Дом с характером - Джонс Диана Уинн - Страница 38

• Предыдущая
• 38/51
• Следующая

— О, здравствуйте, Шарман! — сказала принцесса Хильда, можно считать, прямо в ухо Чармейн. — Возьмите кусочек торта, раз вы здесь.

Чармейн с сожалением поглядела на торт, но ограничилась тем, что вдохнула его сладкий аромат.

— Нет, благодарю вас, мэм, — ответила она. — Видите ли, мне нужно передать кое-что… э-э… миссис Пендрагон. — Где же Кальцифер?!

— Что же, вот она, — показала принцесса Хильда. — Должна заметить, в данный момент дети ведут себя превосходно, Хотелось бы, чтобы это было надолго.

Она зашелестела прочь, чтобы предложить торт очередному разряженному гостю. Невзирая на шелест, платье у нее было отнюдь не такое нарядное, как у всех остальных. Местами оно выцвело чуть ли не до белизны и напоминало Чармейн брюки чародея Норланда, к которым Питер применил отбеливающие чары. Ох, только бы Питер не стал насылать никаких чар на лаббочьи яйца, молила про себя Чармейн, лавируя к Софи.

— Привет, — сказала Софи с несколько натянутой улыбкой.

Светик за ее спиной раскачивался на лошадке-качалке, которая скрипела: «скрип-скрип-скрип», что не могло не раздражать. Рядом с ним стояла толстая нянька и нудила: «Мастер Светик, слезьте, пожалуйста. Вы очень шумите, мастер Светик. Мастер Светик, я не хочу повторять вам все по два раза!» Снова и снова. Это, пожалуй, раздражало еще сильнее.

Софи опустилась на колени и дала Моргану красный кубик. Морган протянул кубик Чармейн.

— Синя, — сообщил он.

Чармейн тоже опустилась на колени.

— Нет, не синий, — сказала она. — А какой?

Софи проговорила уголком рта:

— Рада тебя видеть. Что-то меня этот принц не впечатляет — а тебя? И эта его разряженная фифа…

— Йийова? — предположил Морган, снова протягивая Чармейн кубик.

— Полностью согласна с вами, — шепнула Чармейн Софи. — Нет, не лиловый — красный. А вот принц как раз лиловый — глаза у него лиловые. Он лаббокин.

— Что? — изумилась Софи.

— Касня? — спросил Морган, с недоверием глядя на кубик.

Скрип-скрип, скрипела лошадка-качалка.

— Да. Красный, — сказала Чармейн. — Я сейчас не могу объяснить. Скажите, где Кальцифер, — я расскажу все ему, а он — вам. Мне срочно нужен Кальцифер.

— Я здесь, — сказал Кальцифер. — Зачем я тебе понадобился?

Чармейн огляделась. Кальцифер восседал среди пылающих в камине поленьев, смешивая свое голубое пламя с оранжевым огнем от поленьев, и вид у него был такой мирный, что Чармейн не заметила его, пока он не подал голос.

— Ой, как хорошо! — сказала она. — Вы можете прямо сейчас отправиться со мной в дом чародея Норланда? У нас там срочное дело, с которым может справиться только огненный демон. Пожалуйста!

Оранжевые глаза Кальцифера обратились к Софи.

— Тебе нужно, чтобы я тут стоял на страже? — спросил он. — Или вас двоих хватит?

Софи встревоженно покосилась на нарядную болтливую толпу.

— Не думаю, чтобы кто-нибудь что-нибудь затеял прямо здесь, — ответила она. — Но все равно возвращайся поскорей. У меня ужасные предчувствия. Не доверяю этому розовоглазому ни на грош. И этому мерзкому принцу тоже.

— Хорошо. Поскорей так поскорей, — протрещал Кальцифер. — Вставай, юная Чаровница. Понесешь меня на руках.

Чармейн поднялась на ноги, думая, что сейчас ее обожгут или по крайней мере слегка подпалят. Морган выразил свое недовольство ее уходом — замахнулся на нее желтым кубиком и загудел: «Зейоня, зейоня, зейоня!!!»

— Ш-ш! — хором сказали Софи и Светик, а толстая нянька добавила:

— Мастер Морган, мы не кричим, при короле кричать нельзя!

— Желтый, — сказала Чармейн, дожидаясь, когда все любопытные лица наконец отвернутся.

Никто из знатных гостей, очевидно, не догадывался, что Кальцифер — не просто язык пламени, а Кальциферу только это и было надо.

Когда все утратили к ней интерес и вернулись к светской болтовне, Кальцифер выпрыгнул из огня и завис прямо над оцепеневшими от испуга пальцами Чармейн полнейшим подобием тарелочки с тортом. Больно не было ни чуточки. По правде говоря, Чармейн почти ничего не почувствовала.

— Хитро, — сказала она.

— Делай вид, что держишь меня, — отозвался Кальцифер, — и выйди со мной из зала.

Чармейн ухватила пальцами край «тарелки» и направилась к двери. Принц Людовик, к ее облегчению, оттуда уже отошел, зато теперь к ней приближался король.

— О, вы взяли торт, — сказал он. — Отменный, не правда ли? Хотел бы я знать, зачем нам столько лошадок-качалок. Вы случайно не знаете?

Чармейн помотала головой, и король отвернулся, по-прежнему улыбаясь.

— А зачем? — спросила Чармейн. — Зачем столько лошадок?

— Магическая защита, — отвечала тарелка с тортом. — Открывай дверь и пошли отсюда.

Чармейн отняла одну руку от «тарелки», открыла дверь и выскользнула в сырой гулкий коридор.

— Кого и от чего надо защищать? — спросила она, закрывая за собой дверь как можно тише.

— Моргана, — ответила тарелка с тортом. — Софи утром получила анонимную записку. Там было сказано: «Прекратите расследование и уезжайте из Верхней Норландии, а не то пострадает ваш ребенок». А мы не можем уехать, потому что Софи дала принцессе слово, что мы пробудем здесь, пока не разберемся, куда девались все деньги. Завтра мы сделаем вид, будто уезжаем…

Кальцифера прервало громкое тявканье. Из-за угла пулей выскочила Потеряшка и в восторге запрыгала вокруг ног Чармейн. Кальцифер отпрянул в сторону и поплыл по воздуху в собственном обличье — в виде пронзительно-голубой слезы, парившей над плечом у Чармейн. Чармейн подхватила Потеряшку.

— Как тебе удалось?.. — начала она, уворачиваясь от жадного язычка, который норовил вылизать ей лицо. Тут она обнаружила, что Потеряшка совершенно сухая. — Ой, Кальцифер, она, наверное, пришла короткой дорогой через дом! Вы можете найти конференц-зал? Я знаю, как попасть оттуда домой!

— Пожалуйста. — Кальцифер метнулся прочь голубой кометой — так стремительно, что Чармейн едва за ним поспевала. Он обогнул несколько углов и понесся по коридору, где витали кухонные запахи. Чармейн сама не заметила, как обнаружила, что стоит спиной к двери конференц-зала с Потеряшкой на руках и Кальцифером над плечом и вспоминает, что именно надо сделать, чтобы попасть отсюда в дом дедушки Вильяма.

Кальцифер сказал: «Вот так примерно», заметался зигзагами у нее перед глазами и исчез. Чармейн по мере сил последовала его примеру — и очутилась в коридоре со спальнями. В окне за кабинетом дедушки Вильяма сверкало солнце. Навстречу им бросился Питер — бледный и взвинченный.

— Умница, Потеряшка! — воскликнул он. — Я послал ее за тобой. Только посмотри, что там творится!

Он повернулся и кинулся в конец коридора — и трясущейся рукой показал за окно.

Дождь над горным лугом уже перестал, огромные тающие серые тучи отползали прочь, но внизу, над городом, еще вовсю лило. Над горами выгнулась радуга, яркая на фоне туч и блекло-туманная над лугом. Мокрое после дождя разнотравье так сияло и сверкало в солнечных лучах, что у Чармейн зарябило в глазах, и она не сразу смогла разглядеть, куда показывает Питер.

— Там же лаббок! — севшим голосом проговорил Питер. — Правда?

Да, там был лаббок — большой, лиловый, он высился посреди луга. Лаббок пригнулся, чтобы выслушать кобольда, который прыгал вверх-вниз, тыча пальцем в радугу и, видимо, что-то крича.

— Ага, это лаббок, точно, — сказала Чармейн, вздрогнув. — А это — Ролло.

Только она это сказала, как лаббок рассмеялся и закатил свои фасетчатые насекомьи глаза к радуге. И принялся осторожно пятиться, пока не показалось, будто туманные радужные полосы начинаются как раз у его насекомьих ног. Там лаббок нагнулся и извлек из-под дерна маленький глиняный горшок. Ролло скакал вокруг.

— Это же клад на краю радуги! — в изумлении протянул Питер.

• Предыдущая
• 38/51
• Следующая