абу-Бекиру выслать на равнину дозоры и усилить дворцовую стражу.

               - Отец, ты думаешь, они осмелятся напасть на Тарки?

               Шамхал в задумчивости покачал головой и ответил:

               - Я думаю, они нападут на Тарки…Им нужно всего пару недель, чтобы дождаться подкрепления от их воеводы, и несколько дней  пути. Сейчас у полковника Зырянского развязаны руки – ведь он наверняка считает,  что наши неумные «герои» выполняли мои приказания и своим нападением на лагерь урусов дали ему прекрасный повод сделать ответный ход и понудить нас  выполнить волю России.

                 Уляб повел отряд пластунов такими тропами, что даже привыкшие ко всему горские лошади в некоторых местах испуганно косили глазами на разверзающуюся буквально под ногами бездну. Дважды казакам пришлось передвигаться прямо внутри облаков. Но их храбрый проводник и толмач уверенно вел отряд вперед, с каждым перевалом, каждым преодоленным хребтом приближая к цели.

                 Переход занял трое суток и окончательно измотал и пластунов, и их лошадей. Но зато они прошли весь путь, не замеченные ни единым горцем, и вышли не к нижнему городу, населенному беднотой и мелкими ремесленниками, а к майдану, расположенному в срединной части города, где проживали купцы и знать. Здесь же располагались караван-сарай, шумный восточный базар, многочисленные купеческие лавки и мастерские оружейников и ювелиров.   От майдана извилистый серпантин дороги, выстланной крупными плитами дикого камня, вел прямо ко дворцу шамхала.

                 Дорога в эту часть города была пробита в скальном массиве и шла через дремучий лес, через который была прорублена неширокая - в две сажени просека. Чтобы пересечь ее и уйти выше майдана в гору, казакам пришлось пропустить разъезд нукеров, которые вышли из города через арочный проем в стене, закрывавшийся решеткой, сбитой из толстых, окованных полосами железа, дубовых брусьев. Вход и решетку охраняли двое воинов, вооруженных луками и стрелами.

                 Уйдя в лес, казаки устроили бивак на широкой поляне, сразу разослав во все стороны дозоры.

                 День ушел на отдых и наблюдение за городом и дворцом. Несколько пластунов ушли еще выше на гору, поднявшись выше дворца,  и, выбрав удобное место, поочередно вели наблюдение за внутренним распорядком в крепости.

                  К вечеру они знали порядок смены внутренних постов и выхода из ворот крепости разъездов, расположение дворцовых сооружений и палат шамхала, его жен и детей. Дворец, как и весь город, располагался на горе уступом, состоящим из двух уровней. В первом – нижнем размещалась стража, в коей казаки насчитали около ста воинов, и челядь, обслуживающая дворец. В верхнем - жили члены семьи шамхала, наставники и учителя детей. Высокий каменный забор по углам венчали сторожевые башни, вокруг которых на уровне верхнего обреза забора были проложены смотровые площадки. Стражи, в основном, находились на  этих площадках, не поднимаясь в башни. Были они вооружены старыми самопалами, которыми уже давно не пользовались казаки, потому что процесс подготовки выстрела из них занимал довольно много времени, а чтобы произвести выстрел, нужно было засыпать порох на полку и резко дернуть курок. Курок высекал искру из кремня, искра поджигала порох, и только тогда (если стрелку повезет – порох будет сухим, колесцовый замок прокрутится достаточно резко, чтобы высечь из кремня хороший сноп искр, сноп пойдет прямо на полку с порохом, а не мимо нее и т.д.) происходил выстрел.