Таинственный остров (иллюстр.) - Верн Жюль Габриэль - Страница 70

• Предыдущая
• 70/130
• Следующая

Пассажиры «Бонавентура» были в полном восторге. В их распоряжении оказалось хорошее судно, которое в случае необходимости могло оказать им большие услуги. Прогулка в хорошую погоду, при свежем ветре оказалась очень приятной.

Пенкроф вышел в открытое море, удалившись на три-четыре мили от берега, на траверсе гавани Воздушного Шара. Колонисты увидели остров на всем его протяжении; он предстал перед ними по-новому, во всем разнообразии береговых очертаний, от мыса Когтя до мыса Пресмыкающегося, с рядами деревьев; среди них выделялись своей зеленью на фоне молодой листвы остальных хвойные, на которых лишь недавно показались побеги. Гора Франклина господствовала над пейзажем; вершина ее белела, покрытая снегом.

— Как красиво! — воскликнул Герберт.

— Да, наш остров — красивый, прекрасный остров, — сказал Пенкроф. — Я его люблю, как любил мою милую мать. Он принял нас, бедных и лишенных всего. А разве теперь чего-нибудь не хватает пяти сыновьям, упавшим на него с неба?

— Нет, капитан, нет, — ответил Наб.

И оба храбрых человека трижды прокричали громкое «ура» в честь острова.

Между тем Гедеон Спилет, прислонившись к мачте, зарисовывал пейзаж. Сайрес Смит молча смотрел перед собой.

— Ну что же, мистер Сайрес? — спросил Пенкроф.

— Кажется, он ведет себя недурно, — ответил инженер.

— Думаете ли вы теперь, что на нем можно предпринять далекое путешествие? — спросил Пенкроф.

— Какое путешествие, Пенкроф?

— Ну, хотя бы путешествие на остров Табор?

— Друг мой, — ответил Сайрес Смит, — мне кажется, что в случае нужды можно было бы, не колеблясь, положиться на «Бонавентур» даже и для более отдаленного путешествия. Но, как вы знаете, мне грустно будет видеть, что вы отправляетесь на остров Табор, поскольку ничто не заставляет вас плыть туда.

— Приятно знать, кто твои соседи, — ответил Пенкроф, который не отступал от своего плана. — Остров Табор — наш сосед, и притом единственный. Вежливость требует, чтобы мы, по крайней мере, сделали ему визит.

— Черт возьми, — сказал Гедеон Спилет, — приличия — конек нашего друга Пенкрофа!

— Никакого у меня нет конька, — возразил моряк. Противодействие инженера было ему несколько неприятно, но он не хотел ничем огорчить Сайреса Смита.

— Подумайте, Пенкроф, — продолжал тот. — Вы ведь не можете отправиться на остров Табор в одиночку?

— Одного помощника мне будет достаточно.

— Хорошо, — сказал инженер. — Значит, вы рискуете лишить колонию острова Линкольна двух колонистов из пяти.

— Из шести, — возразил Пенкроф. — Вы забываете про Юпа.

— Из семи, — поправил Наб. — Топ стоит человека.

— Но ведь никакого риска нет, мистер Сайрес, — продолжал Пенкроф.

— Возможно, Пенкроф, но, повторяю, не стоит же подвергать себя опасности без нужды. Упрямый моряк ничего не ответил и прекратил этот разговор, твердо рассчитывая когда-нибудь возобновить его. Он был совершенно уверен, что какое-нибудь обстоятельство придет ему на помощь и превратит его каприз, против которого на самом деле можно было возражать, в человеколюбивый поступок.

Проплавав некоторое время в открытом море, «Бонавентур» подошел к берегу и направился к гавани Воздушного Шара. Необходимо было установить ширину проходов между песчаными отмелями и рифами, чтобы в случае надобности расчистить их, так как в этой маленькой бухте предполагалось устроить пристань для корабля.

До берега было всего полмили, и приходилось лавировать, чтобы идти против ветра. «Бонавентур» шел с очень небольшой скоростью, так как бриз, отчасти ослабленный горами, едва раздувал паруса. Только редкие порывы ветра бороздили воду, гладкую, как зеркало.

Герберт стоял на носу и указывал дорогу между отмелями. Вдруг он закричал:

— Держи к ветру, Пенкроф! К ветру!

— Что там такое? — спросил моряк, поднимаясь. — Риф?

— Нет… еще к ветру!.. Я плохо вижу… Немного к берегу! Хорошо.

Говоря это, Герберт лег на палубу, быстро опустил руку в воду, потом поднялся и крикнул:

— Бутылка!

В руке у него была закупоренная бутылка, которую он только что вытащил в нескольких кабельтовых от берега.

Сайрес Смит взял у него бутылку. Не говоря ни слова, он откупорил ее и вытащил влажную бумагу, на которой можно было разобрать такие слова:

«Потерпел крушение… остров Табор… 153° восточной долготы… 37°11' южной широты».

— Потерпевший крушение! Покинутый в ста пятидесяти милях от нас, на острове Табор! — закричал Пенкроф. — Ну, мистер Сайрес, теперь вы уже не будете возражать против моей поездки?

— Нет, Пенкроф, — ответил Сайрес Смит. — Вы отправитесь как можно скорее.

— Завтра же!

— Да, завтра.

Инженер задумчиво держал в руке бумажку, вынутую из бутылки. После нескольких минут размышления он заговорил:

— Судя по самой форме этого документа, друзья мои, мы можем сделать следующий вывод: во-первых, человек, потерпевший крушение у острова Табор, обладает довольно обширными сведениями в морском деле: его данные о широте и долготе острова совпадают с точностью до одной минуты с теми, которые мы определили; во-вторых, он англичанин или американец: ведь этот документ написан по-английски.

— Все это совершенно логично, — ответил Гедеон Спилет, — и присутствие этого человека объясняет, как попал на остров наш ящик. Раз кто-то потерпел крушение, значит кораблекрушение действительно произошло. Что же касается потерпевшего, то кто бы он ни был, ему очень повезло, что Пенкрофу пришла мысль построить этот корабль и как раз сегодня испытать его. Опоздай мы на один день, и эта бутылка могла бы разбиться о прибрежные скалы.

— Действительно, это очень счастливое совпадение, что «Бонавентур» прошел здесь, когда эта бутылка еще плавала, — сказал Герберт.

— Это не кажется вам странным? — спросил Сайрес Пенкрофа.

— Это кажется мне удачей, вот и все, — ответил моряк. — Неужели вы видите в этом что-нибудь удивительное, мистер Сайрес? Ведь должна же была эта бутылка куда-нибудь приплыть! А если так, то почему же ей было не приплыть сюда?

— Может быть, вы и правы, Пенкроф, — ответил инженер. — Но все же…

— Однако, — заметил Герберт, — ничто не доказывает, что эта бутылка уже давно плавает по морским волнам.

— Это верно, — отозвался Гедеон Спилет. — И к тому же документ, кажется, написан недавно. Как вы думаете, Сайрес?

— Трудно проверить, но мы это узнаем, — ответил Сайрес Смит.

Во время этого разговора Пенкроф не сидел сложа руки. Он повернул к берегу, и «Бонавентур» на всех парусах помчался к мысу Когтя. Все думали о потерпевшем крушение с острова Табор. Есть ли еще время его спасти? Это было очень значительным событием в жизни колонистов! Они сами тоже были потерпевшими крушение; но можно было опасаться, что другому не так повезло, и им следовало предупредить беду. «Бонавентур» обогнул мыс Когтя и около четырех часов стал на якорь у устья реки Благодарности.

В тот же вечер был намечен приблизительный план предстоящей экспедиции. В ней должны были участвовать только Пенкроф и Герберт, который умел управлять кораблем. Выехав на следующий день, 11 октября, они могли прибыть на остров Табор 13-го днем, так как, если не переменится ветер, переход в сто пятьдесят миль можно будет совершить не больше чем в сорок восемь часов. День на острове, три-четыре дня на обратный путь, и 17-го мореходов можно будет ожидать на острове Линкольна. Барометр непрерывно подымался, погода стояла хорошая и казалась устойчивой. Все благоприятствовало отважным людям, которых долг человеколюбия заставлял покинуть остров. Итак, было решено, что Сайрес Смит, Наб и Гедеон Спилет останутся в Гранитном Дворце. Но это решение было опротестовано. Гедеон Спилет, который не забывал, что он является сотрудником «Нью-Йорк Геральд», заявил, что он скорее пустится за кораблем вплавь, чем пропустит такой интересный случай. Поэтому ему разрешили участвовать в путешествии. Весь вечер колонисты переправляли на борт «Бонавентура» постельные принадлежности, утварь, ружья, снаряды, провизию на неделю и, наконец, компас. Быстро окончив погрузку корабля, они вернулись в Гранитный Дворец.

• Предыдущая
• 70/130
• Следующая