Не будите Гаурдака - Багдерина Светлана Анатольевна - Страница 63

— Да ты соображаешь, что говоришь, идиот?! Я?! Извиниться?! Перед ней?! После всего того, что она сделала с моей семьей?!

Молния сорвалась с его кулака и ударила в пенек слева от бабки.

Тот взлетел в воздух в облаке горящей трухи и опилок.

— Мьёлнир, мальчик, ты меня с Фафниром или с Нидхоггом путаешь?! — обрела, наконец, дар речи и горестно воззвала к справедливости бабулька. — Какой вред я могла причинить грозному Рагнароку или добрейшей Фригг?! Очнись! Я из этого леса в последний раз выбиралась лет триста назад!!!

— Врешь!!! — не унимаясь, ревел громовержец, и раскаты грома, захлебываясь, неистово месили и рвали небо у него над головой.

С берез сыпались листья, с елок — белки, с дубов — разбойники-соловьи.

— Кто внушил отцу, что тот, кто самый сильный, обязательно должен быть и самым мудрым?! Кто пел ему, что он самый-самый-самый, даже когда тот нес такую ерунду, что остальных уши сворачивались?! Кто науськал его напиться из Мимнира, а?!

— Кто? — заинтересованно глянула белесыми глазами на бога старушка.

— Ты, Волупта! Ты!!!

— Да что ты, милок, чур меня, чур!!! — взмолилась бабка. — Сколько веков тут сижу, лица ни человеческого, ни божеского не видя — и вдруг как гром среди ясного неба…

— Я тебе покажу — гром!!! Я тебе покажу — не видя!!!

И тут Иванушку осенило.

— Мьёлнир, погоди… — снова протянул он руки к рвущему и мечущему от злости богу, но то был глас вопиющего в грозу.

Бог разъяренно махнул рукой, и царевич кубарем отлетел к ближайшему дубу[73].

— Я тебе покажу!!!.. — свирепствовали гром, молнии и Мьёлнир над сжавшейся в комочек пенсионеркой. — Я тебе…

— ДА ТЫ МОЖЕШЬ НА МИНУТКУ ЗАМОЛЧАТЬ И ПОСЛУШАТЬ, ЧТО ТЕБЕ ЛЮДИ ГОВОРЯТ, В КОНЦЕ КОНЦОВ!!!

Молот из руки громовержца вылетел и отправился к бабкиной избушке, а сам бог, потеряв равновесие, оступился и грохнулся на землю.

Над ним, уставив руки в боки, пылая от возмущения, стоял Иванушка.

— Да как ты смеешь?!..

— Извини, я не хотел, — примирительно протянул руку товарищу тот. — Но ты же по-другому и слышать ничего не желаешь.

— Да, не желаю!!!.. — снова начал кипятиться бог.

— Погоди, Мьёлнир. Я всё понял, — торопливо, пока громовержец не призвал к себе молот и всё не началось с начала, заговорил Иван. — Это та самая прорицательница Волуспа…

— Волупта, — ворчливо поправил скрипучий голос.

— Да, простите. Волупта. Которая… Ну, ты только что перечислил, в чем ее обвиняешь.

— Да!!!

— Но, если подойти к вопросу логически, и посмотреть на картину непредвзятым взглядом, то можно увидеть, что и она говорит правду!

— Ха!!! — выразил свое отношение к словам Ивана и старушки бог, но слушать не перестал.

— Она говорила, что каждый раз, когда кто-то приходил к ней за помощью, то есть, я понимаю, за предсказанием, они делали ей некую работу по дому и приносили дары.

— Ну, и что?

— А то!!! Ты посмотри на ее дом! При всей растительности на крыше мы приняли его за кучу земли, помнишь? Сруб просел так, что его не видно вовсе! Волупта говорила про забор, так? Где он? Его нет! Сгнил, рассыпался, унесло половодьем — короче, нет и в помине! А бабушкина одежда? Масдай, которого ела моль размером с фазана, выглядит лучше!

— Ну, и что? — уже скорее упрямо, чем зло, упорствовал в непонимании молодой бог.

— А то! — горя озарением, воскликнул бабкин адвокат. — Что Волупта не обманывает, когда говорит, что никто не приходил к ней вот уже сколько там…

— Триста с лишком… — жалобно вздохнула старушка.

— Вот! Триста с лишним лет! И она ни перед тобой, ни перед Рагнароком, ни перед Фригг ни в чем не виновата! — вдохновенно закончил Иван.

— Не виновата?..

Лицо Мьёлнира растерянно исказилось и застыло в страдальческой маске, словно ему приказали за десять минут разгадать все секреты самого хитроумного фокусника Белого Света.

— Но… но… все видели ее… то есть, тебя, Волупта… во дворце отца… постоянно… и у Падрэга… и у других бо… Падрэг!!!..

Мьёлнир грохнул кулаком по земле, и гром отозвался оглушительным раскатом над головами людей.

— И снова этот хитрожо…

— Вьюноша, не выражайся!

— Хитроза… — сделал новую попытку бог, но опять наткнулся на укоризненный взгляд незрячих глаз старушки и, смутившись и мысленно обещав себе обязательно подумать над синонимическим рядом позже, с апломбом продолжил:

— …эта змея Падрэг!!! Это его происки, я чую!!! Но как, как, как?!..

— А может так быть, — донесся задумчивый Сенькин голос из-за их спин, — что это была не Волупта, а кто-то другой? Другая старушка, или кто-то еще, кто принял ее облик? У вас это возможно?

— Другой?.. — удивленно оглянулся на нежданную советчицу бог и, как голодная кошка — в мышь, вцепился в новую идею. — Другой, другой, другой… Кто-то, кто обернулся не тем, кто он есть, и никто этого не заметил… Есть! На это способен только один мерзавец!

— Падрэг? — незаметно присоединился к совещанию Олаф.

— Нет, — Мьёлнир свирепо мотнул взлохмаченной шевелюрой, усыпанной сажей и горелыми опилками. — Ульг.

Экстренное совещание, собранное верховным богом Хеймдалла, началось ровно в десять утра.

В зале приемов золотого дворца Падрэга собрались и расселись по изящным креслам и канапе все способные перемещаться боги Эзира.

Фригг осталась дома ухаживать за мужем.

Осунувшиеся, озабоченные лица, ссутуленные плечи, нервно перебирающие пальцами или теребящие подлокотники руки — девять явившихся на зов богов мало чем отличались друг от друга на четвертый день полного бед и несчастий правления Падрэга Премудрого.

Непрекращающиеся атаки варгов, налеты драконов, набеги великанов сделали жизнь небожителей, вручивших свою и Хеймдалла безопасность в молодые надежные руки, невыносимой.

Первым пало поместье Фреи и Фрея: двое мирных богов, как ни старались, ничего не смогли поделать против десятка драконов, и в слезах и проклятьях оставили дымящиеся руины после получаса заранее проигранной битвы.

Через день не стало лесного жилища Ноллы, да и сама целительница едва успела унести самые ценные травы и компоненты от стаи бешеных черных волков.

Следующее утро озарило розовыми лучами руины розового замка — обители богини любви и красоты Аос — разграбленной и разрушенной оравой великанов.

С холодящим предчувствием ужаса нового дня проснулись сегодня боги, но, встретившись в общем зале и торопливо и жадно пересчитав друг друга и задав сбивчиво волнующие каждого вопросы, слегка успокоились, и стали в нервном предвкушении новых печалей ожидать появления хозяина дворца.

Враг отчего-то затаился.

Но не видно было эти три дня и Падрэга с его сияющим мечом и полными уверенности и величия речами.

Цел ли он?

Не пал ли он безвестно, пытаясь гордо в одиночку сдержать орду противников?

Или — что хуже всего — не попал ли он в плен?

Но призыв исходил от него самого, а значит, оставалась надежда, что их защитник и радетель жив, и продолжает бороться.

А еще это значило, что у него есть новости.

Вдруг дверной проем, ведущий в коридор, засиял, вспыхнул разноцветными искрами, грянули незримые фанфары, и в распахнувшиеся дружно двери уверенной поступью победителя вошел Падрэг.

— Доброе утро, — учтиво склонил он голову с как всегда безупречно завитой шевелюрой. — Извините, если заставил вас ждать, но, я убежден, оно того стоило.

— Новости?..

— У тебя есть новости?..

— Ты придумал, как оставить их?..

— Уничтожить?..

— Рассеять?..

Бог благодушно улыбнулся и вскинул тонкие, ухоженные руки, призывая разволновавшуюся аудиторию к молчанию.

— Лучше. Гораздо лучше. Ибо я придумал, как сделать так, чтобы сбылась извечная мечта всех богов Эзира.

И, дождавшись, пока в зале воцарится дрожащая от нетерпеливого любопытства тишина, Верховный продолжил.