Кей Дач ч.2. Императоры иллюзий - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 10

• Предыдущая
• 10/57
• Следующая

- Сядь, Томми.

Юноша присел на кровать. Спальня была маленькой - как все в этой

дешевой квартире. Дач рылся в тумбочке. Достал бутылку бренди и отхлебнул.

Спросил:

- Будешь?

- Я же еще маленький, - с очаровательной улыбкой ответил Томми.

- Не паясничай.

- Нет. Не хочу.

Кей поставил бутылку на пол, но пробку закрывать не стал.

- Ты еще собираешься спать?

- А что?

- Я хочу тебе кое-что рассказать. После этого ты не уснешь.

- Говори. - Томми зевнул. - После твоего вопля я бодр и крепок.

- На самом деле я этого не кричал.

- Неужели?

- Тогда не кричал. На Хааране.

- Где тебя прозвали “Корь”?

- Вот именно. Понял, почему?

- Я глянул в медицинском справочнике, - в голосе Томми появилось

любопытство. - Ничего особенного… но тридцать шесть лет назад была

пандемия. Погибали в основном дети.

Их глаза встретились, и Дач кивнул.

- Молодец. У нас тогда была неделя… от силы две. И негласный приказ

- не оставлять живых. Колония должна была погибнуть вся, чтобы ни один мир

Империи больше не посмел переметнуться к чужим. Вся, понимаешь? Неделя

сроку, и никакого тяжелого вооружения.

Он потянулся к бутылке, но остановил руку.

- Десяток бомбардировщиков справился бы за день. А так… двадцать

тысяч добровольцев на планету с полумиллионным населением. Правда, у нас

были тяжелые танки… они и проутюжили всю их армию. Такую же скороспелую,

как наша. Все взрослые мужчины Хаарана… с дрянным оружием в руках.

Осталось четыреста тысяч. Женщины и дети.

Томми передернул голыми плечами.

- Эта сука… прославленный подручный самого Лемака… полковник

Штаф… - голос Дача неожиданно дрогнул. - Он согнал гражданских в

концлагеря… импровизированные. Стадион, полный женщин с малышами,

пустырь, обнесенный колючкой под током и полный детей… Они шли как овцы.

Ожидали сортировки и ссылки. Он собрал их вместе, Томми! Понимаешь? Было

бы легче по домам… поодиночке. Но часть бы ушла, сообразила. Заселен был

лишь один материк, голимая степь, не спрячешься… но часть бы ушла.

- Выпей, - тихо сказал юноша.

- Мы тянули три дня. Ждали военных кораблей… террор-группы с их

газами и вирусами, просто бомбардировщики. Потом Штаф собрал офицеров… у

меня было временное лейтенантское звание. И сказал, что придется работать

самим.

- Выпей, Дач.

Кей глотнул.

- Многие отказались. Очень многие. Наотрез. Их посадили в транспорты,

и отправили обратно. Все долетели. Потом им дали ордена… этот сраный

“Клинок огня” второй степени. Все честно. Осталась половина, даже меньше.

Те, кто понимал - надо. Девять тысяч. Мы прикинули - по сорок четыре на

каждого. И по четыре десятых.

Он засмеялся - нелепым, чуть пьяным смехом.

- Подростков твоего возраста были готовы убивать все. Женщин, как ни

странно, тоже. Труднее оказалось с детьми. Я первый сказал, что смогу. И

добавил, что корь в прошлом году убила в десять раз больше детей, чем мы,

при всем желании, сумеем. Вот и заслужил… прозвище. Имен в газетах не

было, цензура бдила. Но слова лейтенанта, “который стал корью”, гуляли по

страницам долго. Как алкарис узнал имя, почему запомнил - не знаю.

- Это было нужно, Кей? Убивать всех?

- Со стратегической точки зрения - уже нет. Инфраструктуру планеты мы

развалили, трудоспособных мужчин перемололи броней. Эти ошалевшие женщины

и ревущие детишки алкарисам подмогой бы не стали. А вот с политической…

не знаю. Ты хочешь слушать дальше?

Томми едва уловимо заколебался:

- Да… пожалуй.

- В моей группе было девять солдат. Нам досталась гимназия, где

держали полтысячи учеников. От шести до шестнадцати. Они трое суток

провели в спортзале, спали вповалку, ели какую-то дрянь… постоянная

очередь в единственный туалет, от которого несло на весь зал. В первый

день, как сказали охранники, они еще пели песни, школьные гимны… потом

перестали. Мы зашли, и я сказал, что всех отпускают по домам. Чтобы

выходили поодиночке, расписывались в журнале, и запомнили гнев Императора

на всю жизнь. Они сразу ожили и загалдели. Я стоял во дворе, с лазерником

“Старый Боб”… с тех пор ненавижу эту модель. Вечер, полутьма. Дети

выходили, я стрелял со спины. Ни шума, ни крови… лишь волосы на затылке

дымились. Двое наших оттаскивали трупы за угол, на пустырь. Через

полминуты - следующий. Так - трое… Потом я попросил смену… и ребята,

эти вчерашние фермеры, которые верили в Долг, но шли как на собственную

казнь, вдруг легко согласились. Минут пять я блевал в учительской, потом

умылся и пошел таскать тела. Знаешь, что я увидел? Эти два недоумка,

которые первого пацана несли как спящего сына, сейчас выкладывали на

бетоне телами слово “ГРЕЙ”. Я надавал им по морде, решил, что с перепугу

нажрались наркотика. Вроде бы помогло. Потом пошел в зал, где было еще

шесть рядовых. Мне стало совсем не по себе. Нет, они не били детей, не

запугивали, не насиловали девчонок постарше. Просто над ними,

мучениками-добровольцами, вдруг стал витать веселый энтузиазм. “Мальчик,

пропусти девочку вперед! Будь вежлив!”, “Малыш, ты сам домой доберешься?

Правда? Ну, иди…” Все были как обколотые, все. Рыжий толстяк, который

рыдал по дороге, и говорил, что у него самого двое детей, и зря он

согласился, студентик, что с утра не вылезал из сортира - нервный понос

его прохватил. Все - пьяные. От крови, смерти, власти. А то, что власть

над детьми, их сводило с ума еще больше. Тогда я понял - чем беззащитней

жертва, тем слаще это чувство. На их примере понял. Я-то начал убивать,

еще когда сам был ходячей соплей…

- Кей, не надо, - Томми вдруг коснулся его плеча. - Перестань, не

рассказывай. Тебе плохо от этого.

Дач смотрел на его руку долго и с удивлением. Потом покачал головой.

- Я закончу. Я снова пошел на выход… взял винтовку, стал ждать.

Вышел мальчик лет восьми - и обернулся. Словно почувствовал что-то.

Посмотрел на меня и сказал: “Не надо!”

- Так ты ему крикнул “не смотри”?

- Хотел крикнуть… Парень, студентик, который вел мальчика по

коридору, схватил его за плечи и закричал: “Стреляй щенка!”

- И ты…

- Выстрелил, - сухо сказал Кей.

- Все-таки ты дерьмо.

- Что-то подобное мне сказали в штабе. Правда по другому поводу -

когда я доложил, что после выполнения задания вся группа погибла в засаде.

На проверки не было времени. Мне не поверили, но ничего выяснять не стали.

- И что, засада была?

- Из одного человека. А теперь иди, и дай мне спокойно разобраться с

бутылкой.

Пожав плечами Томми вышел.

- Честно говоря, мне все равно, кого придется убить, - сказал Кей.

Томми, не прекращая намазывать джемом тост, искоса посмотрел на него:

- А мне - нет.

- Понимаю. Но добраться до Ван Кертиса куда сложнее, чем до

Императора. Так что можешь расслабиться.

Юноша хмыкнул, пожимая плечами. Спросил:

- А что, другого выхода нет?

- Видимо, нет. Алкарис посчитал планы твоего отца вполне реальными.

Он действительно способен вывести часть людей в иные вселенные. Грею после

этого конец… но и всей Империи - тоже. А еще алкарис считает, что Грея

можно уничтожить.

- Верю, - Томми налил себе кофе. Посмотрел в широкое, на всю стену

маленькой столовой, окно. На улице было пасмурно и тихо Джиенах просыпался

поздно.

- Если бы ты был Кертисом-старшим, то отказался бы от затеи с Линией

Грез после смерти Грея?

- Я бы вообще ее не начинал. Свалил бы сразу, - Томми улыбнулся, на

мгновение превращаясь в молодого человека с обложки журнала мод. - Нафиг

надо.

Дач помолчал. Томми, казалось, даже не помнил о их ночном разговоре.

• Предыдущая
• 10/57
• Следующая