Таинственный остров (иллюстр.) - Верн Жюль Габриэль - Страница 75

• Предыдущая
• 75/130
• Следующая

На следующий день, 20 октября, в семь часов утра, после четырехдневного путешествия, «Бонавентур» тихо причалил к берегу возле устья реки Благодарности.

Сайрес Смит и Наб, очень встревоженные ненастной погодой и долгим отсутствием своих друзей, с рассветом поднялись на плато Дальнего Вида и наконец заметили судно, которое так сильно запоздало.

— Наконец-то вот они! — вскричал Сайрес Смит. Что касается Наба, то он от радости заплясал, закружился и захлопал в ладоши, крича:

— О, хозяин! О, хозяин!

Эта пантомима была трогательнее самой лучшей речи.

Пересчитав людей, которых можно было уже видеть на палубе «Бонавентура», инженер сначала подумал, что Пенкроф не нашел потерпевшего крушение на острове Табор или что этот несчастный отказался покинуть свой остров и сменить одну тюрьму на другую.

Действительно, Пенкроф, Гедеон Спилет и Герберт были одни на палубе.

Когда судно причалило к берегу, инженер с Набом уже поджидали его. Еще прежде, чем его пассажиры вышли на сушу, Сайрес Смит крикнул:

— Мы были очень встревожены вашим опозданием, друзья! С вами случилось несчастье?

— Нет, — ответил журналист. — Наоборот, все обошлось превосходно. Мы сейчас вам расскажем.

— Но все же, — продолжал инженер, — ваши поиски оказались бесплодны. Ведь вас по-прежнему трое, как и при отъезде.

— Нет, мистер Сайрес, нас четверо, — ответил моряк.

— Вы нашли потерпевшего крушение?

— Да.

— И привезли его сюда?

— Да.

— Живого?

— Да.

— Где он? Кто он такой?

— Это человек, или, вернее, он был человеком, — сказал Гедеон Спилет. — Вот все, что мы можем вам сказать, Сайрес.

Инженеру тотчас же рассказали о том, что произошло, в каких условиях производились поиски, как обнаружили давно покинутый дом — единственный дом на острове — и как, наконец, захватили существо, видимо, уже не принадлежавшее к человеческой породе.

— Он до такой степени не похож на человека, что я, право, не знаю, хорошо ли мы поступили, привезя его сюда, — прибавил Пенкроф.

— Конечно, Пенкроф, вы прекрасно поступили! — с живостью сказал инженер.

— Но ведь этот несчастный лишен рассудка.

— В настоящее время, может быть, и да, — отвечал Сайрес Смит, — но всего несколько месяцев назад это был такой же человек, как мы с вами. Кто знает, во что превратится тот из нас, кто переживет других, после долгого пребывания в одиночестве на этом острове! Горе тому, кто одинок, друзья! По-видимому, одиночество быстро погубило рассудок этого человека, раз вы нашли его в таком состоянии.

— Но что вас заставляет думать, мистер Сайрес, что этот бедняга одичал всего несколько месяцев назад? — спросил Герберт.

— Документ, который мы нашли, написан недавно, а написать его мог только он.

— Если только его не составил товарищ этого человека, который впоследствии умер, — заметил Гедеон Спилет.

— Это невозможно, дорогой Спилет.

— Почему?

— Потому что в бумаге упоминалось бы о двух пострадавших, а она говорит только об одном.

Герберт в нескольких словах рассказал об обстоятельствах обратного плавания, подчеркнул тот любопытный факт, что разум пленника как бы временно воскрес, когда он на мгновение снова сделался моряком в самый разгар бури.

— Хорошо, Герберт, — похвалил его инженер. — Ты прав, что придаешь такое значение этому. Этот несчастный, вероятно, излечим, и только отчаяние сделало его таким, каким он есть сейчас. Здесь он снова найдет себе подобных, и раз в нем есть еще душа, мы спасем его.

Потерпевший крушение на острове Табор был выведен из каюты. Инженер почувствовал великое сострадание, Наб безмерное удивление. Очутившись на земле, пленник прежде всего выразил намерение бежать. Сайрес Смит подошел к нему и властным движением положил ему руку на плечо, смотря на него с бесконечной нежностью. Несчастный, словно поддаваясь какому-то внушению, понемногу успокоился; он опустил глаза, склонил голову и не оказывал больше сопротивления.

— Бедный страдалец! — тихо проговорил инженер.

Сайрес Смит внимательно наблюдал за пленником. Судя по внешности, в этом несчастном создании не было ничего человеческого, но Сайрес Смит, так же, как и журналист, уловил в его взгляде еле заметный проблеск рассудка.

Было решено, что незнакомец, как его теперь стали называть, поместится в одной из комнат Гранитного Дворца, откуда, впрочем, не было возможности убежать. Он спокойно позволил отвести себя туда, и можно было надеяться, что при хорошем уходе он когда-нибудь станет полезным членом колонии.

Во время завтрака, который Наб наскоро приготовил, так как Герберт, Пенкроф и журналист умирали с голоду, Сайрес Смит попросил подробно рассказать ему об обследовании островка. Подобно своим товарищам, инженер полагал, что незнакомец — англичанин или американец. Название «Британия» наводило на эту мысль, и, кроме того, Сайрес Смит, как ему казалось, различил под косматой бородой и спутанной шевелюрой несчастного характерные черты англосакса.

— Послушай-ка, — сказал журналист, обращаясь к Герберту, — ты еще не рассказал нам, как ты повстречался с этим дикарем, и мы знаем лишь, что он бы задушил тебя, если бы нам не удалось подоспеть к тебе на выручку.

— Признаюсь, — ответил Герберт, — мне довольно трудно рассказать, как это случилось. Кажется, я был занят сбором трав, когда мне послышалось, что с какого-то высокого дерева что-то падает, как лавина. Я едва успел обернуться. Этот несчастный, видимо, спрятавшийся в ветвях, бросился на меня, и это заняло меньше времени, чем нужно для того, чтобы вам все рассказать. Без мистера Спилета и Пенкрофа…

— Дитя мое, сказал Сайрес Смит, — ты подвергся серьезной опасности, но, если бы этого не произошло, несчастный, быть может, не был бы найден и у нас не было бы нового товарища.

— Вы, значит, надеетесь снова сделать из него человека, Сайрес? — спросил журналист.

— Да, — ответил инженер.

После завтрака Сайрес Смит и его друзья вышли из Гранитного Дворца и вернулись на берег моря. Все принялись разгружать «Бонавентур». Инженер, осмотрев оружие и инструменты, не нашел никакого указания, которое позволило бы установить личность незнакомца.

Пойманные на островке свиньи должны были оказаться очень полезными для острова Линкольна. Животных отвели в хлев, где они легко могли привыкнуть к новым условиям жизни.

Два бочонка дроби и пороха и коробки с пистонами были приняты с большой радостью. Колонисты решили даже устроить маленький пороховой погреб в верхней пещере, где не приходилось опасаться взрыва. При этом решили по-прежнему пользоваться пироксилином, так как это вещество давало блестящие результаты, и не было никаких причин заменять его обыкновенным порохом.

Когда разгрузка была окончена, Пенкроф сказал:

— Мистер Сайрес, я думаю, следует поставить «Бонавентур» в безопасное место.

— А разве ему нехорошо в устье реки? — спросил Сайрес Смит.

— Нет, мистер Сайрес, — ответил моряк, — большую часть времени он сидит на песке, а это ему вредно. Это ведь прекрасный корабль, и он отлично держался во время сильной бури, которая налетела на обратном пути.

— Нельзя ли оставить его прямо на реке?

— Конечно, можно, мистер Сайрес, но в устье он ничем не защищен, а я думаю, что при восточном ветре наше судно будет сильно страдать от волн.

— Куда же вы хотите его поставить, Пенкроф?

— В гавань Воздушного Шара. Эта бухточка, защищенная скалами, кажется мне самым подходящим портом для нашего корабля.

— Не слишком ли это далеко?

— Пустяки! От Гранитного Дворца до этой гавани не больше трех миль, и туда ведет превосходная дорога.

• Предыдущая
• 75/130
• Следующая