Принц Севера - Тертлдав Гарри Норман - Страница 24

— Да, вполне возможно, — согласился Рикольф. — Я уже не так быстр и силен, как прежде, а сражений вокруг хватает. И что тогда станет с моими владениями? Я надеялся успеть передать их Дарену, но теперь…

— Но теперь, — словно эхо повторил за ним Джерин.

Если Рикольф умрет без наследников, его вассалы-бароны примутся грызться между собой за его владения, так же как это делают на севере сыновья Бевона… вот уже столько лет. Соседи Рикольфа тоже могут принять участие в битве. Араджис с юга, трокмуа с запада; при этом каждый будет норовить отхватить кусок пожирнее… да и сам Лис вряд ли останется в стороне. У него тоже есть свои притязания на это баронство.

Словно читая его мысли, Рикольф сказал:

— Йо, парочка моих вассалов, возможно, и сохранят о тебе хорошее мнение, поскольку ты женился на Элис. Однако большая их часть вряд ли одобрят, что она от тебя сбежала. А если она когда-нибудь вернется сюда с мужем, у которого есть собственное войско…

Джерин осушил свой рог для питья, сделав последний глоток. Эта мысль, вернее, этот кошмар тоже иногда посещал его, особенно в бессонные ночи.

— Не знаю, насколько это вероятно и что я стану делать, если подобное произойдет, — сказал он. — Многое будет зависеть от того, кто он и что собой представляет.

— Ты хотел сказать — от того, сможешь ли ты его использовать, — поправил его Рикольф беззлобно. Он осушил собственный рог и поднялся. — Я иду спать. Пойдем со мной, я покажу тебе комнату, которую приготовил тебе. Нынче гостей в крепости немного, так что я не стану селить тебя внизу, рядом с кухней.

— Пойдем, — ответил Джерин и тоже встал.

Они стали подниматься вверх по лестнице. Рикольф молча шел впереди, неся лампу. Для Лиса это был небольшой триумф. Он страшился этого разговора с тех самых пор, как Элис оставила его. Наконец-то все позади.

Рикольф открыл дверь. Когда Джерин вошел в маленькую спальню, выхваченную из темноты лампой старика, тот тихо спросил:

— Ты скучаешь по ней?

Еще один удар под дых.

— Да, временами, — ответил Джерин. — Иногда очень сильно.

С этими словами он поспешил закрыть дверь, пока Рикольф совсем не разбередил ему душу.

К югу от поместья Рикольфа они вновь оказались на землях, которые считались спорными. Джерин и Вэн надели доспехи. Лис держал лук наготове, под рукой. Путь на Элабон, казалось, вымер. Это вполне устраивало Джерина: чем меньше людей он видел, тем меньше видели и его. Он слишком хорошо знал, насколько уязвима повозка при встрече с достаточно крупной бандой налетчиков.

Дороги, примыкающие к элабонскому пути с востока и запада, представляли собой грязные проезды, вроде тех, что пересекали владения Лиса. В этой части сам тракт тоже местами превращался лишь в грязь, поскольку крестьяне растащили его камни для своих хижин и, возможно, бароны тоже — для своих крепостей. Когда Джерин ездил в Айкос пять лет назад, все обстояло иначе.

— Раньше кража камней с проезжей дороги считалась тягчайшим преступлением, за которое вору либо отрубали голову, либо распинали на кресте. Я считаю, что это был хороший закон. Ведь дороги — это жизненные артерии любой страны.

— Здесь не осталось никаких законов, все вопросы решаются с помощью меча, — сказал Вэн. — Это удел большинства земель, если вдуматься.

— К югу от Хай Керс, в Элабоне, все по-другому — во всяком случае, было, — возразил Джерин. — Там закон являлся главной силой на протяжении многих лет. И даже здесь в свое время. Хотя сейчас уже нет, ты прав.

Они медленно проехали мимо очередного проселка, впадавшего в главный тракт. Возле ответвления стоял большой гранитный камень, на котором было высечено изображение того места, куда вела эта дорога: голая крепость в окружении ферм и лошадей.

— Это не то, что нам нужно, а, капитан? — спросил Вэн.

— Нет. Нам нужно изображение глаза с крыльями — это знак Байтона. Думаю, мы еще недостаточно продвинулись на юг. Надеюсь, тот камень все еще на месте: некоторые из тех, что встречались нам на пути в прошлый визит к Сивилле, исчезли.

— Ты обращаешь внимание и на камни? — Вэн удивленно покачал головой. — А мне-то казалось, ты так тоскуешь по Элис, что ничего не видишь вокруг.

— Спасибо, друг мой. Это как раз то, что я хотел услышать сейчас, — отозвался Джерин.

Встреча с Рикольфом и без того повергла его в уныние. Если и Вэн начнет сыпать соль ему на раны, станет только хуже.

Но Вэн, возможно сжалившись, замолчал. Как и Джерин, он все время держался настороже. И каждый раз, когда повозка проезжала мимо кустов или молодых вязов, росших ближе к дороге, чем надо бы, перекладывал поводья в левую руку, чтобы в случае необходимости быстро схватить копье.

Вскоре Лис окончательно убедился в том, что некоторых придорожных ориентиров действительно нет на привычных местах. Одно из углублений в обочине явственно свидетельствовало, что в нем лежал камень. И настолько недавно, что оголенная почва еще не успела подернуться травкой.

— Кто-то теряет из-за этого воровства, лишаясь заезжих купцов, — опечаленно сказал Джерин. — Возможно, сам не подозревая об этом.

Где-то между полуднем и закатом он заметил наконец крылатый глаз, который искал.

— Мне бы следовало догадаться, что он будет на месте, — сказал Вэн. — Тот, кто его украдет, будет иметь дело с богом. А какой человек, хотя бы с каплей здравого смысла, на это пойдет?

— Многие ли обладают здравым смыслом? — ответил Джерин вопросом на вопрос, отчего его товарищ лишь крякнул. Лис продолжил: — Мало того, многие ли достаточно мудры, чтобы осознать, что крадут у Байтона, а не у какого-то мелкого баронишки?

— Если не знают, то очень скоро узнают, — возразил Вэн.

Это было вполне вероятно, так что Джерину пришлось кивнуть. Прозорливый бог зорко следил и за тем, что ему принадлежало.

Повозка свернула и покатила на восток по дороге, ведущей к Сивилле и к храму. Ранее, как помнил Джерин, земли, располагавшиеся в стороне от элабонского тракта, выглядели беднее тех, что примыкали к нему. Теперь, кажется, все обстояло наоборот. Но не потому, что удаленные от центра угодья вдруг стали богаче. Просто поместья, обступавшие главную магистраль, в последние времена больше пострадали от набегов трокмуа и от междоусобных распрей среди местной знати.

Когда Элабон завоевал и покорил северные земли, именно вдоль этой дороги, названной в честь империи, и стали селиться первые колонисты. А вдали от нее по-прежнему хозяйствовали коренные жители края, что сразу бросалось в глаза. Они были такими же темноволосыми, как и элабонцы, но более худыми и угловатыми, с большими лбами и сильно выступающими вперед скулами.

Преобладала в этой глубинке и приверженность старым порядкам: замки баронов встречались все реже, а большинство деревень населяли свободные земледельцы, не обязанные отдавать местным лордам ни единой части своего урожая. Джерин недоумевал, как же они отбиваются от трокмуа: ведь и лорды, в свою очередь, тоже не посылали им помощь.

Обитатели одной из таких деревень смерили их с Вэном пристальными взглядами, когда они остановились, чтобы купить курицу на ночь.

— Так вы направляетесь к Сивилле? — спросил тот, что продал им птицу. Его элабонский звучал по-особенному, не то чтобы с акцентом, а как-то очень уж старомодно, словно языковые поветрия разных лет не долетали до этой глуши, ограничиваясь пределами элабонского тракта.

— Так и есть, — ответил Джерин.

— У вас богатое снаряжение, — заметил крестьянин. — Вы принадлежите к знатному роду?

Вэн ответил первым:

— Что касается меня, то я просто воин. Любой, кто попытается снять с меня эти латы, узнает, что я за воин, и, скажу я вам, не обрадуется.

— Я тоже могу за себя постоять, — сказал Джерин.

Крестьяне, над которыми нет господ, должны сами себя защищать, а значит, им тоже необходимы оружие и доспехи. Где же их взять, если не отобрать у тех, кто всем этим владеет? Способ недорогой и представляющийся весьма подходящим.