Владыка Севера - Тертлдав Гарри Норман - Страница 25

Кроме того, они были совершенно равнодушны к хорошим манерам. Имея такие зубы, им не требовалось никакого ножа, чтобы отсекать от своих порций маленькие кусочки для удобства разжевывания жаркого. Они просто откусывали от них, не жуя, и очередной сочный ломоть мяса исчезал навсегда в их прожорливых глотках.

Вэн подал Джерину почку на палке. Он готовил ее гораздо дольше, чем чудовища свои куски печени.

— Жаль, что у нас нет каких-нибудь трав или хотя бы немного соли, — сказал великан.

Однако эта жалоба в настоящий момент была лишь данью традиции. Почки, которые очень быстро портились после смерти животного, по приготовлении не нуждались в приправах.

Вторую оленью почку Вэн зажарил себе. Вытащив ее из костра, он откусил кусок и выругался:

— Прямо как из ада, Лис: я обжег себе язык.

— Со мной тоже такое было, — сказал Джерин. — С каждым из нас случалось подобное. Не пора ли тащить тушу в крепость?

Чужеземец взглянул сквозь листву деревьев на солнце.

— До сумерек еще есть время. Мне пока не хочется возвращаться. Может, разделить сердце на четыре части и тоже зажарить?

— Давай! — поддержал его Джеродж, и Тарма кивнула. Их устраивал любой предлог, под которым можно получить еще мяса.

— Давай, — сказал Джерин, тоже взглянув на небо. — Повара высмеют нас за то, что мы забрали себе самое вкусное, но это не страшно. Ведь не они убили зверя, а мы.

Перед тем как разрезать сердце, Вэн отшвырнул ногой горку внутренностей от костра и слегка нахмурился.

— Что-то мало мух слетелось на них, а?

— Весна в этом году была очень холодной. Наверное, все дело в этом, — сказал Джерин.

Но тут же нахмурился сам. Порой самое безобидное замечание, если неверно его воспринять (а может, как раз и верно, кто знает?), могло навести на новую мысль… и дать пищу новым тревогам.

— А холодной она была по природным причинам или потому, что боги гради начинают потихоньку напускать холод на наши края?

— Ты всегда с оптимизмом смотришь на жизнь, верно, Лис? — Вэн протянул ему кусок мяса. — Вот, возьми, оно еще свеженькое.

Джерин фыркнул.

— Ты провел в Лисьей крепости чертову уйму времени, верно? И поначалу, после приезда, столь плоских шуточек не отпускал.

— Видишь, как ты меня испортил? — парировал чужеземец. — У меня плохие шутки, я годами сижу на одном месте, завел детишек и даже знаю о них. Раньше я тоже, возможно, обзаводился потомством, но нигде не торчал столько времени, чтобы об этом узнать. Все-таки оседлая жизнь чрезвычайно странна.

— К ней можно притерпеться, — сказал Джерин. — И ты уже провел здесь достаточно времени, чтобы свыкнуться с ней.

Он бросил взгляд на Джероджа с Тармой. Обыкновенно они, в особенности Джеродж, очень внимательно прислушивались к разговорам людей. Они общались только с людьми и хотели во всем подражать им. Однако сейчас оба монстра казались более поглощенными приготовлением мяса, нежели чем-либо еще. Джерин не стал беспокоиться по этому поводу, как сделал бы несколько лет назад. Он и так сумел превратить их в более или менее человекообразных существ, и получилось это у него даже лучше, чем ожидалось.

Нет. Он превратил их в более или менее человекообразных детей. И до сих пор не был уверен, что их истинная сущность не проявится, когда они повзрослеют. И до сих пор не мог представить себе, что с ними делать, когда они войдут в пору зрелости. Справедливее всего было бы просто дать им вырасти и обращаться с ними по-прежнему как с людьми, до тех пор пока они, паче чаяния, не дадут ему повода вести себя по-другому. Но всего безопаснее убрать их с дороги, пока они сами не вынудят его это сделать.

Он снял свой кусок запеченного сердца с огня, подул на него и откусил. Мясо оказалось жестким и жилистым. Лишь зубы Джероджа или Тармы могли перемалывать его без всяких усилий, а у него таких не имелось. Лис вздохнул. Безопаснее всего было бы убрать их с пути, как только они попались ему в руки. Тогда он этого не сделал, боясь, что сами боги распоряжаются их судьбой и что только им она подвластна, а совсем не ему. Он и теперь этого опасается, поэтому ничего делать не станет. Остается лишь волноваться, и все.

У Вэна зубы тоже были обычными, человеческими, тем не менее, он быстро расправился со своим куском сердца. Облизал пальцы, вытер их о траву, а затем принялся ковырять ногтем в зубах, вытаскивая застрявшую где-то в глубине жилку.

— То, что нужно, — объявил он. — Теперь мой желудок чувствует себя прекрасно, но это не значит, что, когда придет время ужина, я от него откажусь.

— Глядя на твой аппетит, единственное, что меня удивляет, это то, что ты еще не так же широк, как высок, — заметил Джерин.

Вэн опустил глаза и посмотрел вниз.

— По-моему, у меня вырос живот. Если я еще поправлюсь, то не влезу в латы, и что тогда делать?

— Оставишь их для Кора, — ответил Джерин. — Если только Маева не заберет их себе.

— У тебя тоже мелькнула эта мысль, да? — Вэн засмеялся было, но тут же подавил свое веселье. — Полагаю, это вполне возможно. Ни один парень ее лет не сравнится с ней. К тому же она без ума от оружия. Останется ли все так же, когда у нее вырастут грудь и бедра, я не знаю. Это известно лишь богам. Но могу сказать уже сейчас: она не будет похожа на обычную женщину.

Верно, — согласился Лис и продолжил задумчиво: — Интересно, а существуют ли вообще эти самые «обычные женщины», если вдуматься? Силэтр не подпадает под это определение, Фанд тоже, клянусь богами. — Они с Вэном хихикнули, и оба несколько нервно. — Да и Элис тоже, если вспомнить.

— Ты редко о ней заговариваешь, — сказал Вэн. Он почесал бороду. — Думаю, для пастуха каждая овца особенная, даже если на наш с тобой вкус они всего лишь блеющие комья шерсти.

— Да, я это знаю, — сказал Джерин, оживляясь в предвкушении спора. — Я видел это собственными глазами. Заставляет задуматься, не так ли? Чем лучше ты узнаешь отдельных представителей какого-либо социального слоя, тем менее типичными для него они тебе кажутся. Означает ли это, что такого понятия, как «обычная женщина», действительно не существует?

— Ну, я бы не стал заходить так далеко, — сказал Вэн. — Ты еще скажи, что не существует обычной песчинки или обычного колоса пшеницы, когда каждый дурак знает, что они есть.

— Очень часто то, что видит любой дурак, это то, во что только дурак и поверит, — возразил Джерин. — Если присмотреться, думаю, можно найти различия между каждой песчинкой и каждым колосом в поле.

— Йо, может и так, — допустил Вэн. — Но зачем тебе это?

Подобные вопросы, которые, казалось бы, отметали необходимость дальнейшего обсуждения, часто заставляли Джерина призадуматься еще больше. Так случилось и в этот раз. Он сказал:

— Не знаю, зачем может понадобиться различать песчинки, но если ты мог бы определить, какой колос пшеницы будет плодоносить дважды, разве ты бы не захотел это сделать?

— Твоя взяла, Лис, — ответил его друг. — Если бы это было возможно, я бы хотел. Но на взгляд я не могу это определить, а ты?

— Нет, хотя мне очень бы этого хотелось. — Джерин примолк на какое-то время. — Интересно, можно ли с помощью магии это увидеть? Ну, не пшеницу, так ячмень. Бейверс, бог ячменя, знает, что я никогда не скупился на возлияния в его честь и, возможно, захочет помочь мне. Ради такого волшебства стоит рискнуть, вдруг мне что-то удастся.

Он не был уверен, что знает достаточно или может достаточно узнать здесь, в северных землях, чтобы хотя бы спланировать подобное заклинание. Только он над этим задумался, как зевок Джероджа во всю громадную пасть его отвлек. Чудовище сказало:

— Мне надоело здесь сидеть. Мы можем вернуться обратно в крепость?

— Можем. — Джерин поднялся. — Вообще-то нам лучше поторопиться, чтобы успеть до захода солнца. Олень, конечно, достойное угощение для ночных призраков, но зачем бросаться такими вещами, когда в этом нет необходимости?

Они привязали тушу животного к стволу срубленного молодого деревца и понесли ее по очереди, парами, к колеснице, оставленной на краю леса. Четверым в ней, конечно, приходилось тесновато, особенно когда к ним прибавился еще и выпотрошенный олень, но до Лисьей крепости было недалеко.