Выбери любимый жанр

Рожденная для славы - Холт Виктория - Страница 36


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

36

— Я прибыла, чтобы служить вашему высочеству! — воскликнула она, и мы упали друг другу в объятия.

* * *

В Хэтфилде меня ждала не только Кэт, вернулись и ее муж, и Парри. Кроме того, к великой радости, мне возвратили моего любимого и почтенного наставника Роджера Эшема. В окружении этих близких людей я не могла быть несчастной.

Сэр Томас Поуп разительно отличался от своего предшественника. Это был добродушный, веселый рыцарь, который сразу же устроил шумное празднество, бал-маскарад, дабы показать, что жизнь в Хэтфилде не будет мне в тягость. Все — и дамы, и джентльмены, и даже менестрели — должны были явиться в масках и одеться как-нибудь почуднее, чтобы никто не мог их узнать. После танцев гости расселись за столы, сняли маски и показали друг другу свои лица. Было немало смеха, изумленных восклицаний и восхищенного визга.

К сожалению, рассказы о бале-маскараде дошли до королевы, и Гардинер, а может быть, кто-то другой из моих врагов, убедили ее величество, что подобные увеселения небезопасны. Под прикрытием маски легко скрыть лазутчика или заговорщика. Вскоре сэр Томас с виноватым видом сообщил, что по приказу королевы маскарады запрещаются.

Я все еще находилась под подозрением, моя царственная сестра относилась ко мне с недоверием.

— Ничего, есть и другие развлечения, — утешал сэр Томас. — Нам ведь запретили только маскарады.

Я не слишком расстроилась. Главное, что теперь со мной мои друзья и я могла вести беседы на разных языках со столь ученым и интересным собеседником, как доктор Эшем.

А в стране тем временем происходили чудовищные вещи: на Англию обрушились религиозные гонения, которых в нашем королевстве отродясь не видывали и, надеюсь, никогда больше не увидят. Сочетавшись браком с Филиппом Испанским, Мэри передала все государственные дела в ведение своего супруга. Англия официально вернулась в лоно католической церкви. Инквизицию учредить еще не успели, но испанские методы борьбы с инакомыслящими применялись вовсю.

Мне было невыносимо стыдно за сестру, ее неразумная жестокость снискала ей ненависть подданных, именно тогда заработала она прозвище, под которым и вошла в историю: Мария Кровавая.

До меня доносились вести одна страшнее другой. Как могла Мэри позволять, чтобы подобные злодеяния свершались от ее имени?

Ее поощряли и подстрекали два злых демона: Гардинер и Эдуард Боннэр, епископ Лондонский. Два этих человека вызывали у меня ненависть и презрение. Мы часто разговаривали с Кэт и Роджером Эшемом о происходящем. Доктор Эшем в отличие от Кэт был сдержан и рассудителен, но и он не скрывал своего отвращения.

Жечь на костре людей только потому, что они не так отправляют религиозные обряды, не только жестоко, но и глупо, рассуждал он. Разве может государь утверждать: я верю в Бога так, а не этак, и кто со мной не согласен, будет сожжен живьем?

Я ненавидела палачей за жестокость и презирала за глупость. Своим поведением они бросали вызов здравому смыслу.

В тот ужасный год над Лондоном пахло гарью и горелым мясом. То же самое происходило и в провинции. Можно было подумать, что Генрих VIII никогда не порывал с Римом. Однако и в католические времена у нас в Англии подобного не бывало. Конечно, мой отец бывал жесток, он отправил на эшафот многих, но всякий раз руководствовался исключительно практическими соображениями — каждый из этих людей стоял у него на пути. Я вовсе не хочу оправдать отца, однако ему и в голову бы не пришло мучить и убивать людей из-за расхождения в вопросах веры.

В эти дни каждый трепетал за свою жизнь. Мне самой не раз снилось, что я стою на площади, привязанная к столбу, и палач вот-вот разожжет огонь. Когда-то меня приводила в трепет мысль о топоре, но плаха была куда более милосерднее медленной смерти в пламени.

Эта ужасная участь постигла многих.

Не буду скрывать, я дрогнула, не устояла, стала ходить к мессе, выдавливая из себя слова молитвы, но мои убеждения остались прежними. Можно ли называть меня лицемеркой? Если да, то я отношусь к разряду разумных лицемерок. Я твердо знала, что мне суждено править моим народом, и именно я, а не кто-нибудь другой положит конец всем этим бессмысленным и жестоким гонениям. Подданным я нужна живая, а не мертвая. Когда придет час, они простят мне несколько слов, произнесенных на латыни.

Мэри тяжело болела, муж сбежал от нее с огромным облегчением. Филипп считал, что своего достиг — брак заключен, Испания и Англия соединены, еретическое королевство вернулось в католическую веру, на площадях пылают костры. Одним словом, все обстоит так, как должно быть.

И Испанец был прав — наша страна стала такой же несчастной, как его королевство. Стареющая Мэри забросила все дела, мечтая только об одном — родить ребенка.

Ее болезненным состоянием пользовались Гардинер и Боннэр, эти испанские прихвостни, чьи руки были по локоть в крови.

Сколько выдающихся людей закончили жизнь на костре: Николас Ридли, епископ Лондонский; Хью Латимер, епископ Винчестерский; Джон Хупер, епископ Глостера и Ворчестера. Перед казнью многие мученики вели себя с потрясающим мужеством, а толпа наблюдала за их страданиями в мрачном безмолвии.

В народе повторяли слова, которые Хью Латимер произнес перед смертью. Его сжигали рядом с несчастным Николасом Ридли, и Хью крикнул: «Утешьтесь, мастер Ридли! Сегодня мы зажжем свечу, которая по Божьей милости никогда не угаснет!»

Это были красивые слова, произнесенные на пороге мучительной смерти.

Вскоре на костер отправили и Томаса Краммера. Ранее этот пастырь, устрашившись казни, отказался от протестантской веры. Я не могла винить его за это — наоборот, мне казалось, что Краммер поступил мудро. Однако вскоре, не выдержав угрызений совести, Краммер публично объявил, что отвергает католицизм, и за это угодил на костер. Уже привязанный к столбу, он протянул перед собой правую руку и громко крикнул: «Эта рука писала лживые слова, дабы спасти бренное тело. Пусть же она сгорит первой!»

Чуть позже Краммер воскликнул: «Эта рука согрешила!» Он так и стоял с протянутой рукой, а пламя подбиралось все ближе и ближе… — Моя сестра сошла с ума, — сказала я Кэт. — Народ никогда ее не простит. Англичане долготерпеливы, однако Мэри уже добилась того, что ее ненавидят. Неужели она совершенно не понимает своих подданных?

— Народ терпеливо ждет, пока наступит ваш черед, миледи, — серьезно ответила Кэт. — Все живут только этим днем.

Я посмотрела ей в лицо и поняла, что она говорит правду.

* * *

Неудивительно, что вскоре начались мятежи. Страна не желала более терпеть королеву и ее кровавых подручных. Я очень боялась этих восстаний, ибо каждое из них неизбежно связывали с моим именем. Мне очень хотелось, чтобы люди поняли: нужно набраться терпения, мятежи и бунты до добра не доведут. Здоровье Мэри все ухудшалось, ее безумие стремительно развивалось. Последовала еще одна ложная беременность, а религиозный фанатизм сестры перерос в настоящее сумасшествие. Все свидетельствовало о том, что дни Мэри сочтены. Нужно было всего лишь набраться терпения и подождать, пока королева сама перейдет в мир иной. В случае гражданской войны неминуемо найдутся подданные, которые встанут на сторону законной власти, и тогда начнется большая смута.

Первый заговор возглавил сэр Генри Дадли, дальний родственник моего Роберта, который, к счастью, не имел отношения к этой авантюре. Заговорщиков поддерживал французский король, весьма недовольный сближением Англии и Испании. Разумеется, мятежники объявили, что намерены свергнуть Мэри и посадить на престол меня.

Французский посол де Ноайе внезапно проникся ко мне дружеским расположением и постоянно твердил, что ради меня готов на что угодно. Я очень хорошо понимала, что эта «дружба» представляет для меня немалую опасность.

В заговоре Генри Дадли были замешаны два дворянина из моей свиты — Пэкем и Верн. Когда я узнала об этом, мне стало дурно — теперь подозрение неминуемо падет на меня.

36
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело