Лис и империя - Тертлдав Гарри Норман - Страница 38

Как логик Джерин был восхищен. Из этого высказывания следовало, что у Маевы имелись те же резоны отправиться на войну, что и у всех прочих. Ему стало любопытно, согласится ли с этой неозвученной декларацией Вэн, если вообще ее заметит.

Чужеземец замотал головой, словно медведь, осаждаемый пчелами.

— Это не одно и то же, совсем не одно и то же, — возразил он. — Какой бы прекрасной женщиной ни была твоя мать, я не могу все время оставаться с ней рядом.

— Думаешь, я могу? — спросила Маева.

Вэн закашлялся, а затем покраснел, несмотря на загар.

— Ну… с тобой другой случай, — промямлил он и не стал развивать эту тему, чтобы не объяснять, в чем заключается разница.

А то, чего доброго, ему пришлось бы втолковывать дочери, почему вдруг супружеская неверность имеет для него ничуть не меньшую ценность, чем хорошая драка. Он снова кашлянул и сказал:

— А теперь, после того как ты приехала сюда и развлеклась, отправляйся домой, в Лисью крепость, где тебе и положено быть.

Маева выдвинула вперед подбородок.

— Нет, — сказала она.

Ответ поражал своей краткостью и простотой.

Краснота, все еще покрывавшая лицо Вэна, изменила оттенок.

— Я твой отец, если ты забыла, так что тебе полагается выполнять все, что я говорю.

— Нет, — повторила Маева. — Разве ты обращал внимание на слова твоего отца после того, как убил своего первого врага?

— К тому времени мой отец был уже мертв, — ответил Вэн, хотя вряд ли это можно было назвать ответом. Он обратился к Джерину: — Ты ведь король. Лис. Если ты велишь ей убраться домой… ради ее же собственной безопасности, она должна будет выполнить твой приказ.

Тут и на Джерина напал приступ кашля. За все годы их знакомства чужеземец никогда прежде не взывал к его статусу. Задумавшись, он произнес:

— Не знаю. Разве одинокая девушка на дороге не подвергается большей опасности, чем в самом сердце нашего войска?

— Она вполне может позаботиться о… — запальчиво начал Вэн и осекся.

Но Дагреф, верный себе, тут же ухватился за недостаток в его логических построениях:

— Если она может постоять за себя, какой смысл отсылать ее домой?

Маева посмотрела на него с благодарностью, зато во взгляде Вэна благодарности вовсе не было.

Джерин сказал:

— Не думаю, что тебе удастся выиграть этот спор, мой старый друг. Если бы она была мальчишкой, ты бы даже и не пытался.

— Но она не мальчишка, в этом-то все и дело, — упрямо проговорил Вэн. — Я хорошо знаю солдат…

— Подожди-ка. — Лис поднял руку. — А я знаю Маеву. Не кажется ли тебе, что любой, кто вздумает к ней прикоснуться против ее воли, окажется евнухом, как служители Байтона, причем очень быстро?

Вэн продолжал хмуриться.

— Это все неправильно, — сказал он. — Совсем неправильно.

Через мгновение Джерин догадался, что его мучит. Без сомнения, Маева может постоять за себя, если не захочет, чтобы ее кто-то трогал. Ну а если захочет? Вот что, по всей видимости, Вэн держал в своих мыслях.

Араджис, доселе молчавший, сказал:

— Ты, значит, не отошлешь ее в крепость?

Он произнес это с таким видом, будто только что сообразил, что к чему.

Джерин поклонился ему.

— Лорд король, вот она, перед вами. — Он указал на Маеву. — Если вы думаете, что можете своим приказом отправить ее домой, пожалуйста. Я, например, не люблю отдавать приказания, которые заведомо будут проигнорированы. Не хочу взращивать в людях неуважение. Как ко мне лично, так и к моим последующим приказам.

— Один из способов призвать ее к повиновению — это запретить ей сражаться, — сказал Араджис, — и приставить к ней стражу, чтобы она не могла нарушить запрет.

Он был умен. Иначе ему никогда бы не удалось добиться того, чего он добился. Маева сникла. Джерин действительно мог с ней управиться. Вэн это тоже понимал. Его дочь была сражена, он же, напротив, расплылся в улыбке.

— Клянусь богами, это выход, — сказал он и поклонился Араджису. — Благодарю тебя, Лучник. Это действительно выход.

— О да, превосходное предложение, — сказал Дагреф.

Неужели же и он, Джерин, тоже ничем не маскировал свой сарказм в его годы? Подумав, Лис решил: да. Неудивительно, что его тогда недолюбливали. Дагреф между тем продолжал:

— Мало того что вы лишаете армию одного проверенного бойца, так вы еще хотите приставить к ней полдюжины… или сколько там… воинов, чтобы не дать ей делать то, что ей так хорошо удается, как она уже доказала.

Еще в Лисьей крепости Маева бросала на Дагрефа странные взгляды. Тогда он их не замечал. Если сын не заметит ничего и сейчас, значит, он просто слеп. Ведь как-никак его знания в этой области весьма расширились по сравнению с прошлым.

Но заметил Дагреф что-нибудь или нет, невозможно было понять, так как его сверлил еще один взгляд.

— Я король, молодой человек, — холодно произнес Лучник. — И ты смеешь разговаривать со мной в столь презрительном тоне?

— С вами, лорд король? Разумеется, нет, — отвечал Дагреф. — Но короли тоже иногда могут ляпнуть глупость, как и все люди. Если вы мне не верите, послушайте как-нибудь моего отца.

Араджис поджал губы, затем вновь обратился к Джерину:

— Если этот малый окажется так же хорош в бою, как и в болтовне, он может стать очень опасным… если выживет, разумеется.

— Хо! — вмешался в разговор Вэн. — Мы говорили то же самое о Фердулфе… почти то же самое. Неудивительно, что эти двое так хорошо ладят.

Дагреф не обратил на его слова никакого внимания. Он уже глядел на отца, которому не удалось ввернуть ни словечка в обсуждение предложения Лучника.

— Отец, ты всегда говорил, что людям следует позволять заниматься тем, что у них хорошо получается. Иначе зачем бы ты сделал Кардана своим управляющим?

— Быть может, потому, что ты тогда был еще слишком мал для этой работы? — попробовал отшутиться Лис.

Его шутку проигнорировали. Это Дагреф умел хорошо — отбрасывать все, что мешало ему идти к цели.

— Иначе зачем же ты обучаешь крестьян и чтению, и письму? Если у Маевы нешуточные способности к драке и ей это нравится, почему бы не дать ей возможность?

— Потому что ни лист пергамента, ни взятое в руки перо не грозят тебе гибелью, черт возьми, — вмешался Вэн.

Джерин не знал, что ответить. Что бы он сейчас ни сказал, его слова все равно причинят боль кому-то из дорогих ему людей. Он терпеть не мог вести подобные разговоры. Однако зачастую обстоятельства не оставляли ему выбора. Как и сейчас. Он медленно произнес:

— Маева действительно доказала, на что она способна. Тот факт, что она последовала за нами на юг, свидетельствует о том, что ей нравится воевать. Поэтому, как бы мне ни хотелось, я не считаю справедливым отсылать ее назад.

— Спасибо, лорд король, — тихо проговорила Маева.

Дагреф буквально купался в море довольства. Вэн же был мрачнее тучи, из которой вот-вот грянет гром. Маева продолжила:

— Теперь я могу избавиться от волос на лице.

— На твоем месте я бы не спешил, — остановил ее Джерин. — С бородой ты ничем не отличаешься от любого другого воина-северянина… ну, почти. Однако без нее наши имперские враги сразу увидят, что ты не такая, как все, и станут уделять тебе больше внимания. А это последнее, о чем можно мечтать на поле брани. Я, например, избавился от многих врагов, которые не считали меня опасным до того мига, когда с их стороны уже поздно было что-либо предпринимать.

— Ну не знаю, — сказал Вэн. — Я хочу, чтобы меня боялись.

В шлеме с высоким гребнем, в начищенных до блеска латах из прочной бронзы, со своим громадным ростом и могучим телосложением он разбивал принцип Джерина вдребезги. Но при этом он обладал необходимой силой и сноровкой, чтобы выходить сухим из воды.

Дагреф сказал:

— Многие южане бреют лица. Они могут принять Маеву не за женщину, а просто за северянина, который бреется, вот и все.

— Напомню тебе, сын мой, — сказал Джерин, испытывая определенное наслаждение, — я вовсе не говорил, что они будут склонны принять ее за женщину. Я сказал, что они, скорее всего, примут ее за нечто необычное. А человек с севера от Хай Керс без бороды тоже необычен.