Фурия Курсора (ЛП) - Батчер Джим - Страница 1

Тави сплёл пальцы и уставился на доску для людуса. Квадраты черного и белого цвета лежали ровными рядами одиннадцать на одиннадцать, и свинцовые фигурки, окрашенные тоже в черный и белый, плотно стояли на них. Вторая доска, пять на пять квадратов, держалась на небольшом металлическом стержне, её центр над центром нижней доски, на ней стояло всего несколько фигур. Жертвы войны стояли на столе рядом с доской.

Игра шла полным ходом, и приближался момент, когда нужно будет сделать обмены и жертвы, ведущие к концу. Это и было смыслом людус. Темные Легионы Тави понесли более тяжелые потери, чем у его соперника, но он занимал сильные позиции. Так долго как он сможет удержать игру в свою пользу, и при условии, что его противник не поставит какой-нибудь дьявольской ловушки, которую он, Тави, не заметил, у него был отличный шанс победить.

Он взял одного из своих Лордов и поднял фигурку вверх на доску, представляющую небо над полем битвы, чтобы оказать дополнительное давление на осажденные позиции ведущих фигур белого врага.

Его оппонент издал низкий, расслабленный звук, который был более всего похож на рычание какого-нибудь крупного и сонливого хищника. Тави знал, что звук выражал те же эмоции как и легкий смешок у человека, но ни на секунду он не забывал, что его противник человеком не был.

Каним был огромным существом выше, чем девять футов в вертикальном положении. Его мех был темным, густым, тяжелым и жестким на всем теле, за исключением его рук-лап и отдельных участков тела, где можно было увидеть тяжелые шрамы на коже под мехом. Голова была как у огромного волка, хотя немного более основательная, чем у зверя, а морда заканчивалась широким, черным носом, челюсти заполняли острые белые зубы. Треугольные уши стояли прямо и вперед, сосредоточенные на доске людоса. Его широкий хвост вилял туда и сюда, выдавая постоянную работу мысли, прищурил свои ало-золотые глаза. Тави никогда не встречался ни с чем, что пахло бы так, как пах Каним, это был мускусный, затхлый, темный запах с примесью чего-то вроде металла и ржавчины, хотя броня и оружие Канима были заперты уже в течение двух лет.

Варг сгорбился на корточках по другую сторону доски от Тави, отказавшись от стула. Несмотря на это, глаза Канима были на фут выше глаз молодого человека. Они сидели вместе в камере Серой Башни, неприступной тюрьмы Алеры Империи, из которой сбежать было невозможно.

Тави хмыкнул. Не совсем неприступной. Сбежать из нее было «почти» невозможно.

Как всегда, мысли о событиях Зимнего фестиваля двухлетней давности наполняли Тави всплесками гордости, унижения и печали. Даже после всего этого времени его сны иногда посещали воющие монстры и потоки крови.

Он заставил себя оставить болезненные сожаления.

– Что тут смешного?- спросил он Канима.

– Ты – сказал Варг, не отрываясь от доски людуса. Его голос был медленным, низким, слова звучали странно сжеванные и разорванные ртом и клыками Канима. – Агрессивный.

– Это путь к победе. – сказал Тави.

Варг протянул тяжелую руку-лапу и толкнул фигурку белого верховного Лорда вперед длинным острым когтем. Этот шаг обезвредил последний ход Тави на небесной доске.

– Победа – много больше, чем просто свирепость. (

Тави подвинул фигуру легионера и подумал, что можно будет скоро начать атаку.

– Почему?

– Свирепость должна контролироваться дисциплиной. Свирепость полезна только, если она используется в нужном месте… – Варг поднял руку и подвинул фигуру Стедгольдера с небесной доски, забирая легионера. Тогда он откинулся от доски и сложил руки-лапы. – …и в надлежащее время.

Тави нахмурился, посмотрев на доску. Он обдумал этот ход и возможные планы Канима, но счел его слишком неортодоксальным и непрактичным, чтобы сильно беспокоиться. Но тонкие маневры уже изменили баланс сил в тот момент на доске людуса.

Тави рассмотрел возможные ответные ходы, и отклонил первые два, как бесполезные. Тогда, к своему ужасу, он обнаружил, что следующий десяток вариантов неприемлем. В течение двадцати шагов, любой из них приведет к серии обменов, которая позволит Каниму и его численно превосходящим силам контролировать доску Людуса и позволит выследить и легко захватить первого лорда Тави.

– Вороны, – тихо пробормотал юноша.

Черные губы Варга открыли белые зубы, в попытке сымитировать алеранскую улыбку. Конечно, ни один алеранец никогда не будет выглядеть так… беззастенчиво плотоядно.

Тави покачал головой, все еще перебирая возможности на игровом поле.

– Я играю в людус с вами в течение почти двух лет, сэр. Я думал, что достаточно хорошо понял ваши тактики.

– Некоторые из них, – Варг согласился. – Ты быстро учишься.

– Я не уверен, – сказал Тави сухо. – Что я должен изучать?

– Меня, – сказал Варг.

– Почему?

– Знай своего врага. Знай самого себя. Только тогда ты можешь победить.

Тави склонил голову в сторону Варга и поднял бровь, не говоря ни слова.

Каним показал еще больше зубов.

– Разве это не очевидно? Мы находимся в состоянии войны, алеранец – сказал он, без особой враждебности, за исключением своих обычных тревожных флексий. Он махнул руко-лапой в сторону доски людуса. – Пока война вежлива. Но это не просто игра. Мы меряемся силами. Исследуем друг друга.

Тави поднял глаза и нахмурился, смотря на Канима.

– Чтобы знать, как убивать друг друга, когда придет день, – сказал он.

Варг позволил своему молчанию говорить о согласии.

Тави по-своему нравился Варг. Бывший посол был последовательно честным, по крайней мере, с Тави, и Каним держался неясного, но жесткого чувства чести. С их первой встречи, Варг вел себя с уважением с ноткой веселости по отношению к Тави. Во время их матчей с Варгом, Тави предполагал, что знакомство в конечном итоге приведет к какой-нибудь дружбе.

Варг был не согласен.

Для Тави это была отрезвляющая мысль, возможно, на пять секунд. Потом она стала кроваво страшной. Каним был тем, кем он был. Убийца. Если это послужит его чести и целям, он может вырвать горло Тави, ни колеблясь, ни мгновения, но он был столь же доволен, показывая вежливую терпимость, пока не пришло время возобновить открытую войну.

– Я видел опытных игроков, которые играли хуже первые несколько лет, – грохотнул Варг. – В один прекрасный день ты станешь сильным игроком.

Предполагая, конечно, что Варг не порвет его на части. Тави почувствовал внезапное, неудобное желание перевести разговор на другую тему.

– Как долго вы играете?

Варг встал и прошелся по комнате беспокойными шагами хищника в любой клетке.

– Шестьсот лет, как считает годы твоя порода. Сто лет, как считаем их мы.

Рот Тави открылся, прежде чем он мог его закрыть.

– Я не знал… этого.

Варг издал еще одно насмешливое рычание.

Тави закрыл рот одной рукой, и начал судорожно соображать, что можно было сказать. Его глаза вернулись к доске людуса, и он коснулся квадрата, где гамбит Варга проскользнул сквозь оборону Тави.

– Гм. Как вам удалось это устроить?

– Дисциплина, – сказал Варг. – Ты оставил твои фигуры в нерегулярных группах. Размазал их по доске. Это снижает их способность поддерживать друг друга, по сравнению с компактным позиционированием.

– Я не уверен, что понимаю.

Варг начал вновь расставлять фигуры, как они были до конфронтации, и Тави смог увидеть то, что Каним имел в виду. Его войска стояли ровными рядами, бок о бок. Это выглядело неловко и сдавлено для Тави, но перекрытия боевых возможностей с лихвой возмещали трудность организации этого построения, в то время как его собственные фигуры были рассеяны повсюду, каждое движение – результат боя за какое-либо одно, конкретное преимущество для доминирования на доске.