Меченый - Горъ Василий - Страница 12

• Предыдущая
• 12/65
• Следующая

– Готтар, Рыжий! Быстрее на третий: тут Миху с парнями убили!

Я влетел в спальню, перебросил посох в левую руку, склонился над кроватью и одним движением отбросил в сторону одеяло. Потом набрал в грудь воздуха, чтобы попытаться что-то объяснить… и сокрушенно вздохнул: девушка воскликнула «Мама!!!» и потеряла сознание.

У выхода из покоев баронессы д’Атерн меня ждали. Три мечника и на редкость мордастое создание, от которого на перестрел разило Орденом. Увидев меня, первые трое ринулись в атаку, а «создание» юркнуло за распахнутую створку и завизжало:

– Это Бездушный! Убейте его, убейте!!!

Я толкнул на атакующих перевернутый стол и, пока они от него уворачивались, аккуратно опустил баронессу на диван. Потом привычно провел большим пальцем по Пути, выбрал цель и ударил. Заставив посох скользнуть по руке и выдвинуться вперед почти на всю длину.

Воин, атаковавший первым, тоже знал, что такое посох. И отработанным движением убрал с линии атаки правую ногу. А потом попытался рубануть мечом вдоль древка. Чтобы перерубить мне пальцы.

Отличная контратака против стандартной связки. Только вот я бил не так, как все. А дальше, чем обычно. Не в переднюю[59] ногу, а в заднюю. Поэтому раздробил ему колено. А когда он почувствовал боль и на мгновение ушел в свои ощущения, я чуточку подал левую ладонь вверх. И конец посоха на уходе очень жестко зацепил его мужское достоинство.

Воин заорал, как резаный, вцепился в срамное место и упал. А я метнулся в сторону, уходя от одновременной атаки в голову и колено. И пытаясь достать того, кто показался мне менее шустрым.

На колющий удар в горло воин, оказавшийся справа, среагировал «как учили» – смещением вперед – в сторону и атакой под мышку. То, что конец посоха «дрогнет» и раздробит его левое плечо, он не ожидал. Так же, как и второго короткого удара – под ухо.

Меч воина слева прорезал плащ в непосредственной близости от моего бока. И на возврате чиркнул по нагруднику. Кожу не прорезал, но заставил шевелиться быстрее.

Я ускорился – ушел в сторону, нанес два круговых удара, заставивших воина сначала присесть, а потом подпрыгнуть, и… ударил во время приземления. Дважды. По предплечью мечевой руки и в лицо. Точнее, в переносицу. Та сухо хрустнула и проломилась…

На правую лестницу я соваться не стал – там было слишком шумно и людно. Попробовал спуститься по левой. И не прогадал – до первого этажа удалось добраться без всяких проблем. А когда я был в каком-то десятке шагов от черной двери, Двуликий вдруг взял и отвлекся:

– Бездушный! Уходит!! Через черную дверь!!!

Узнав голос мордастого, я повернул к нему голову и дернулся! Вовремя: в стену рядом с моей головой воткнулся арбалетный болт!

Я перехватил посох рукой, которой придерживал взваленную на плечо баронессу, потянулся к перевязи с ножами и… тут же выскочил на задний двор – за спиной мордастого нарисовались еще два арбалетчика.

Дорога от черной двери и до лестницы, ведущей на боевую галерею, оказалась устлана трупами. Воины, пробравшиеся в замок, не щадили никого. И пластали они не только воинов и слуг, пытавшихся защитить замок своего сюзерена, но и детей, которые только начали ходить!

«Не армия и не Серый люд… – взбегая по ступенькам, подумал я. Потом вспомнил мечи, схожую технику ведения поединка у всех, с кем мне пришлось сражаться, и на мгновение остановился: – А кто еще?»

– Вот он! На галерее!!!

По двору заметались тени, и мне стало не до раздумий – я преодолел последние три ступеньки, вылетел на галерею, уронил на лаз тяжеленный деревянный щит и ногой задвинул засов. Потом добежал до юго-восточной башни, опустил баронессу на каменный пол и вернулся на стену. Искать ту самую веревку, по которой на стену залезли нападающие.

Увы, найти ее мне оказалось не суждено – то ли она была закреплена на зубцах другой стены, то ли ее успели поднять. Поэтому, когда со стороны лестницы раздались частые удары топоров, я решил уходить по-другому – нашел доску, с помощью которой во время осады защитники замка перебирались на осадные башни, выдвинул ее за стену и закрепил предназначенным для этого металлическим прутом. Потом дошел до края, посмотрел вниз и криво усмехнулся – благодаря непрекращающимся дождям воды во рву было предостаточно…

Удар о воду выбил из меня дух. Поэтому я потерял ориентацию в пространстве и первые несколько мгновений после того, как пришел в себя, плыл куда угодно, но не к поверхности. Наконец, сообразив, что плыву не туда, я выдохнул половину воздуха, дождался, пока ноги коснутся дна, покрепче прижал к себе безвольное тело леди Мэйнарии и оттолкнулся.

Увы, дно рва оказалось заиленным – я чуть было не потерял сапоги…

Вынырнул. На одном упрямстве. Борясь с желанием вдохнуть воду, с тяжестью тела баронессы и с посохом, привязанным к спине и здорово мешающим плыть. Но, вдохнув чистый и донельзя сладкий воздух, вдруг почувствовал такую слабость, что, доплыв до края рва, не смог найти в себе силы, чтобы за него зацепиться. Пришлось вбивать в землю метательный нож, виснуть на его рукояти и переводить дух.

Перевел. Потом кое-как выбрался из воды, выволок за собой баронессу и… понял, что она не дышит!

Потряс. С трудом сообразил, что тряска тут не поможет. Кое-как перевалил ее через колено и принялся размеренно стучать кулаком по спине. Так, как когда-то учил Круча.

Не сразу, но помогло – из ее рта толчками полилась вода, а минуты через полторы я услышал хриплый вздох, кашель и еле слышный шепот:

– Мама…

Я дал ей прокашляться и ударил по спине еще несколько раз.

Когда баронессу перестало рвать водой, она сжалась в комок и застучала зубами. Я, подумав, завернул ее в свой мокрый плащ: согревать он не согревал, но мог защитить хотя бы от холодного ветра…

Бледная, с синими губами и слипшимися волосами, она была так похожа на Элларию, что я сглотнул подступивший к горлу комок и пробормотал:

– Пришлось прыгать со стены… В ров…

Потом сообразил, что разговариваю с баронессой, и добавил:

– Извините.

Леди Мэйнария с трудом повернула голову и… обессиленно закрыла глаза.

Сердце резануло болью. Я скрипнул зубами, проверил, насколько хорошо закреплен посох, и поднял баронессу с земли:

– Я вас понесу.

Она еле заметно кивнула. Потом прижалась щекой к моей груди и… заснула!!!

К рассвету я окончательно выбился из сил. И, выбравшись на берег ручья, вломился в бор. Видимо, Двуликому я еще не надоел, так как буквально через три десятка шагов передо мной возникла небольшая полянка, со всех сторон окруженная вековыми елями.

Нырнув под ветви самой большой, я подошел вплотную к стволу, осторожно опустился на колени и положил баронессу на самое лучшее «ложе», которое можно найти в лесу – толстый слой слежавшейся хвои. Потом забросал ее таким же «одеялом» и… с трудом заставил себя встать.

«Я скоро», – мысленно пробормотал я и быстрым шагом двинулся обратно к ручью.

Небольшая деревенька, замеченная мною по дороге, как раз начала просыпаться – лаяли собаки, мычала скотина, изредка громыхали двери. Я добрался до крайней избы, перескочил через невысокий заборчик и тихонечко постучал в раму затянутого бычьим пузырем окна.

– Лапоть, ты, что ли? И чего ж тебе не спится-то, Двуликий тебя забери? – В женском голосе, раздавшемся из избы, звучала безысходность.

Я подошел к двери, перехватил посох левой рукой, снял с пояса кошель и достал из него золотую монету – остатки добычи, доставшейся мне «в наследство» от обидчиков предпоследней «зарубки».

Дверь скрипнула, открылась, и из сеней раздался угрюмый вздох:

– Ну, что встал-то? Заходи уже, окаянный.

Я пожал плечами и вошел в избу.

– Ой… Бездушный!!! Спаси и сохрани, Вседержитель! Спаси и сохрани!!!

Осенив себя знаком животворящего круга, заспанная тетка лиственей эдак тридцати вытаращила глаза, набрала в грудь воздуха, открыла рот и… сглотнула. Невесть как разглядев цвет монеты, лежащей на моей ладони.

• Предыдущая
• 12/65
• Следующая